Евгений Шепельский - Фаранг
— Хорошо. Но почему вы стали кучкой драных… маэтопоклонников, а? — Я чувствовал, что могу хамить напропалую и что мне — вот ирония — ответят. — Деньги, власть, свобода… я понимаю… Но для чего в готовящемся приходе высших сил принимать сторону Маэта?
— Вечные ценности. Власть, деньги, бесконечная жизнь приближенным, — ответил Раузер хрипло. Говорил тихо, вполголоса, чтобы слышали только те, кто собрался на алтарном возвышении. — Ждешь еще ответов? Ответь сначала сам себе: ты не предашь ради вечной жизни мать, отца, выживших из ума? Или, наоборот, своих детей, которым ты, старик, уже не нужен? Не предашь? А теперь подумай о нас. Мы жизнь посвятили магии. Вырастил нас ковен. У нас нет близких, кроме самих себя! Нам некого предавать! Наше дело — превыше морали жалких смертных!
Наше дело, сиречь коза ностра, как же, знаем, слыхали. У нас на земле таких «чародеев» полным-полно. Только они хотя бы показушно молятся в храмах, а многие и личные церкви ставят в своих имениях — как же, приватизированный бог это круче бога общественного!
Продолжил Бромбак:
— Все, что обещает Измавер — ждать, терпеть, надеяться… Может быть, когда-нибудь… А тем временем наши собратья… Маэт говорит с нами… Он обещает много и быстро… много и быстро… И он избавит нас от безумия!
— После низвержения Маэта и сна Измавера что-то сломалось в магии… — подхватил Раузер, дыша с какими-то натужными всхлипами. — Теперь любой практикующий маг сходит с ума — медленно, но верно! И даже эликсиры могут лишь отсрочить безумие! Если бы ты видел наш приют с обезумевшими братьями… ты бы так не говорил! Ты бы верней принял нашу сторону! Безумие подступает медленно, но неотвратимо… И мы не хотим ждать и надеяться на Измавера — нам нужно избавление, здесь и сейчас!
Душегуб нетерпеливо шевельнулся в тенях.
Время истекало.
Я сказал, чувствуя, как сердце бьется где-то в районе горла:
— Я понял в общих чертах. А еще, говорят, Измавер хочет переделать мир примерно так же, как Сегретто, чтобы маг был равен королю, а король — обычному крестьянину.
Пучок лунного света падал сбоку алтаря, и я случайно задел его локтем. Меня пронзили сотни колючих иголок, я отпрянул. Душегуб заволновался, источая зловоние.
Время почти истекло.
— А дети, которых обучает Сегретто, — спросил я, — что станется с ними?
— Не принимай нас за чудовищ, человек, — сказал Ормазар. — Дети с вложенной в них особой магией Сегретто — великолепный материал. Мы заберем их к себе, переучим, наполним артерии ковена свежей кровью.
Не лгал. Однако что-то недоговаривал.
У меня были еще вопросы, например, кто такой Прядильщик? Ведь, если рассуждать здраво, то любое материальное тело прорастает из мира в мир медленно, а Прядильщик, получается, оказался там сразу, иначе как бы смог перекачивать глейв из того мира? Или я что-то неверно понял. Однако я осознал, что подошел к краю.
— Надевай доспехи, Джорек, — промолвил Ормазар устало. — Бери оружие.
— Да не буду я этого делать. Прикончите меня.
— Будешь. — Он что-то выкрикнул, замелькали тени, и передо мной возник Йорик Остранд. Та половина жирного лица, которую не покрывал обильный кровоподтек, залила смертельная бледность. Вот чей запах я слышал!
— Этот человек взял с тебя клятву креал-вэй-марраггота. Ему ты обязан подчиняться.
Йорик смотрел на меня, содрогаясь всем телом. Его доставили в Кустол, пока я беспамятным валялся у магов. Доставили, очевидно, против воли. А может — это барон Урхолио его так разукрасил? Нет, не он. Доставили против воли — да еще и застращали до полусмерти. Покровители у Йорика и ковена Измавера были разными, зато цели совпадали.
— Одень доспехи, Джорек, — прошептал Йорик бледно. — Возьми оружие. Иди в Яму. Убей Сегретто. Делай все, что я сказал, делай прямо сейчас!
Кольцо стало горячим.
Я сделал. Мое тело отказалось мне повиноваться. Напялил вечный доспех — кирасу, оплечья, гребенчатый шлем. Взял короткий меч, второй — подлиннее — повесил на перевязь за плечом. Привесил к поясу топор и набор метательных кинжалов.
Дрогнул свет вечной лампы. Что-то щелкнуло в алтаре — он отъехал вбок, обнажая вход в крипту храма — спиральную лестницу, узкую, черную, как смерть.
— Что ж, — молвил мэтр Раузер с затаенным предчувствием. — Пожалуй, мне настало время отправляться во дворец.
