Илья Бердников - Проходимец по контракту
Санек начал что-то тараторить, рассыпаясь в благодарностях, ссылаясь на свое полное незнание шебекских нравов и обычаев, из-за чего он и попал в такое незавидное положение, хвалил Нэко, делал комплименты Ками — в общем, трещал так активно, что я и впрямь удостоверился, что он достаточно пришел в себя для активной жизни.
Ками и Нэко ошарашенно и оторопело сникли под лавиной Саньковой болтовни, а я, налив полную чашку из кофейника, принялся за оставшиеся булочки и всякие холодные закуски, которыми был щедро уставлен стол, не забывая кидать кусочки мясных и рыбных блюд в предусмотрительно подставленную Манину пасть. Хитрая гивера не осталась спать на предоставленной в ее полное распоряжение койке, а притрусила за мной следом и забралась под стол, высунув из-под него усатую морду, жутко распахивающуюся, когда я опускал вниз руку с очередным кусочком еды.
Кофе у Чаушева был хорош. Не знаю, где он его заказывал, но крепкий и одновременно мягкий вкус с дурманящим голову ароматом говорили о том, что это не ширпотреб. Интересно, в каком мире выращивают такую прелесть? Да и булочки с запеченными фруктами были просто объедением: я щедро намазывал их сливочным маслом, поливал каким-то аналогом нашего сгущенного молока и уминал эти углеводные бомбы за обе щеки, не забывая, впрочем, и о поданной расторопным стюардом скворчащей яичнице с беконом. Какое-то уютное умиротворение охватило всю мою сущность, все тревожащие меня заботы куда-то унеслись, оставив после себя только легкие тревожные следы, на которые можно было пока не обращать внимания, отдавшись наслаждению завтраком…
«Может, во флот устроиться? — лениво рассуждал я под непрекращающуюся трескотню Санька. — А что, неплохо даже: морской Проходимец! Буду типа помощником у капитана Чаушева, работа непыльная, а в свободное от вахты время будем с капитаном чаи гонять, вина распивать и о светлых деньках царской России разглагольствовать. Правда, неизвестно, существуют ли Переходы над поверхностью моря… Да-а… грустно! Но помечтать все равно хорошо!»
Размышляя таким образом и поглощая вкусную снедь, я и не заметил, как в кают-компанию вошел еще один человек. Маня тоже не встревожилась и продолжала клянчить у меня ветчину, как ни в чем не бывало. Обратил я внимание на вошедшего, только когда на мое плечо легла рука и знакомый чуть скрипучий голос укоризненно заметил:
— Ну вот, я за них переживаю, уже похоронил десять раз, а они тут разъедают в компании девушек! Смотри, и вино какое у них тут на столе!
— Привет, Данилыч! — Я вскочил и потряс руку улыбающемуся водителю. — Слушай, мне тебя не хватало, честное слово! Садись к столу!
— Между прочим, — заявил наконец-то повернувший голову от Ками Санек, — девушка здесь всего одна!
— А гиверку Лехину вы что, не считаете? — шутливо возмутился Данилыч. — Ладно, дайте старому водиле поесть: лег только под утро, всю ночь с машиной ковырялся. Не ел сутки, наверное!
Я, наливая Данилычу кофе и пододвигая уцелевшую вазочку с булочками, действительно был счастлив. И правда — присутствие ворчуна-водителя воодушевило меня, отогнав прочь последние следы тревог и мрачных мыслей. Словно старый добрый родственник, вроде ворчливого, но доброго дядюшки, приехал в дом после долгого отсутствия, и все сразу стало на место. Даже Санек сбавил обороты, перемежая болтовню ощутимыми паузами, во время которых он беспокойно поглядывал на Данилыча, словно ожидая, когда же его, наконец, будут ругать.
— Хороший завтрак, — удовлетворенно констатировал Данилыч, выдув пару чашек кофе и уничтожив около дюжины булочек, которые он усердно намазал толстым слоем масла. Теперь он откинулся на спинку стула и смаковал вино из высокого тонкого бокала, который я про себя почему-то именовал стаканом.
— Я по дороге сюда с капитаном этим минут пять разговаривал — стоящий мужик, этот капитан! Предлагает хорошую сделку провернуть, да ты знаешь, Алексей…
Я кивнул, подтверждая.
— Ты бы видел, что его люди с нашей «Сканией» сделали! — Данилыч восхищенно покачал головой. — Я теперь даже не знаю, как ее и называть: теперь это бронепоезд какой-то! Внешность осталась прежняя, но внутри! — Данилыч опрокинул остатки вина в рот и потянулся к бутылке. — Ладно, сами увидите скоро. Так ты думаешь принять заказ, Алексей?
