Юрий Иванович - Неуемный консорт
Я-то к тому времени уже был готов к взлету. Но пришлось отвлечься на оживленный обмен мнениями в нашем внутреннем кругу по поводу какой-то торпеды и внешне на разговор с бортовым интеллектом, которого разработчики снабдили томным женским голосом. Вот он меня и ошарашил первой фразой:
– Приветствую тебя, Обладающий мною!
– Ух! А ты кто такая? – вырвалось у меня.
– Твоя фея-хранительница! Призванная продлевать твои годы в радости путешествий и обеспечивать безопасность в потоках познания! – последовал пафосный ответ. Разработчики явно решили поиздеваться над первым клиентом.
Проводя подготовку к старту, я решил поставить эту фею на место:
– Теперь слушай мою команду: ни звука больше не произносишь, пока я тебе не задам вопрос. Или только в случае изменения обстановки. За нарушение пойдешь в переплавку.
То ли искусственный интеллект и в самом деле испугался, то ли был настроен на выполнение любого желания клиента, но приказ был выполнен. Больше я от него не услышал ничего, не касающегося дела. И при деятельном инструктаже Бульки стал поднимать массивную обертку для человеческой плоти в воздух.
Конструктивные особенности пританового скафандра позволяли отсекать тяготение планеты в регулируемом режиме и взлетать в космическое пространство прямо с поверхности, используя массы спутников, соседних планет системы и местного светила. И в начальной стадии использование миниатюрного нейтронно-кварцевого двигателя не предполагалось по умолчанию. Но по тем же нормам использования прогрев двигателя начинался автоматически сразу же после запуска всей системы. В мои же обязанности входило задать должные параметры перемещения в пределах одного, максимум трех километров над поверхностью, после чего совершить мягкую посадку на месте взлета минут через восемь после начала демонстрации. Забираться в стратосферу у меня и в мыслях не было.
Вначале все шло по графику. Я поднялся на двести метров и сместился на полкилометра вначале влево, потом вправо. Затем сделал более сложную фигуру: стал подниматься вверх по довольно широкой спирали. И вот на третьем витке этой спирали и на третьей минуте полета бортовой интеллект заговорил явно из-за нештатной ситуации. Потому что программу безопасности никто не собирался аннулировать, а по ее законам любое, выпадающее из обусловленных параметров действие снаружи классифицировалось как потенциальная опасность для клиента.
– Внимание, опасность! Сотрясение и разрушение стены складской постройки. Причина: появление гипроторфной торпеды из толщи грунта в районе фундамента! Торпеда – без внешнего оружия. Но возможна начинка с ядерным содержимым. Выползла на поверхность и дальше двигается, ломая внутренние перегородки…
Да я уже и сам видел на внешнем экране, как разваливается один из наших складов с недавно полученными новейшими устройствами и агрегатами. Кто-то целенаправленно уничтожал наше достояние!
Само собой, я тут же приостановил взлет по спирали, собираясь направиться вниз. Во дворе бойцы моей команды уже двигались, выполняя короткие команды коменданта Роберта, а Малыш поднял руки вверх, привлекая внимание клиентов и собираясь что-то сказать.
И вот тут, на четвертой минуте полетного времени, слева от меня что-то взорвалось. Меня ударила воздушная волна, я моментально оглох и, как показалось, лишился выдавленных глаз и всех открытых участков кожи. А затухающее сознание только и услышало вопль Бульки:
«Танти, не дыши! Нас травят! Жидкий, нервно-паралитический…»
Я почти ничего не соображал, в подсознании мелькали видения. Это были то какие-то кошмары, то сцены из прошлой жизни… и вдруг все сменилось лицом Патрисии. Она смотрела на меня с тревогой. Все это продолжалось, по моему восприятию, минуту, не более. Потом я очнулся, с ужасом прислушиваясь к собственному телу и стараясь понять, что происходит вокруг. Противно пахло сгоревшей изоляцией и разлагающимся высокопрочным пластиком. Меня трясло и швыряло так, словно притановый скафандр поместили на вибрационный стенд. В спазматически сжимающиеся легкие врывался раскаленный воздух, я перестал чувствовать сначала собственные ноги, а потом и руки.
«Наверное, я грохнулся наземь, – появилось первое объяснение случившемуся, – и сломал позвоночник…»
Вибрация вдруг сменилась жуткими ударами со всех сторон, будто уникальный скафандр начали пинать неведомые великаны вместо футбольного мяча. Потом один из великанов завладел мячом и резво покатил его к воротам соперника. Удар! Вратарь отбил! Еще удар! Штанга! (Мои ошпаренные взрывом и ядом глаза при этом, наверное, вывалились из глазниц!) И последний удар, после которого скрежет и хруст прорвались сквозь мои залитые кровью уши. Гол?..
