Николай Васильев - Битва при Тюренчене
- Рил путана вантс ту гев э мэн хэппинес Бэд мэн филл хэппинес, иф гев э вомен хэппинес. Зо ай эллоу э мэн ту мэйк ми хэппи.
- Я так понял, что настоящая путана хочет сделать мужчину счастливым. А мужчина бывает счастлив, когда ему удалось сделать женщину счастливой. Поэтому ты позволяешь ему сделать тебя счастливой. То есть наслаждаешься вовсю. Так?
Лан пожала плечами и вновь рассмеялась. Потом сказала: - Ай вонт брекфэст. Энд ю?
- Зверски хочу. Вчера еще хотел поесть, - не дали, гады. Гоу ту ресторан?
- Йес.
После ресторана они пошли к мотороллеру, который, к нескрываемой радости Лан, оказался на месте и завелся без проблем. Карцев достал из кармана тысячу юаней и протянул ей.
- Ай кент чейнж тат (У меня нет сдачи) - сказала виновато путана.
- Ноу чейнж, - заявил бывший клиент, твердо глядя в глаза женщине, чьи прелести еще жили в рецепторах его тела.
Лан ответила ему долгим взглядом, прижалась и мягко поцеловала в губы. Затем опустила голову, повернулась и уже на отходе поймала кисть его руки и пожала ее.
- Лана! - задержал ее Карцев. - Ю кэрри эскорт-сервис?
Она тотчас повернулась к нему: - Йес.
- Тогда ай найр ю фор эскорт-сервис.
- Ай эгри, - заулыбалась Лан и вновь обняла симпатичного ей мужчину.
Два часа спустя они подъехали на том же мотороллере (у русского туриста была одна сумка и та небольшая) к небольшому семейному пансионату, расположившемуся в излучине р. Тасаходзы, на очень милой лужайке, обросшей ивами и другими, более экзотическими деревьями Маньчжурского Приморья. Лан довелось как-то пожить два дня в этом пансионате, его уют ее восхитил, и она предложила Карцеву переселиться сюда из опасного для жизни и здоровья отеля "Интернешнл". Тот, конечно, не упирался, тем более, что к Тюренченскому многоостровью отсюда было ближе.
В небольшом холле их встретил хозяин пансионата, пожилой опрятный китаец в стилизованном под старину хлопчатобумажном халате, разрисованном драконами, и с заплетенными в косицу волосами. Пока они мило обговаривали с Лан условия проживания, из кухни (откуда сразу пахнуло какой-то вкуснятиной) вышла его жена - заметно моложе, лет под пятьдесят, в кимоно, затканном магнолиями и орхидеями. Она радушно заулыбалась Карцеву, при этом внимательно его оглядывая. Лан тотчас повернулась к ней и учтиво поздоровалась. Хозяйка вгляделась в нее пристальнее и о чем-то спросила. Лан согласно кивнула головой и сделала пояснения. Хозяйка просияла, защебетала и о чем-то попросила мужа. Тот согласно покивал и сделал отметку в книге регистраций.
Потом он повел гостей по дому, показывая гостиную с камином, креслами, диванами и установкой для караоке, столовую с общим табльдотом на 20 человек, банный комплекс с фитобочками, сауной и общим бассейном, небольшой спортзал с тренажерами и, наконец, террасированный зимний сад. Этот чудо-сад со стеклянными стенами изобиловал тропическими и субтропическими растениями, а еще через него протекал невероятно извилистый рукотворный ручеек, осложненный водопадиками и уставленный скамеечками в укромный местах...
После экскурсии они поднялись из столовой по винтовой лестнице на второй этаж, где располагались номера постояльцев, соединенные прихотливо-ломаными коридорами. Их номер был в середине этого сумбура, но оказался угловым: одно его окно выходило на лужайку с маячившей на заднем плане речкой, а второе - на подъездную площадку перед входом. Карцева удивила тамбурная дверь в номер и вообще хорошая звукоизоляция - соседей совершенно не было слышно. Впрочем, снаружи второй этаж опоясывала открытая галерея, на которую из каждого номера был выход - так что, прогуливаясь по ней, с соседями вполне можно было общаться.
За вселением довольно скоро последовало приглашенье на обед, во время которого новоселы смогли увидеть некоторых "старожилов" пансионата - из числа тех, кого не обременяли дела или любознательный пыл. Большинство тут селилось парами (слава богу, гетерофильными), из которых три были китайскими, одна корейская и одна японская - все в возрасте за сорок и пятьдесят (моложе были, конечно, женщины). Впрочем, было одно исключение: японец в возрасте около семидесяти привез с собой совсем молоденькую девушку.
"Теперь вот мы еще тут появились с разницей в 20-25 лет, - подумал Карцев. - Некоторое время наше бельишко здесь пополощут..."
