Без пощады 3 - Руслан Алексеевич Михайлов
- Убейте! Убейте! – надсадно орал он, а остальные продолжали стрелять и не остановились, пока дергающийся дрон не затих.
Разжались красные от крови пальцы, и робот с лязгом завалился, упав рядом с трупом, чьи кишки он намотал на лапы и вытянул следом за собой. Четверо еще стоящих на ногах итальянцев торопливо перезаряжались, истекая кровью из многочисленных ранений – своими иглами дрон достал каждого из них. Кого-то больше, кого-то меньше, но досталось каждому.
Со стоном перевернувшись на спину, сержант Мудсон уставился на потолок сквозь красную пелену забрызганного кровью забрала. Не желающей слушаться рукой он кое-как разблокировал шлем, откинул забрало и снизу-вверх уставился на нависшего над ним Ромуальдо. С трудом зашевелив губами, сержант Мудсон прохрипел:
- Там тело сына… унесите… - выстрел в упор проделал ему дыру во лбу, не дав закончить начатую фразу и превратив в фарш все мечты о тихом будущем на планете-колонии.
- Дерьмо – процедил морщащийся от боли в правом плече Ром, прислоняясь к стене и наблюдая, как его люди добивают уцелевших копов – Дерьмо…
Они подписали себе смертный приговор. И если о случившемся здесь станет известно, то на них откроется охота… Пожалуй, сегодня он уже в третий раз подумал о том, чтобы убраться из Астероид-Сити навсегда…
64.
Внезапно отшагнувшие от пропасти смерти обратно к жизни мятежники еще не пришли в себя и не до конца поверили в чудесное спасение. Но сил у них определенно прибавилось и их хватило, чтобы убраться подальше от РМЦ. Затем, пройдя указанным тем же холодным голосом маршрутом, они обнаружили еще одно сдержанное им обещание – комнату-убежище, уже нагретую и с относительно свежей атмосферой. Небольшой запас продуктов и питьевой воды они несли с собой – без малейших колебаний прихватив чужое. Они восставшие и уже пожалевшие об этом крысы. А крысы все же умеют выживать…
Там в убежище они провели больше часа в нервном ожидании. Кто-то наматывал круги, сжигая драгоценный кислород, другие сидели тихо у стен или провалились в короткий сон. Проповедник Мика, изменившийся, бледный, с темными провалами запавших щек и горящими яростным огнем глазами, закутанный в белую простыню, казался сошедшим с небес изможденным, но не сдавшимся ангелом – во всяком случае так заявила одна из смертельно уставших старух. Он впервые уселся на медицинской платформе, что с помощью медбрата отключила от его тела немалое количество датчиков и шлангов. Первым делом Мика сумел успокоить собравшихся вокруг него людей, удивительно звучным голосом напомнив, что все в воле божьей, а им остается лишь уповать на его милость. Не успел он закончить, в стальную дверь коротко простучали условленный стук, а затем с той стороны уже знакомый им пугающий голос предупредил:
- Без глупостей.
Микаил кивнул и один из парней торопливо отодвинул массивные задвижки, а стоящий у стены мужчина вернул винтовку за спину и скрестил пустые руки на груди. Все выжившие как один уставились на дверь, что медленно и со скрежетом открылась. Наружу с легким гулом потек более плотный воздух, вынося с собой облако пыли – и сквозь него через порог сначала переступил тяжелый рабочий ботинок, тяня за собой оранжевую штанину обычного «внешнего» комбеза и наконец показался и их обладатель – высокий худой… нет, не человек, а киборг. Дверь закрылась, под потолком загудел модуль жизнеобеспечения. Поведя головой, Вертинский просканировал комнату внимательным взглядом и замер на месте, будто давая присутствующим разглядеть себя. Те так и поступили, жадно поедая его глазами, но… не находя в нем ничего особенного и с каждой секундой разочаровываясь все сильнее.
Если бы не его мертвый и тяжелый взгляд искусственных глаз вкупе с испещренным шрамами бледным лицом с плотно сжатыми губами, то парнишка – а он ведь еще совсем молод, почти пацан! – выглядел бы обычнейшим молодым работягой, что начал пахать лет так в восемь, чтобы помочь семье и продолжал вкалывать до этого самого момента, потеряв изрядно здоровья и как минимум одну руку. Короткая машинная стрижка, едва заметная щетина на щеках, старый комбинезон и тяжелые рабочие ботинки, черная поясная сумка… как есть обычный трудяга двенадцатого сектора. На куда больше по размеру руке-протезе черная перчатка, пальцы крепко сжимают дробовик, во второй руке зажат легкий игольник с длинным магазином = вошедший не собирается никому доверять и готов открыть огонь при малейшем намеке на опасность.
Все еще улыбающийся Мика Доза первым нарушил тягостное молчание:
- Ты ранен…
Нортис едва заметно кивнул, зная, что речь о медленно намокающих от крови штанинах комбинезона. Кровь подтекает и из других открывшихся ран и разрезов на его теле. Он слишком много двигался за последний день, и биологическая часть его тела снова подвела. Плоть слаба…
- Договор в силе? – губы Вертинского едва шевельнулись, но произнесенные тяжелым голосом киборга слова расслышали все без исключения.
- В силе – подтвердил Мика и медленно сполз со своего ложа, вытягивая из вены на правой руке последнюю капельницу – Мы благодарны тебе. Ты спас нас всех и…
- Тогда я забираю медицинскую платформу и мне нужны к ней коды доступа – бесцеремонно перебил его киборг – Там в коридоре позже заберете еще четыре винтовки и шесть игольников с полным боекомплектом, а примерно через полчаса сюда доползет малая грузовая платформа с открытым доступом к управлению. На ней найдете заряженный планшет с картой шахты и проложенным маршрутом.
Мятежники закивали, а когда одна из женщин возмутилась попыткой забрать у еще не оправившегося от ран проповедника Микаила медицинскую платформу, ее остановили остальные, напомнив, что таков был уговор. Никакой благотворительности – Вертинский быстро дал понять, что ему от них требуется медицинский робот и коды доступа, так как такую технику взломать куда сложнее, чем бытовых дронов. И теперь, глядя на кровавые подтеки на его ботинках, они поняли причину этого условия…
Через пять минут платформа подчинилась новому хозяину и с гулом ушла в коридор, заняв место в небольшом и жутковатом обозе, состоящем из гусеничного АКДУ, паука и сороконожки. Вертинский развернулся, чтобы выйти, но его остановил усталый голос держащегося за стол проповедника в белом.
-