Он обращался ко мне, словно я был главным в нашем экипаже, и мне стало немного неловко из-за такого обращения. Не в том дело, что мне это было неприятно — совсем нет! Просто мне до боли в зубах не хотелось брать на себя ответственность за принятие решения.
— Данилыч, — схитрил я, — а что ты посоветуешь?
— Соглашайся, — махнул рукой Данилыч и перешел с межмирового языка на русский: — Тебе все равно деньги нужны. А так и заработаешь на свадьбу, и приедешь к Вержбицкому не голым, но с солидным начальным капиталом для будущей семейной жизни… Прости, я не спросил: вы с Илонкой ведь будете жениться, а?
Хитрый дядька все просчитал, зная какие струнки в моей душе нужно зацепить, чтобы уговорить на подработку, которая, похоже, становилась (по предлагаемой капитаном сумме) основной работой.
Риск, конечно, но ведь и все, что мы собирались делать, было рисковым.
— Я думаю, — я специально затянул паузу, наблюдая и внутренне посмеиваясь над замершими членами команды. — Можно и согласиться, при условии прозрачного контракта и четких указаний насчет исполнения заказа.
— Вот! — хлопнул меня по плечу Данилыч. — Понимающий человек! Я и капитану сказал, что Леха — парень с головой и обязательно согласится, если ему правильно растолковать выгодные стороны сделки…
— Ага, — ухмыльнулся я. — Ты, похоже, заранее свое согласие выдал, на предварительной беседе так сказать.
Данилыч не смутился. Похоже, что настроение у него было великолепным, и он, не скрывая, выложил мне все как на духу, впрочем предпочитая изъясняться на русском:
— Видишь ли, Леха, я-то мог согласиться, но в этом довольно сложном деле, что нам предстоит, мое слово мало весит: Проходимец, умудрившийся вывести нас с Псевдо-Геи и открывший Переход прямо на Шебек, интересует этих господ (я имею в виду Братство и капитана) в первую очередь. Могу сказать, что мне просто повезло, что ты попал в мой экипаж, так как это открыло передо мной очень неплохие возможности, и терять их мне как-то не хочется. — Данилыч вдруг немного нахмурился и грозно взглянул на враз напрягшегося Санька, продолжая разговор на шебекском: — Только с кем мне не подфартило, так это со штурманом, о чем я сейчас и намерен с ним переговорить!
— Да ладно тебе, Данилыч! — заныл враз потускневший Санек. — Но ведь все обошлось! Тем более: с кем не бывает! Ну перебрал, ну доверился человеку…
— Ты мне разговор на другую голову не переводи! — хлопнул по столу ладонью Данилыч.
Над столом появилась Манина морда: гивера встала на задние лапы, исследовала обстановку и, убедившись, что никакой опасностью не пахнет, опять спустилась вниз, стащив по дороге какую-то колбасу.
— На мертвую голову, — заметил спокойно Нэко. — Тот человек, что передал вашего штурмана торговцам телами, мертв.
— Из-за тебя, непутевый, люди гибнут! — повысил голос Данилыч.
— Слушай, Данилыч, давай не при всех, — примиряюще попросил на русском Санек. — Неудобно же при этих… — Он показал глазами на Нэко и тихонько ковыряющуюся в своей тарелке Ками.
— А эти другие жизнью своей рисковали, чтобы тебя, дурака, оттуда вытащить! Свед из-за тебя израненный валяется! — рявкнул свирепо Данилыч. — Валялся бы ты без их помощи сейчас кусками по морозилкам, а может, какой-то толстосум твое сердце уже в себе носил бы, чтобы оно его свинскую кровь перегоняло!
Санек, похоже, стал что-то немного понимать. Его лицо побледнело, и он пролепетал какую-то бессмыслицу, невольно прижав ладонь к левой стороне груди.
— Я смотрю, у вас общение в самом разгаре!
Все, кто был за столом, повернулись в сторону стоящего в дверях капитана Чаушева. Капитан так непринужденно прислонился к косяку двери, что стало понятно, что стоит он тут уже довольно продолжительный срок и услышал, должно быть, многое из нашего разговора.
Чаушев подошел к столу и пожал всем руки, не минуя Нэко. Руку Ками он почтительно поцеловал, и девушка, чуть было не выдернувшая свою миниатюрную ладонь из капитановой лапы, потупилась еще больше, чувствуя себя явно не в своей тарелке.
«Ага, — подумал я ехидно. — На Шебеке-то руки не положено жать, а целование женской руки вообще может восприниматься как оскорбление, но Ками терпит, да и Нэко не протестует, значит, дело пойдет!»
— Предварительные условия вам известны, — проговорил капитан, усаживаясь за стол. — Я не буду повторяться, только скажу, что они остаются прежними: сто сорок тысяч межмировой валютой и кое-что, что я обещал Алексею лично.