Тут хозяйка внесла вместе с хозяином огромную фарфоровую супницу и поставила ее на специальную приступочку в конце стола. Когда крышка супницы была снята, по столовой разнесся изумительный запах, враз поднявший планку аппетита постояльцев на два-три пункта. К удивлению Карцева почти все присутствовавшие издали восхищенный стон и сопроводили его аплодисментами. Хозяйка просияла и стала проворно раскладывать суп по внушительного размера фарфоровым тарелкам, а хозяин ловко их подавать в подставленные руки. Вкус супа оказался под стать его запаху, хотя Сергей Андреевич не смог бы сказать, из чего он приготовлен и мясо какого животного в нем присутствовало. После тарелки этого супа он почувствовал, что никакого второго блюда не осилит. Его, впрочем, и не было, а был подан какой-то рыбно-крабовый паштет и много-много мелких лепешечек, на которые этот паштет все стали самостоятельно намазывать и есть их, запивая желтым китайским несладким чаем из очень больших чашек. Карцев начал есть их через силу, но в итоге выпил полную чашку и умял пять-шесть минибутеров. Лан в еде была умереннее, но в конце обеда совершенно по-русски показала ему ребром ладони около горла: все, объелась.
После обеда постояльцы не разошлись, как обычно бывает, по своим номерам, а перешли в гостиную, где стали лопотать по-китайски. С ними посидели и Карцев с Лан, которая пыталась объяснить ему на своем ломаном английском суть этих разговоров, в которых, впрочем, не было ничего оригинального: сначала делились приятными впечатлениями от обеда, потом перешли к погоде, а затем стали обсуждать текущие новости экономики и политики.
Вдруг японец, не принимавший участия в разговорах (так как, видимо, не знал китайского языка), что-то коротко сказал своей протеже. Та послушно встала и подошла к установке караоке. Ловко ее включив и настроив, она бодро сказала: - Ван, ту, фри, фо...
Заиграла музыка, которая к сильному удивлению Сергея Андреевича была хорошо ему знакома, и японочка нежным, но внятным голосом запела по-английски японский шлягер 1965 года: - Те зиа, те бьютифул зиа...
Постояльцы враз прекратили досужие разговоры и стали чуть подпевать девушке и отбивать ладошками такт. Японец же просто млел, окунувшись, должно быть, воспоминаниями в свою молодость. Припомнился и Карцеву широкий школьный коридор в их новой школе, по которому в перерывах ходили под ручку восхитительные старшеклассницы - нередко как раз под звуки этой японской песни. Ну а он, как и положено второклассникам, носился меж этими парами и тройками, догоняя какого-нибудь своего условного недруга...
После импровизированного концерта японской песни, длившегося около получаса, Лан решила съездить домой, за своими вещами. Ну а Карцев пошел вздремнуть перед вечерними бдениями приятного свойства.
Глава двадцать шестая. Авангардные бои
Утром 13 апреля 1904 г японские войска стали массово переправляться на лодках на длинные широкие острова р. Ялу (Сямалинду, Киури, Осеки и Кинтен), покрытые кустарниками и широколиственными рощами. Пушечной стрельбы, которой они очень боялись, по ним не было, только рассеянная ружейная, но к генералу Куроки вскоре стали поступать сообщения о многочисленных ранениях и гибели офицеров и унтер-офицеров его авангарда. Кроме того, русскими стрелками массово выводились из строя гребцы, отчего многие лодки долго дрейфовали по течению и пристали к островам далеко от намеченных пунктов высадки. Добравшись, наконец, до островов, бойцы бросились в атаку и тотчас нарвались на шрапнель, которая летела в них то тут, то там от стволов деревьев!
Карцев все перипетии переправы наблюдал с высоты 100-50 м, снуя вверх и вниз по течению реки. Позиции снайперов на островах ему были, конечно, знакомы, хоть он их почти не видел. Стрелки действовали грамотно, на месте долго не сидели, перемещаясь ползком и короткими перебежками, с подстраховкой друг друга. Когда японцы попали под радиоуправляемые взрывы МОН и залегли, снайперы проворно отступили к тыловым берегам островов и погрузились в лодки. Команду на подрыв мин давали по рации единичные корректировщики, наблюдавшие за высадкой с деревьев. Городецкий с подачи Карцева снабдил их для быстрого лазания стальными кошками, так что они тоже отступили своевременно. Японцы долго еще осторожничали, обживаясь на островах, но других сюрпризов не дождались.
Накануне вечером, беседуя с Куропаткиным в Тянцзы о том, стоит ли обрушиться на японцев во время переправы, Карцеву удалось его вновь уговорить. "Нельзя показывать Куроке нашу силу. Пощипать да, офицериков ему повыбить под сотенку, попугать минами, чтобы ходили помедленнее, но совсем отпугивать его нельзя. Пусть думает, что все идет по плану, хотя с неизбежными потерями. Пусть займет острова, оборудует там свою основную батарею, в том числе и гаубичные орудия, которые они двое суток назад ночью на судах подвезли. Пусть. Нам проще будет их там скопом подавить - тем более, что их расположение я вызнаю с точностью до 10 метров и помогу тебе нанести на карту"
