Дмитрий Старицкий - Имперский рыцарь

За длинным столом «по чинам» сидел весь наличный экипаж дирижабля до последнего матроса и верхушка штаба осадной армии.

На мое удивление, меня посадили не в конец стола с матросами и лейтенантами, а между двумя генерал-майорами, в одном их которых я узнал кавалериста-комбрига. Кажется, графа, если моя память мне с кем-то не изменяет. Даже Плотто сидел дальше, с полковниками.

— Ваше сиятельство, — негромко обратился я к комбригу, фамилию которого к своему стыду запамятовал. — Мне как-то неловко, что меня посадили выше моего командира.

Генерал посмотрел на меня и будто взглядом покровительственно по плечу похлопал.

— Ваша милость, ваша щепетильность делает вам честь, но не стоит так смущаться. Во-первых, вы барон и имперский рыцарь. А во-вторых, король своим указом недавно приравнял по рангу своих комиссаров к генерал-майорам. Временно, пока они исправляют эту должность. Вы разве этого не знали?

— До неба последние новости не долетают, — попытался я пошутить. — Да и в отпуске я был длительном, по лечению. Как ваша бригада?

— А-а что там говорить… — ответил граф с огорчением в голосе. — Опять этот проклятый позиционный тупик. Гоняю своих конников по собственным ближним тылам, чтобы не застоялись совсем. Вы же сами прекрасно знаете, дорогой барон, что все беды в армии происходят от безделья личного состава. То ли дело было осенью, — мечтательно закатил глаза генерал. — Ах, какие атаки были, есть что вспомнить. Даже разок схлестнулись во встречном бою — лава на лаву, сабля на саблю, после того боя нам сдалась целая дивизия царских драгун. Теперь вот вливают ко мне еще одну запасную бригаду, буду переформировывать свое соединение в дивизию.

— Примите мои поздравления, ваше сиятельство. Вы этого добились исключительно собственными трудами и храбростью. А также заботой о людях. Я помню, как вы для них выбивали вагоны пулеметами, — улыбнулся я.

— Да… Забавное было время. Но и вы, как я помню, железной рукой навели порядок среди тыловых крыс. Низкий поклон от всех фронтовиков вам за это.

— Я лишь выполнял поручение короля.

— Не скромничайте, дорогой барон. Я, конечно, понимаю, что скромность украшает молодость, по нашим традициям, но вы столь ярко заявили о себе и в тылу и на фронте, что заслужили право на зримое проявление заслуженного достоинства. Знайте, вы очень популярны среди фронтовиков, которые сами нюхнули окопной войны. Особенно после этой вашей «кровавой тризны». Она заставила заткнуться ваших недоброжелателей даже в имперской столице.

— Каких недоброжелателей? — навострил я уши, но обломался.

— Разных, ваша милость, — съехал генерал с конкретики. — Но не огорчайтесь. Нельзя пройти ярким днем по дороге, не откидывая тени, так и по жизни нельзя пройти, не заслужив личных врагов. Именно наличие врагов делает нас личностями. У тряпок нет врагов, об них просто вытирают ноги. Враги есть только у тех, кто сам что-то значит. А если есть враги, то, значит, есть и друзья. Я один из них, несмотря на нашу разницу в возрасте. И думаю, за это нам обязательно надо выпить хорошей домашней сливянки, типа той, что вы угощали меня в своем салон-вагоне.

Тут поднялся Аршфорт и зазвенел серебряным ножиком по хрустальному графину, привлекая к себе всеобщее внимание.

— Господа, мы собрались в этом скромном месте, чтобы почтить наших небесных героев…

16

Новый год в этом мире также праздник, но отмечают его очень и очень скромно. Никакого украшения города, никаких маскарадов и народных гуляний, а тем паче пьянок. Просто в полночь все открывают на несколько минут двери своих домов, чтобы впустить к себе Новый год, для которого заранее приготовлено угощение. И поставлен лишний прибор за семейным столом. Удивительно, но к концу трапезы в большинстве домов рюмка, поставленная Новому году, оказывается пуста. И по тому, насколько она пуста, тут гадают, каким будет грядущий год. Не дай ушедшие боги, чтобы она так и простояла всю ночь полной. Жди тогда горя. Верная народная примета у огемцев.

На нашем с Маарой новогоднем столе рюмка Нового года оказалась пустой досуха.

— Котик, ты приносишь мне счастье, — мурлыкала красавица.

Вот бы еще вспомнить, как я с ней оказался в одной кровати в чем мать родила. Да и мадам щеголяла в наряде Евы, и отнюдь не мятом — никакого целлюлита. Даже грудь ее, хоть и подвисла от безжалостного времени, была еще великолепна. Что сказать мне в свое оправдание… только то, что так качественно меня еще в жизни ни разу не трахали.

А все началось с невинной жалобы Маары, что ей не с кем встретить Новый год. Не с девочками же? И я как-то никого не хотел видеть. Устал. А Маара приятный собеседник.

К тому же мадам жаждала похвастаться передо мной редкой дорогой обновкой — граммофоном с набором толстых шеллаковых пластинок, среди которых оказалось несколько вполне приятных танцевальных мелодий.

Помню, пили, ели, танцевали… и вот как на духу! — внезапно мы уже не в танце, а в страстных объятиях… а потом и вовсе в койке, нетерпеливо срывая с себя тряпки с рычанием диких зверей.

И неземное наслаждение…

Нет, жену этому я учить не буду. Маара — шоколадный кремовый торт, а жена — борщ. Каждый день торт жрать не будешь. Диабет разовьется.

Ну что мне с собой поделать — опять жене изменил, а ведь зарекался кувшин по воду ходить. Пока я в «Круазанском приюте» проживал, ни одной девчонки не затащил в постель, хотя было оплачено априори и это… ну, кроме того случая с ремонтерами, но там надо было соответствовать — восемь царских кобыл стояли на кону. Ничего личного, только бизнес. А от этой старушки пора сбегать, иначе затянет меня чувственный омут. Ой-ё-ё-ё-ё-ё…

Прав Молас — климат Реции мне полезней.

— Сколько времени? — спросил я, ответив на поцелуй женщины.

— Без четверти десять, — лукаво подмигнула мне новогодняя подруга. — Хватит на…

— Подземные демоны, мне же во дворец через полчаса, — закричал я заполошно, вскакивая с койки и прямиком в Маарин санузел. Гуляли мы в ее апартаментах.

Потом наскоро оделся, заскочил к себе, переоделся в парадную форму… и сбег. Потому что не знал, как себя дальше вести.

Брился в городе у цирюльника. Тут это еще безопасно. Что такое СПИД, никто даже краем уха не слыхал.

Завтракал тоже в городе.

Потом неторопливо прогулялся по бульварам в сторону королевского дворца, благо погода была рождественской, такой, какую любят киношники — мягкий редкий пушистый снежок и чуть ниже нуля. И пришел в себя. Наваждение какое-то…

К назначенному времени успел. Мааре о времени аудиенции я нагло соврал.