Я - Легион - Михаил Злобин

— Удачи, Серёга… я верю, что у тебя все получится.

Хлопнула дверь и сутулая фигура зашагала к подъезду. Он не мог знать, что я задумал, но прекрасно понял, что это вряд ли можно назвать хорошим. И помогать мне в чем-то подобном, значит замараться в крови по самые локти, а то и плечи. Так что помощи он предлагать не стал, но я его за это не винил. Всего несколько месяцев назад я и сам бы не стал принимать участие ни в чем подобном, что уж говорить о кадровом полицейском с гипертрофированным чувством долга, каковым, собственно, Галлиулин и являлся. И еще яснее всего прочего Дамир осознавал, что отговаривать меня от этого абсолютно бесполезно.

Проводив взглядом удаляющуюся спину приятеля, я завел мотор развалюхи, оказавшейся в моем распоряжении, и выехал со двора, наплевав на комендантский час, заслоны и патрули.

Глава 19

К «Воину» я подъехал уже меньше чем через час. Была еще глубокая ночь, и в здании спортивного клуба не горело ни единого окна. Только красная лампочка сигнализации периодически мигала над входом. Теперь остается только ждать. Адреналиновый всплеск, жажда действия и зудящая назойливым комаром тревога не давали даже эфемерной надежды на сон, поэтому до самого утра я просидел, вцепившись в руль, тщательно контролируя местность вокруг.

И где-то в районе девяти часов утра, когда на улице окончательно рассвело и тротуары заполонили сотни пешеходов, я увидел, что к клубу свернула черная Камри. Парковка была абсолютно пустая, но автомобиль все равно припарковался совсем рядом со мной, и из салона вышел тот, кого я и искал.

Мужчина не успел даже захлопнуть дверь, как на него словно из ниоткуда бросились двое мертвецов. Беспощадно скрутив ему руки за спиной, они затолкали его на заднее сидение «десятки» и сели по бокам, как давеча это проделывали другие мертвецы с Арсланом.

— Привет, Алмаз.

Услышав мой голос, тренер перестал сопротивляться и предпринимать бесплодные попытки прорваться через неутомимых движимых Силой покойников. Он замер, начав вглядываться в зеркало заднего вида, пытаясь рассмотреть лицо человека, сидящего на водительском кресле. Мое лицо.

— Сергей… — он сипло вытолкнул мое имя из своих уст, словно какое-то проклятие, — значит, ты все-таки жив?

— Удивлен?

— Не особо. Далхан был уверен, что ты не погиб, и убеждал в этом с такой горячностью, что сложно было не поверить.

— Именно о Далхане я и хотел поговорить. Это он похитил Стрельцову?

— Я… я не знаю. — Спортсмен отвел взгляд, но мне и не нужно было видеть его глаз.

— Ты лжешь, Алмаз. Я чувствую это.

— О чем ты? — Чехоев начал слегка нервничать, потому что раньше он никогда не слышал от меня таких странных вещей, и уж тем более я раньше не говорил с ним таким тоном.

— Где сейчас Далхан?

— Я не знаю, — повторил тренер, на этот раз вполне искренне, — но даже если бы и знал, то не стал говорить.

— О, Алмаз, ты не прав. — Мои губы растянулись в зловещей усмешке, от которой, как мне показалось, вздрогнули даже мертвецы. А на бледного Чехоева так и вообще было жалко смотреть. — В твоей голове нет ничего такого, что ты бы мог от меня скрыть.

— Ты что, собираешься меня убить? — Спросил он в лоб, стараясь не показывать, насколько напуган. Но я чувствовал его страх, он щекотал меня, как высокая летняя трава, заодно вознося и сидящих рядом легионеров далеко за грань человеческих возможностей.

— Я собираюсь тебя наказать, Чех.

— За что? Я ведь конкретно тебе ничего не сделал.

— Но сделал твой дружок, которого ты привел ко мне. Ты считаешь, что ты здесь ни при чем? Просто в сторонке стоял? Так не бывает, Алмаз. У любого следствия есть причина, понимаешь?

— Я не предполагал, что Далхан может сделать нечто подобное, — с вызовом ответил Чехоев, — и это совсем не значит, что я одобряю его поступки.

— Разве? — Вскинул я брови в притворном удивлении. — По-моему, ты совсем недавно ответил, что не сказал бы мне где он, даже если б знал.

— Сказал, но это другое. Далхан — он друг моего отца. Он много раз помогал мне и моей семье, я не хочу ему зла. А ты явно придешь к нему с недобрыми намерениями.

— А мне ты желаешь зла, Чехоев?

Алмаз замолчал, пытаясь найти оптимальный ответ, но явно такового не находил.

— Нет…

— Ты снова соврал, Чех. Ты явно на стороне своего приятеля и всячески желаешь ему успеха. Ты хочешь, чтобы он меня убил?

— Нет! — Почти крикнул он, нервно заёрзав на сиденье.

— И снова ложь. Я вижу тебя насквозь, Алмаз, не пытайся изворачиваться, это бесполезно.

Вспышка гнева на секунду затмила его страх, и тренер подался вперед, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Ты, грязный убийца, будешь еще в чем-то упрекать меня?! Ты убил Аббаса, сына Далхана! Какое ты после этого имеешь право меня в чем-то обвинять?!

— Это называется «Lex fortissimum», Алмаз. Право сильного. И я буду тебя не просто обвинять, я тебя буду судить.

— Что?! Какого… — ярость моментально схлынула, когда Чехоев повстречался взглядом с бездной, царящей в моих глазах. Испуг с новой силой закружился в нем, лишая лицо даже намека на румянец. — Кем ты себя возомнил?!

Я ничего не ответил, а только лишь продолжал в упор смотреть на борца через зеркало заднего вида, отчего тот почти запаниковал и начал пытаться отмотать разговор назад в наивной попытке отвлечь меня от своих дерзких слов.

— Подожди, давай немного проясним ситуацию! В чем я перед тобой виноват?

— Чехоев, ты глупый или прикидываешься? Ты привел ко мне ублюдка, который в своей слепой жажде мести похитил совершенно постороннего человека.

— Ты не можешь знать наверняка, что он это сделал.

— Что же ты тогда пытался сказать, когда уверял меня, что не одобряешь его поступки? Разве не это?

Алмаз замолчал, прикусив губу, а по его эмоциональному фону я понял, что он если и не знал наверняка о причастности Далхана к этому похищению, то явно догадывался.

— Он действительно сейчас убит горем и не способен трезво мыслить, — борец внезапно сменил риторику, пытаясь найти оправдание действиям своего дружка, — ты же убил его сына!

— Но ты не можешь знать этого наверняка, тебя ведь там не было, — отзеркалил я недавний его ответ, отчего Чехоев снова смутился и примолк.

— Послушай, — произнес он после долгой паузы, — я признаю, что совершил ошибку, когда организовал Далхану встречу с тобой. Но откуда мне было знать, что он собирается совершить нечто подобное?

— У нас патовая ситуация, Алмаз. Ты признаешь, что Далхан совершил плохой поступок, но не желаешь его выдавать. Это значит лишь одно, что ты его сообщник.

— Нет, это не так! Я уже сказал, что не знаю где он! — Это было правдой, но не