Тишина и навалившийся покой навевали мысль, что гол последний, все решивший, и мяч так и оставили в воротах.
«Аллегории у меня, однако… – при этой мысли мне показалось, что мозги мои вытекли и я пользуюсь чьими-то чужими. – Булька?! Это ты за меня думаешь?..»
Мой друг молчал, как оранжерейное растение. То ли тоже оглох, то ли онемел от впечатлений. Поэтому я сам постарался воспользоваться тем, что у меня осталось: способностью мыслить:
«Если я думаю, значит – существую. Если существую, значит – живой. Если живой – друзья меня скоро доставят в омолодитель – и все у меня срастется… Правда, Патри будет очень злая… ну да… очень! Может, меня после беседы с ней опять положат в омолодитель? Ага, скорей всего… Но это ерунда, переживу… А вот что с Броверами? В любом случае их обязаны спасти, несмотря на катастрофу со скафандром… Или это не катастрофа? Неужели кто-то сбил меня управляемым снарядом? А почему тогда был крик о яде? И что с Булькой? И почему это мы так странно падали? Если мне не изменяет здравый смысл (вспомнить бы еще, что это такое!), то мы вроде катились в глубокую пропасть. Что тоже странно, на территории нашей конторы таких ям нет… Или мне все это показалось? Скорей всего…»
Меня очень грела надежда, что я уже в госпитале. А может, уже и в чреве спасительного медицинского устройства, которое мне вернет жизнь, силы, молодость, здоровый позвоночник и… естественно, друга Бульку. Почему-то верилось, что и его подлечат вместе со мной.
Только и осталось мне, что спокойно ждать…
И прислушиваться к первым звукам…
Эпилог
Время – неизвестно, место – неизвестно
Хотя первое, что уловило мое выздоравливающее тело, это был запах. Причем запах довольно странный и неуместный для госпиталя: резкий аромат смятой, истекающей соком травы и перемолотой листвы.
«Наверное, лекарство! – бодро подсказала память. – Помнишь, какой гадостью тебя лечили на Земле от беспамятства? Вот и здесь нечто такое…»
Потом стал частично возвращаться слух. Он отчетливо разобрал пение птиц и какое-то странное бормотание.
«Вот оно, современное лечение! – обрадовался не до конца сотрясенный мозг. – В палате выздоравливающего даже клетки с птицами певчими поставили!»
Правда, вскоре пение стало слишком уж назойливым и раздражающим, словно птицы орали от голода или от нехватки слушателей. И более разборчивым для моего слуха стал голос, явно женский и вроде приятный. Он монотонно повторял одну и ту же фразу:
– Приветствую тебя, Обладающий мною!
Вначале я мысленно улыбнулся. Потом стал раздражаться: что за глупые шутки?! А вот после двадцатого повтора вместе с ужасом стало наваливаться понимание, что я не столько умер, как сошел с ума. И уже никакой омолодитель меня не спасет от пожизненного маразма!
От страха, возмущения и нежелания так закончить свою жизнь я попытался закричать, и у меня неожиданно получилось. Хрипло, тихо, но получилось! Правда, легкие заныли так, словно по ним кто-то колотил тяжеленным молотом и отбил все внутренности.
Затем я попытался открыть глаза. И у меня это тоже получилось! Что-то мне мешало видеть четко и ясно, может, кровь на веках или госпитальные повязки, но я видел! Осчастливленный возвращением зрения, я даже вначале не слишком присматривался к увиденной картинке. А вот когда присмотрелся, то почувствовал еще один орган своего многострадального тела: что-то неприятно сжалось ниже спины. Потому что картинка виднелась с ракурса «на боку» и являла собой густое переплетение лиан, травы и поломанных веток, в гуще которых деловито копошилось солидное по размерам животное, очень напоминающее бобра. А может, и некую иную разновидность грызунов, тут мне явно не хватало познаний нашего штатного ботаника Цой Тана.
Но самое печальное, что, сопоставив рамку картинки с надоедливым женским голосом, я четко осознал: ни в какой госпиталь меня не везут и уж тем более не засовывают в омолодитель! Я все так же продолжаю оставаться в притановом домике-скафандре!
Логика все-таки попыталась вникнуть в ситуацию:
«Неужели я свалился в городской зоопарк?»
