Франт 2 - Иван Солин
Чего это я так по уродски веду себя и кручу одновременно с... с несколькими? Ну так я же не строю отношения с «той единственной», которую встретил и понял, что не жить мне без нее. Я лишь пользуюсь сам и даю другим, да, симпатичным мне, да, желанным и привлекающим, но не более того. Не горю я желанием заполучить кого-то влюбленного, кто будет считать будто всё ради нее, ради НАС. Вот и стараюсь всячески не быть предметом девичьих грез и, самое главное, их планов, а вот таким вот легкомысленным пройдохой. Ничего ведь не скрываю, никого не обманываю и, тем более, не принуждаю. Видели глаза, что брали, так ешьте теперь, хоть повылезайте — переведя одну поговорку моей бабули.
Зачем мне бо́льшая ответственность на данном этапе моей жизни? Мы, как бы, в ответе за тех кого приручили.
Именно поэтому я не скрываю того, что являюсь завсегдатаем в покоях и других особ, что не блюду верность какой-то «ей одной» из них всех. Не хочу вводить в заблуждение и давать повод чего-то там напридумывать себе, а потом начинать бороться за это вот придуманное.
Измена, в конце концов, это обман и неожиданность для доверившегося тебе, а когда ты отчетливо даешь понять: что не намерен быть верен, то и не обманешь в итоге. Тут уже вопрос к тому, кто, невзирая ни на что, решил быть с таким вот... нехорошим человеком.
Да и Вирона, регулярно стучащая на меня как дятел в эту свою тайную стражу... Ну или куда там она пишет? Не суть. Так вот, она пусть и по собственной воле рядом со мной, но, похоже, это для нее уже больше работа и путь по карьерной лестнице, нежели страсть и то самое, из поговорки про любовь и козла. Поэтому беречь чувства такой вот особы я не намерен.
Эх, а ведь какая замечательная и искренняя девочка была, пока перед ней не нарисовали перспективы и не дали цель, к которой, похоже, она готова идти даже по моей голове. Мда.
Покинув палатку, чем-то напоминающую такие же, которые видел в лагере эльфов-красномундирноков, я направился и по почти такому же военному лагерю нашей Четвертой баталии Чернопольского полка. Военный лагерь был разбит близ Белосолья. Небольшого городишки, находящегося недалеко от линии соприкосновения с Дарцами. Которая вот уже почти месяц как застыла в этом месте, но грозила со дня на день, как, впрочем, и на протяжении всех последних пары недель — существенно сдвинуться в ту или иную сторону.
В этом лагере мы всей нашей группой во главе с Лирон обитаем уже почти пять дней как. А оказались тут после того, как Журавль, высадив нас, рванул восвояси. По-видимому, чтобы поскорей донести сведения в столицу.
Телеграфа или радио-то тут нет, а все срочные донесения и новости доставляются исключительно наиболее скоростным здесь воздушным транспортом.
Куда ж тогда пишет Вирон, как, впрочем, и Лирон, ну и как это вот попадает «куда надо», если мы тут остались без транспорта? Да всё просто. Местный «особист» гоняет посыльного верхом в Белорецк, а там постоянно дежурит небольшой, но быстрый воздушный курьер, готовый сорваться с важными вестями в столицу. Хотя куратор от Коршунов, который там же сидит, в штабе Золотой баталии нашего полка, уполномочен и самостоятельно принимать те или иные решения на мой счет, поэтому пока всего лишь раз гоняли в Старгород «Стрижа» с аналитикой на основе донесений от Ровской. Писульки Вироны Торпс — почему-то не пользуются успехом.
Всё это, как можно понять, показывал мне Вжух, для которого радиус, на котором он в состоянии поддерживать со мною связь — гораздо больше тех двенадцати кэмэ, что разделяют наш лагерь с «конторой» в Белорецке.
Как же я терплю стукачество Лири? Так она и доносит-то исключительно то, что я ей говорю. Ровская уж очень ко мне привязалась, особенно после покаяния и вымаливания прощения.
Вот серьезно, иным словом это не назовешь, а мне охренеть как неловко было такое созерцать, поэтому вынужден был принять, дабы поскорее прекратить подобные проявления.
Уши-то, понятное дело, я держу востро, но хоть и стараюсь не верить Лири, однако весь мой жизненный опыт, а также некоторые ее медицинские показатели и даже анализы, которые я украдкой провел, свидетельствуют о том, что у женщины определенно зависимость от меня. То, что принято обычно именовать страстью или влюбленностью. Это, безусловно, мне льстит, но природу сего я отчетливо понимаю и осознаю крайнюю условность данных, весьма недолговечных процессов. Стоит мне сломать тот образ, который вызывает столько приязни у дамочки, как я моментально превращусь в нечто недостойное даже ее ногтя. Поэтому я не сильно забочусь о чувствах Лирон, хотя и где-то глубоко тешу себя надеждой, что она всё же станет надежной соратницей и окажется достойна всего того, что я могу ей дать в будущем. А пока пусть побудет на ролях не сильно ценимой любовницы, да инструмента дезинформации, заодно.
Сам себе, порой, противен.
И нет, мир этот я не планирую покорять, хотя мне это вполне по силам, но не того я склада человек и не испытываю в подобном потребности.
В общем, вот так я и «гуляю по лезвию» все последние дни, всячески развлекаясь в ожидании начала замеса, ради которого нас и запихнули-то в это живописное местечко.
— Эй, Франт! Мы ждем тебя сегодня вечером на наши посиделки. Придешь? — окликнул меня звонкий голосок очень милой особы с одной петлей на вершине шеврона, образованного из сплетения тонкого серебристого шнура, что располагалось повыше обшлага на обоих рукавах ее черного мундира.
— Замётано! — подмигнув, жизнерадостно ответил я симпатичной мне невысокой светловолосой милашке с вечным румянцем и забавным носиком.
Когда же немного отдалился, то благодаря нейросети услышал:
— Видишь? Я же говорила! Я точно сегодня объезжу этого жеребчика! — прозвучал пусть и гораздо тише, но всё тот же звонкий голосок.
— Но, Ми́ли, а как же я? — был ей несколько неправдоподобно возмущенный ответ от чуть более сдержанной рыженькой собеседницы, уже с двумя петлями на таких же шевронах.
— Пффф, ты сравнила. Это ж совсем другое... — что другое, я не стал дослушивать, продолжая движение и будучи при этом как тот кот, который страшно
