Игорь Градов - «Хороший немец – мертвый немец». Чужая война

Прифронтовая чаща не раз становилась мишенью для артиллеристов как русских, так и немецких, поэтому представляла собой довольно серьезное препятствие, тем более для неподготовленных людей. Деревья были повалены, тропинки засыпаны срезанными еловыми ветвями и толстыми березовыми сучьями, воронки от снарядов и мин попадались буквально через каждые пять метров. Их приходилось обегать стороной – в глубоких ямах стояла холодная дождевая вода…

Через двадцать минут майор окончательно выбился из сил и упал на землю. Задыхаясь, он стал ловить широко открытым ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Из горла пленника доносился какой-то сдавленный хрип. Макс подошел и с трудом разобрал: «Не… могу я… бежать… дальше…» Сержант держался намного лучше – хоть и был ранен, но бежал довольно резво, ни разу не затормозил и не упал.

Лейтенант Грау приказал остановиться и устроить для майора небольшой отдых – а то ведь не дойдет. Сам же пошел назад – смотреть, не началась ли погоня. Но все пока было тихо. Пленных усадили под толстой сосной, караулить поручили здоровяку Рудди Хоненбрайну. Шмидт и радист Дормен отошли чуть в сторону – спокойно покурить и поговорить.

Макс выбрал минутку и приблизился к пленникам. Сержант казался мрачным, его лоб был рассечен, но страха в глазах не наблюдалось. Майор же смотрел на него испуганно и заискивающе. Макс присел на корточки рядом со штабником.

– Не убивайте меня, пожалуйста, – пролепетал трясущимися губами майор, – я вам все расскажу. Я из штаба дивизии, много чего знаю. У меня имеются ценные сведения…

– Вот гнида, – смачно выругался сидевший рядом сержант и зашевелил руками, стараясь избавиться от веревок. – Придушил бы тебя сейчас, чтобы не болтал лишнего…

Майор испуганно взглянул на своего подчиненного и отодвинулся подальше.

– Я могу быть вам полезным, – снова обратился он к Максу. – И вообще – я давно мечтал перейти на сторону Германии и служить Великому Рейху.

– Ты же, товарищ майор, член партии, как же будешь служить Гитлеру? – зло спросил сержант. – Фрицы партийных первыми в расход пускают…

– Меня заставили вступить в партию! – взвизгнул майор. – Я не хотел, честно слово, но мне приказали. Вы же понимаете, – снова заискивающе обратился он к Максу, – ослушаться я не мог, меня бы ту же расстреляли как предателя и врага народа…

– А сейчас ты кто? – с презрением произнес сержант. – Предатель, враг народа и есть. Сволочь проклятая! Эх, добраться бы мне до тебя, прикончил бы своими руками…

Майор еще больше испугался и постарался отодвинуться от своего бывшего водителя как можно дальше. Хоненбрайн с интересом наблюдал за диалогом. Слов, конечно, не понимал, но общий смысл улавливал.

– Чего хочет этот русский? – обратился он, кивнув на майора, к Максу.

– Хочет жить и служить Великой Германии, – пожав плечами, ответил Макс. – Все, как обычно, ничего нового.

– А тот, второй?

– Убить первого, чтобы он не мог выдать нам свои секреты.

– Хороший солдат, – одобрительно заметил Рудди, – и настоящий мужчина. Можно сказать, герой…

Затем помолчал и задумчиво произнес:

– Странные люди, эти русские, среди них почти столько же героев, сколько и предателей…

– Нет, – покачал головой Макс, – героев гораздо больше. А предатели… Они есть везде и всегда, в том числе и у нас, в вермахте.

– Пожалуй, вы правы, – согласился унтер-офицер. – Послушайте, господин лейтенант, не могли бы вы минутку посмотреть за этими пленными, а то мне в кусты срочно надо. Живот чего-то схватило, крутит очень. Приспичило, будь оно неладно…

– Разумеется, – улыбнулся Макс, – идите, а то наделаете в штаны. А это настоящему солдату не подобает…

Хоненбрайн с благодарностью кивнул и быстро скрылся в кустах, Макс остался один возле пленных. «Что же мне с ними делать? – подумал он. – Майор, похоже, окончательно сдрейфил и действительно готов рассказать все. Даже больше. Предаст всех и вся, и бить его особо не придется – сам запоет, словно курский соловей. Как же помешать этому? Ведь, если майор и правда из штаба дивизии, то может знать многое. Выдаст самое ценное, и это сорвет советское наступление…»

Макс оглянулся: лейтенант Грау все еще не вернулся, Шмидт и Дормен спокойно курили в стороне, не обращая на них никакого внимания. Удобный момент… Макс подошел к сержанту и внимательно посмотрел на него. Хоть и молодой, но, похоже, не из робкого десятка. И настроен весьма решительно. Водитель злобно блеснул на него глазами:

– Фашистская сволочь…

– Фашистская, – согласился Макс, – но не сволочь.

Потом присел рядом и тихо произнес:

– Жить хочешь?

Сержант процедил сквозь зубы:

– Убить бы тебя, гада, да руки связаны. Тоже небось предатель…

– Не угадал, – спокойно ответил Макс. – Как бы тебе это объяснить… Впрочем, все равно не поймешь, да и некогда нам. Еще раз спрашиваю: жить хочешь?

Парень молчал. Тогда Макс наклонился к его уху и шепотом сказал:

– Слушай меня внимательно и кивай, если понял. Я тебе помогу. Почему и зачем – не спрашивай, объяснять не стану. У тебя нож есть?

Парень подумал и кивнул.

– В сапоге?

Снова кивок.

– Правильно, – улыбнулся Макс, – у хорошего шофера всегда при себе есть нож, на всякий случай. Значит, так: я немного ослаблю веревки, а потом отойду в сторону – покурить. Ты сможешь освободиться и удрать. Беги вон в ту сторону…

И показал на кусты, в которых легко можно затеряться.

– Но сначала сделай одно дело. Твой майор молчать не станет, это ясно, на допросе всех выдаст, поэтому его следует убрать. Перед тем как смыться, пырни его ножом. Бей в шею, живот или в правый бок – рана окажется тяжелая, и он точно долго не протянет. Оказывать срочную помощь ему здесь нечем и некогда. Я отвлеку внимание охранников (кивок в сторону мирно беседующих Шмидта и Дормена), а ты действуй. Ударь и сразу беги. Понял?

Сержант кивнул – понял. Макс чуть приподнял его, нащупал узел и, немного повозившись, ослабил. Теперь парень мог пошевелить кистями, значит, и освободиться.

Затем, не торопясь, он подошел к фельдфебелю и попросил еще одну сигарету. Отто Шмидт, конечно же, угостил – жалко, что ли? И еще огонек вежливо поднес – зажженную спичку. Макс кивком поблагодарил услужливого фельдфебеля и встал так, чтобы оба немца оказались спиной к пленным. И, пока не спеша прикуривал, смотрел за спину Шмидту, внимательно наблюдая за развитием событий.

Сержант, слава богу, терять времени не стал – быстро освободил руки и ловко скользнул к майору, сидящему по другую сторону сосны. Резко приподнялся и ударил ножом в шею. Майор дико вскрикнул и вскочил на ноги, из перебитой артерии хлынула алая кровь. Он судорожно прижал к шее пальцы, стараясь остановить ее, но было уже поздно – рана оказалась слишком глубокой, кровь била небольшим фонтанчиком, заливая ему лицо и мундир…