За последним порогом. Тени Севера - Андрей Стоев
Когда я снова посмотрел на беседку, то обнаружил, что там уже кто-то сидит. Лицо разглядеть было невозможно, потому что его частично заслоняла фигурная опора крыши, но было ясно, что это женщина. В тот же миг я почувствовал, как Ленка предупреждающе сжала мне руку — она тоже заметила внезапное появление Хозяйки. Долгожданная встреча наконец-то состоялась.
Мы вошли в беседку и молча поклонились. Хозяйка кивнула в ответ и тоже молча указала на диванчик напротив, куда мы и уселись. Выглядела она примерно так, как я и ожидал — суровое бледное лицо, тёмные, почти чёрные волосы, пронзительный взгляд. Хотя, сказать по чести, я ожидал более каноничного образа. Молчание затягивалось, и я наконец решился заговорить:
— Госпожа, моё имя…
— Я знаю, кто ты, — прервала она меня, сопроводив это небрежным жестом. — И твою спутницу тоже знаю.
— А я знаю, кто ты[17], госпожа. Правда, я всегда считал, что Кратеида является дочерью Гекаты[18], и был удивлён, что они оказались одной и той же сущностью.
[17 — Кеннер, естественно, обращается к богине на «ты». К богам не принято обращаться на «вы», такое обращение было бы воспринято скорее как принижение. Традиционное обращение к князю на «ты» тоже имеет те же корни.
18 — Геката у древних греков считалась богиней смерти и одной из хтонических богинь преисподней. Её также связывали с душами умерших и перекрёстками. Кратеида или иначе, Кратейя, считалась её дочерью, но иногда отождествлялась с нею самой.]
— Я об этом ничего не знаю, — она посмотрела на меня с удивлением. — В те времена я только родилась, да и вообще никогда особо не интересовалась, кто есть кто у эллинов.
— Но твои слуги называют тебя Хозяйкой Перекрёстков…
— Это скорее привычка или традиция. На самом деле я не интересуюсь ни перекрёстками, ни прочей чепухой. Впрочем, люди производят такое количество глупых выдумок, что я давно уже перестала за ними следить. Вполне возможно, что и мне тоже приписали какую-нибудь глупость. Но смерть уже давно не Геката, и не Кратеида. Моё настоящее имя не имеет значения, а называют меня сейчас чаще всего Мореной.
Не скажу, что это заявление оказалось для меня совсем неожиданным. Возможно, до этой поездки я бы воспринял его иначе, однако недавняя беседа с Миланой о богах помогла мне понять очень многое.
— Если я правильно понял твои слова, госпожа, то ты родилась человеком. Меня этот факт радует. Надеюсь, что это лучше поможет нам понимать друг друга.
— Это и должно тебя радовать, — усмехнулась Морена. — Предыдущая Морена была нечеловеческой природы. Она вообще не стала бы с тобой разговаривать. Просто убила бы вас обоих и тут же забыла бы об этом.
— Я признателен тебе, госпожа, за то, что ты решила нас не убивать.
— Я просто не хочу с вами связываться, — вздохнула она. — Да, сейчас я могла бы убить вас одним движением пальца, но пройдёт тысяча лет, или десять тысяч, и придёт время, когда вы наберётесь достаточно сил, чтобы отомстить. Каждый раз охотиться за вами и убивать? Когда-нибудь я вас упущу, а потом вы придёте убивать уже меня. Рано или поздно такой момент обязательно наступит, так что я предпочитаю решить вопрос с вами миром.
— Каждый раз убивать? — мы с Ленкой в замешательстве переглянулись, а потом непонимающе уставились на Морену.
— Не знаете? — она развеселилась. — Это даже забавно. Вы знаете, что ваши души связаны настолько сильно, что разъединить их уже, наверное, невозможно? Да вы уже отчасти ведёте себя как единая сущность. Например, ты говоришь, а твоя жена действует.
— Это не совсем так… — осторожно возразил я.
— Да, я знаю, что она при необходимости умеет неплохо говорить, и ты, когда нужно, вполне можешь успешно действовать. Но когда такой необходимости нет, она предоставляет разговаривать тебе, а ты позволяешь действовать ей.
Я никогда не смотрел на нас с такой точки зрения, и сейчас, когда мне на это прямо указали, должен был признать, что это и в самом деле так.
— Что-то такое действительно имеет место, — неохотно согласился я.
Она просто понимающе улыбнулась в ответ и продолжила:
— А ты знаешь, что твоя душа не принадлежит нашему миру? И когда ты умрёшь, соборная душа Геи её не примет. Кстати, девочка, — посмотрела она на Ленку, — как ты относишься к тому, что из-за связи с твоим мужем твоя душа тоже стала для нашего мира чужой?
— Мой мир там, где мой муж, — равнодушно пожала плечами Ленка.
— Тоже позиция, — согласилась Морена. — Так вот, если один из вас умрёт, его душа потянет за собой связанную душу. Другой тоже немедленно умрёт. Гея отторгнет ваши души, но скитаться они будут недолго. Пройдёт девять месяцев, и где-то родится мальчик, а рядом с ним — девочка. Рано или поздно — скорее, рано, чем поздно, — они обязательно найдут друг друга, а вскоре после этого проснётся память, и они поймут, почему друг друга искали.
— То есть это получается бессмертие в какой-то форме? — в полном ошеломлении спросил я.
— Всё в этом мире бессмертно в какой-то форме, — философски заметила она. — Но я поняла, что ты имеешь в виду. Да, можно сказать и так.
— Удивительно слышать от богини смерти, что всё в этом мире бессмертно, — заметил я в замешательстве. — Однако наше бессмертие очень уж похоже на истинное бессмертие. Но наверняка всё не так просто, и есть некие подводные камни?
— Конечно, есть, — развеселилась она. — Очень, очень советую вам не умирать. Или отложить это на как можно более поздний срок.
— Ну, мы с этим и не торопимся, — подтвердил я. — А ты можешь что-нибудь рассказать про эти подводные камни, госпожа?
— Нет, — улыбнулась она, — дальше сами. Я рассказала вам достаточно.
Достаточно, чтобы полностью выбить меня из колеи. Если бы не Ленка, которая отнеслась к этому известию довольно равнодушно, и сейчас транслировала мне спокойствие, я бы, пожалуй, окончательно потерял способность к осмысленному разговору.
— Благодарю тебя, госпожа, за этот рассказ. Но если позволишь, я бы поговорил о цели нашего визита. Она тебе известна?
— Сосуны?
— Что? — растерялся я.
— Духи, высасывающие лишнюю энергию, — пояснила она. — У них много разных названий, есть даже не совсем приличные. Ну, будем называть их марами, если тебе так привычнее. Итак, вы их
