Владислав Выставной - Кремль 2222. Кенигсберг

Тот ожидал нападения – и встретил чудовищ упругой огненной струей. Это замедлило зверей – но совсем не так, как можно было представить. В потоке синего пламени они почти мгновенно лишись шкур, выставив напоказ обгорелые мышцы с кипящей от жара кровью. Но не упали замертво, нет, – они как будто перевели дух – и продолжили атаку.

Теперь они походили на демонов Ада – с дымящимися, усеянными искрами и запекшейся кровью телами, с внутренностями, выпадавшими из прорванного нутра, с оголившимися ребрами и черепами. Все, чего они по-прежнему жаждали, – лишь его, Книжника, Смерть. И когда огнемет, чихнув и выбросив последний клуб пламени, заглох навсегда, муты были уже рядом – с пустыми глазницами, с полностью обнажившимися, будто вывернутыми наружу зубами, потрескавшимися от высоких температур. Твари были слепы – но их продолжало вести острое и тонкое чутье. И когда за спинами обгоревших тварей возникла последняя, целая и невредимая особь, семинарист понял со звенящей ясностью: ему крышка.

Первый из обгоревших мутов бросился на него – и Книжник в отчаянии швырнул ему навстречу опустевшие баллоны огнемета. Ударом лапы слепой мут отбросил баллоны в сторону – как будто продолжал ощущать окружающее какими-то скрытыми органами чувств, – и ринулся на жертву. Книжник шарахнулся назад, споткнулся, рухнул на спину. Вскинул руки в отчаянии, словно и вправду мог защититься от чудища голыми руками. Зажмурился.

И раскрыл глаза, услыхав звук упавшего тяжелого тела и обреченный вой мута. Рядом стоял Тридцать Третий, и с танталового штыря его левой руки сочилась густая темная кровь. Мут бился в конвульсиях, фонтанируя кровью из пробитой башки.

Все это произошло в доли секунды – в течение которых второй обожженный мут навис над все еще лежавшим на земле парнем. С отвращением и ужасом Книжник ощутил на своем лице брызги слюны вперемешку с кровью, и отстраненно удивился тому, что тварь продолжает клацать зубами у него перед глазами, но никак не довершит дело. И краем глаза заметил, как Зигфрид отчаянно удерживает мута, обхватив его вокруг шеи.

Три-Три пришел на помощь, вогнав гранату в раззявленную глотку.

– Ложись! – крикнул он, и все шарахнулись кто куда.

Глухо хлопнуло. Словно в дурном сне Книжник наблюдал, как убегает дымящийся обезглавленный мут. Туловище с ошметками вместо шеи добежало до дверей, за которым укрывались бандиты, ткнулось в них, упало и замерло окончательно.

«Тремя вещами можно любоваться бесконечно: как льется этот нескончаемый дождь, как орудует мечом Зигфрид и как бегает безголовое обгоревшее туловище…» – тупо проплыло в голове Книжника. После чего Зигфрид рывком поставил его на ноги и заорал:

– Бегом! Пока они не очухались!

Уже мчась по площади в сторону от Королевских Ворот, Книжник вдруг похолодел:

– А еще одна тварь? Пятая. Где она?

– О, черт… – произнес Зигфрид.

Вне крепких стен Королевских Ворот оставались только двое тех, кто мог представлять интерес для стремительного черного убийцы. И не было уверенности, что реакции Герцога хватит, чтобы опередить хищного мута.

– Что у них из оружия? – задыхаясь, на бегу кричал Книжник.

– Карабин! Автоматический, – скупо бросил в ответ Зигфид. – Да толку от него против против такой живучей твари.

– А ведь с ним Пророчица… – слова застряли на губах Тридцать Третьего.

И без того было ясно, что дело дрянь, – если, конечно, по какой-то необъяснимой причине хищник не учуял следы беглецов и не ушел в противоположную сторону.

Они достигли укрытия, когда Книжник был уже полон самых мрачных предчувствий. Впереди с обнаженным мечом двигался Зигфрид. На этот раз даже злобному муту не выбить оружие из его рук. Очень хотелось на это надеяться, так как избавившись от бесполезного огнемета, семинарист остался без оружия и мог надеяться только на товарищей.

Друзей они нашли быстро – как и было оговорено, те ждали в условленном месте. Но представшая картина никак не вязалась с «предчувствиями.

Припав на одно колено, бледный, как смерть, с карабином в руках замер Герцог. Чуть в стороне, спокойно и отрешенно, глядя куда-то вдаль, стояла Пророчица.

А у ее ног, припав жуткой мордой к земле, мирно дремал черный, как сама ночь, хищник.

Глава десятая

Огонь и лед

– Уходите. Я должен вернуться в Логово – я не могу бросить своих в беде. Мое место там.

Герцог говорил с мрачной решимостью, и переубеждать его было бесполезным занятием. Книжник и не собирался этого делать – он полностью разделял настроение этого человека. Вопрос целесообразности действий никогда не возникал для него там, где речь шла о человеческих жизнях. Наверное, он давно погиб бы по глупости и склонности к эмоциональным решениям, если бы не Зигфрид, который мог смотреть на любую ситуацию с холодной головой и спокойным сердцем. По крайней мере – внешне.

– Послушайте, Зиг, Три-Три! Мы не можем бросить тех, кто остался в Логове, – горячо говорил Книжник. – Пусть нас мало – но мы что-нибудь придумаем. Отвлечем удар на себя, в конце-то концов, – как задумывали!

– Нет, – качал головой Герцог. – Вы должны спасти Пророчицу. Ее дар важнее самого Логова. Иногда мне даже кажется, что само Логово появилось только для того, чтобы в нем выросла Пророчица. Она важна не только для нас – для всего города, может, даже для Мира!

Девушка не слышала этих слов. Но то, как она гладила притихшего рядом с ней мутанта-убийцу, и то, как зверь покорно откликался на ее прикосновения, как бы намекало: пожалуй, в словах Герцога что-то есть.

– Я против того, чтобы возвращаться, – со свойственной ему категоричностью заявил Зигфрид. – Мы понятия не имеем, что там происходит, и риск мне представляется неоправданным. Договорились же – идти к Алхимику. У нас есть товар, у него – возможность указать нам путь домой. А это все, что нам нужно в этом гостеприимном городе.

– Что-то непохоже на тебя, Зиг, – запальчиво заявил Книжник. – Ты же ничего не боишься! И всегда приходишь на помощь слабому!

– Совсем не боятся только психи, – отрезал Зигфрид. – Я предпочитаю разумный риск. А что касается слабого… – он указал на Пророчицу. – Так ей я и пришел на помощь. И вовсе не желаю, чтобы всех вас перебили из-за вашей болезненной щепетильности.

– А вот давайте у Пророчицы и спросим, – предложил Тридцать Третий. – Она все молчит. Но ведь ей, как никому, известно возможное будущее!

Тридцать Третий сделал шаг в сторону девушки, и мут, скосившись на кио мутно-багровым глазом низко зарычал. Три-Три остановился. Мут мелко задрожал, как двигатель на холостом ходу, в любую секунду готовый сорваться в атаку.