Он был уверен в моем успехе.
Ормазар вручил мне вечную лампу.
— Ступай, существо. Мы присоединимся, когда ты обезвредишь ловушки и убьешь Авриса Сегретто. Он не знает, что мы идем. Он слишком самоуверен. Он знает, что на сегодня назначен переворот, но не помышляет о том, что сам тоже будет сокрушен.
— Детей я убивать не буду.
— Иди, Джорек! — взвизгнул Йорик, потеряв разум от страха. — Убей Сегретто! Убей всех, кто заступит тебе дорогу! Иди-и-и!
40
Иди.
Иди-иди.
Иди!
Уже и голос Йорика смолк, а слова продолжали стучать в моей голове. Мертвые, настырные, жалящие болью. Клятва пробудилась, и сейчас она управляла моим телом. Я пытался остановиться ровно четыре раза — еще на лестнице, но тело отказывалось повиноваться, с каждым разом все сильней. Если сначала я еще мог сохранить неподвижность на несколько мгновений, то на четвертый раз только немного замедлил шаги, а затем ускорил их — не по своей воле. Клятва не позволяла опаздывать.
Иди. Иди. Иди.
Иди.
Иди-иди.
Лестница тянулась вниз метров примерно на двадцать. Я спускался, ощущая себя в чужом теле. Мысли — свободны, действия — нет. Робот. Сторонний наблюдатель.
Холодный коридор с мрачным сводом. Двери по сторонам, но мне — прямо. В конце коридора — тяжелые двустворчатые ворота с узкими бойницами. Их приоткрыли для меня раньше. На створках нанесены каббалистические знаки в количестве несколько большем, чем требовал здравый смысл. Маги защищались от Сегретто с некоторой даже истеричностью. Непознанное всегда пугает больше всего. Но больше непознанного сильных мира сего пугает справедливость.
Я вошел в пределы Сегретто. Безумный стук сердца отражался от сводов.
Кирпичная кладка с длинными и узкими нишами-реликвариями от пола до потолка. В нишах косточки каких-то мучеников — плотно набиты, человеческие, и не только. Ощущаю, знаю, слышу запахи чужаков. Разумной жизни вокруг нет. Крыс, паучья, прочих тварей тоже не дозовешься. Мертво. Все мертво. Тихо рядом с Тихой… Где-то вдали плещет вода.
Первая ловушка поджидала метрах в десяти от ворот. Натянутая паутинка, аналог местной растяжки. Я порвал ее ботинком, и меня тут же окутал спиральный рой голубых искр, закрутил — с ног до самой макушки, сжимая в смертельных объятиях, туже и туже… и вдруг бессильно опал, растворился, исчез.
Мое кольцо начало пульсировать жаром. Запоздало расчесались уши под шлемом. Поглощаю магию… без вреда для себя. И вроде бы даже стал ощущать себя лучше — тело налилось силой и мощью, шаги стали уверенней.
Магический флюид — заменитель обычной пищи?
Источник магии в реликварии справа, на уровне моей головы, откуда аккуратно вынули косточки, погас навсегда. Я сожрал его.
Мир скурвился, и дурней всего, что я рожден добить его…
Иди! Иди! Иди!
Да иду я, что ты…
Коридор вывел в широкую галерею, на каменную склизкую дорогу шириной в полтора метра, сбоку которой шумела подземная река. Интересно, смогу ли броситься в воду? Кажется, там глубоко, доспехи сразу утянут на дно.
Не смог. Креал-вэй-марраггот пульсировал в голове. Страха не было. Мной владели разочарование и страшная усталость. И злость на то, что не могу управлять своим телом.
Зеленый, в плесени, камень потолка галереи в точности над дорожкой усеивали яркие золотистые пятна. Они замигали, и свет вечной лампы замигал им в такт. Кольцо привычно запульсировало, а вот ушную чесотку я подавил. Пятна бросили вниз столбы золотистого света — их было семь, они падали, или, вернее, включались один за другим. И они перекрыли мне путь. Один за другим.
Я ступил в первый столб. Ощутил легкое покалывание по всему телу. Столб мигнул и погас.
Тю… всего-то!
До следующего метр… Та же процедура… дезактивации. Я шел, вырубая навсегда магические ловушки Сегретто.
Впереди между двумя столбами света лежал труп. Тускло отблескивали латы. Человек в доспехах. Убийца, ранее подосланный ковеном? Я посветил лампой — благо, этот жест креал-вэй-марраггот мне позволил. Наполовину сгнившее, с местами облезшей кожей лицо человека и его доспехи усеивали многочисленные отверстия толщиной с мизинец. Магия световых столбов навертела дырок, очевидно. Я перешагнул тело. Ощутил наличие разряженных магических амулетов на трупе. Не повезло тебе, касатик. А вот мне — везет. Будь проклято это везение.
