Роман Куликов - Штык
— Нравится? — спросил Хвост с таким видом, словно показывал достопримечательности в собственной квартире. — Но такая красота живёт совсем недолго. Днём одни ловушки активны, ночью — другие. Только утром и вечером вода спокойная бывает.
— Что это? — спросил в ответ Штык, не отрывая глаз от «подводного заката».
И вдруг всё пропало. Красное свечение исчезло, словно кто-то дёрнул рубильник. Сразу стало заметно темней. Низкий звук на пределе слышимости полетел над водной гладью. И всё стихло. Повернув голову влево, Штык убедился, что фонтан превратился в небольшой водяной бугор.
— Эх, немного не успели, — сказал Грач. — Теперь придётся в тумане плавать.
— В любом случае не успели бы, — сказал Хвост. — Нельзя сразу в домик, он же говорил. Не пройти самим с этой стороны.
— Помню. Хотя сейчас минимум активности — можно было попробовать. Ладно, давай посигналим, — сказал Грач. — Табань!
Штыку пришлось перебраться на баллон, когда оба сталкера принялись потрошить прорезиненные мешки. Вскоре Хвост извлек чёрный шнур, на котором были закреплены четыре чёрных шарика размером с апельсин. Грач поджёг конец шнура и бросил шары в воду. Некоторое время сквозь толщу воды виднелся тлеющий огонек, медленно ползущий к первому из шаров.
— Теперь к горе и ждать, — сказал Грач. — Вперёд. Левый борт, раз!
Когда отвесный берег под горой стал заметно ближе, где-то рядом раздался отчетливый всплеск. Все разом как по команде подняли вёсла и замерли. Вокруг уже стемнело, а над водой появилась белёсая дымка. Звук больше не повторялся, и Грач отдал команду грести дальше. — Впереди, чуть правее, сильно колется, — сказал Хомяк.
— Всё правильно, тут у нас хребтовая константа, — непонятно сказал Грач. — Правый борт, давай чуток сильнее, надо её обойти.
Снизу пришёл тихий «бумкающий» звук. Хвост положил перед собой на баллон фонарик и включил его. В ярком луче света клубы тумана создавали причудливые движущиеся картины. В какой-то момент Штык понял, что уже плохо себе представляет, где заканчивается реальность и начинается сон.
— Давайте я пока расскажу вам про это место, — нарушил молчание Хвост. — Подходы к озеру перекрыты сплошными полями аномалий. Не так плотно, как, скажем, на Поле Чудес, но достаточно, чтобы за день проходить метров двести, причём без гарантий, что ещё через сто не придётся идти обратно. Поэтому мало кто здесь бывает.
В темноте вновь что-то сильно плеснуло, и Хвост замолчал, настороженно держа руки на автомате.
— Озеро словно обнимает гору двумя руками, поэтому три четверти склонов горы опускаются почти сразу в воду.
Где-то отвесно, где-то — полого, — продолжил спустя минуту свой рассказ Хвост. — Плавучий дом стоит на якоре в центре озера, может, чуть ближе к тому берегу. Дверь у дома выходит на Зуб-гору, ну и, соответственно, этот берег хозяин озера называет «передним». А тот, дальний, — «задним». А узкие заливы по бокам от горы зовёт без затей «рукавами». Правым и левым.
— Ну и зачем ты всё это рассказываешь? — хмуро сказал Грач. — Хочешь звуками своего голоса очаровать какую-нибудь подводную зверюгу?
— А ты что, местных рыбок испугался? — с улыбкой спросил Хвост. — Звуковуху, наверное, в кармане теребишь в ожидании, что на тебя вот-вот рыба-кит набросится?
— Заткнись уже, ладно? — раздраженно сказал Грач.
Хвост ухмыльнулся, но замолчал. Вскоре какое-то движение потревожило туман перед катамараном. Сперва Штык вообще не понял, что это такое, и лишь разглядев блеск металла, сообразил, что перед ними в полный рост стоит человек с карабином наперевес. Это было настолько неожиданно и невозможно, что некоторое время Штык как зачарованный разглядывал тёмный силуэт. Потом наконец сообразил, что к носу катамарана тихо подошла небольшая лодка, хозяин которой, облаченный в плащ с капюшоном, взял их всех на прицел.
— Кто такие? — неожиданно раздался суровый голос откуда-то сзади.
В полном изумлении Штык медленно повернул голову: корму катамарана тоже подпирала лодка, в которой стоял человек в плаще с карабином на изготовку. Двое? Но Грач говорил про одного озерного сталкера.
— Это мы, Крот. Не стреляй. Грач и Хвост, — почтительным голосом сказал Грач.
— Да? — Казалось, Крот неподдельно удивился.
— Раньше на неделю пришли из-за серьёзных проблем. К тебе сюда много гостей собирается.
— Да вас уже и сейчас больше двух, — недоверчиво сказал человек, и Штык вдруг понял, что, судя по голосу, на мушке их держит старик.
— По дороге подобрали. Особый случай.
— Вы все особые случаи таскать ко мне будете? — сухо спросил старик.
— У нас на борту два дисара, Крот, — сказал Хвост. — Может, уже хватит в нас стволом тыкать?
— Ну вроде похож твой голос на Хвоста. А которые из вас дисары? Двое впереди? — Штыку показалось, что голос старика слегка потеплел.
— Ага.
— А ну подсвети свое лицо. Когда скажу — посветишь на следующего. И главное, ручонки подальше от оружия держите. Не люблю баловства.
Хвост послушно направил фонарь себе в лицо.
— Здравствуй, Хвост, — сказал старик из темноты. — Теперь того, что меж баллонами сидит.
Штык слегка прижмурился, когда яркий свет фонарика буквально ослепил его.
— Ого, — сказал Крот. — Интересная рожа. Следующий.
В луче света появилось лицо Хомяка.
— И правда похож на дисара, — удовлетворенно и одновременно удивлённо прокомментировал Крот. — Давай второго.
Буль был уже готов. Яркий луч света выхватил из тумана его сердитое лицо, на котором явственно читалось желание объяснить этому самому Кроту правила поведения в приличном обществе.
Воцарилась тишина. Старик внимательно разглядывал «ефрейтора». Грач и Хвост с недоумением переглянулись.
— Что-то не так, Крот? — подал наконец голос Грач.
— Нет, всё в порядке. Это же Зона, она ещё и не так шутить умеет. Сразу два дисара — надо же. Грача можешь не подсвечивать. И так вижу, что настоящий. Давай за мной не торопясь.
Ствол карабина исчез, человек взмахнул веслом и оттолкнулся от катамарана.
— Правый борт, — скомандовал Грач.
Штык посмотрел на первую лодку, по-прежнему стоящую на месте. Когда катамаран развернулся, её борт оказался рядом, а Хвост «мазнул» по нему лучом фонарика. На мгновение мелькнула деревянная крестовина с натянутым на неё плащом, отрезок чёрной трубы и какие-то провода на дне.
Потом Хвост потушил фонарик, а Грач сказал:
— Теперь бы не отстать. А ну, раз!
36
Дом Крота, как пояснил Штыку Хвост, был плавучим, но стоял обычно в одном и том же месте на якоре. Швартовались уже в полной темноте, но на фоне чуть более светлого неба силуэт приземистого строения выглядел вполне отчетливо. Плавучим оказался не сам дом, а довольно внушительных размеров площадка, на которой он стоял. Вытянутое, несколько похожее на длинный сарай сооружение окружала дощатая платформа, на которой хватило бы места, чтобы ходить вдвоём, не задевая стен и не рискуя упасть в воду.
— Сюда, — позвал Крот, и в тот же момент в темноте появился освещённый дверной проём.
За дверью обнаружилась большая комната с двумя широкими скамейками, крюками на стенах, часть из которых были заняты одеждой, решетчатыми стойками с обувью и пучками каких-то растений, развешанных по углам. Окон не было, зато в обшитой неровными досками стене виднелась дверь, завешенная куском брезента. Освещалась прихожая двумя светодиодными панелями, подвешенными с помощью проволоки и гвоздей под самым потолком.
Старик первым сбросил плащ и повесил его на ближайший крюк. Потом стащил короткие резиновые сапоги и повернулся к гостям, в растерянности топтавшимся у входа.
— Снимайте всю грязь здесь, — сказал он, настороженно вглядываясь в лица дисаров. — Обувь на сушилку, всё мокрое — на вешалки. Сейчас подтопим, всё к утру просохнет.
Грач и Хвост тут же сели на скамью и начали снимать обувь. Штык, Буль и Хомяк так и остались стоять, разглядывая хозяина.
Крот оказался достаточно крепким стариком с коротко стриженными седыми волосами и аккуратной белой бородой. Его лицо с резкими чертами и грубой обветренной кожей казалось излишне суровым, но это впечатление смягчали умные живые глаза. Одет он был в теплую рубашку с длинными рукавами, поверх которой красовался явно самодельный жилет с большими чёрными пуговицами. Темно-зелёные штаны и белые шерстяные носки завершали внешний облик озерного сталкера.
— Так и будете стоять? — Крот смотрел на Штыка и его «солдат» с насмешливым, даже пренебрежительным любопытством, но было в его взгляде что-то ещё, тревожащее и успокаивающее одновременно. Как у врача, который подозревает, что пациент не говорит ему всей правды, но уверен, что сумеет определить правильный диагноз и поставить больного на ноги.
