Русская война. 1854 - Антон Дмитриевич Емельянов
Меншиков согласился с предложением Корнилова, и они немного изменили маршрут. Под ногами хлюпала грязь, но дорога пока справлялась. Не уходила вниз, не осыпалась — хорошо строили русские солдаты. Генерал-адъютант вспомнил, что частично и при его участии это происходило. Развивался полуостров, рос Севастополь, строились дороги… Та же Воронцовская, которую фактически пробивали через Байдарский перевал. И теперь часть ее под врагом и используется им, чтобы подвозить снаряды для пушек, которые обстреливают город. Пытаются обстреливать.
Все эти дни генерал-адъютант не сидел без дела. Его разъезды словно щупальца раскинулись по острову, блокируя фуражирские отряды захватчиков, отсекая боевые роты от удачных высот и дорог. И пока получалось. Англичане с французами укрепились только в двух местах. В Евпатории, где высадились в первый раз, и тут, в Балаклаве, от которой и растянулись их линии снабжения до осадных параллелей, подбирающихся все ближе к укреплениям Южной стороны. Ничего, скоро должны подойти подкрепления из Керчи вместе с генералом Жабокрицким, два полка от Дуная ведет Липранди. После этого сил должно хватить, чтобы нанести первый серьезный удар… Главное, чтобы город продержался, выстоял.
Меншиков так задумался, что чуть не пропустил, когда их кавалькада начала замедляться.
— А вот мы и на месте, — Корнилов обвел рукой странные укрепления чуть в стороне от настоящих бастионов и редутов.
Здесь не было мощных стен, а каждое орудие, каждая позиция, словно наоборот стремилось закопаться под землю. И все было испещрено ходами, которые, несмотря на дожди, оставались сухими. Почти… Но и так это было гораздо лучше, чем то, что привык видеть генерал.
— Как это? — сразу заинтересовался Меншиков.
— Щербачев, когда выкопал основные линии, привлек инженеров Тотлебена. Они брали пробы земли, смотрели, какая пропускает воду, какая нет. Потом докапывали уклоны в нужную сторону, а то и продлевали линии окопов, чтобы дождю было куда стекать. Ну и еще там по дну проложены настилы, которые идут в паре дюймов от поверхности, сделать несложно, зато ноги не будут по грязи разъезжаться.
После этого Корнилов показал и небольшие навесы на первой линии, и настоящие подземные убежища на второй. Каждое уходило метра на три от поверхности земли, так что сразу становилось понятно, что никаким ядром до него не добраться. Разве что свод обрушится… Но Меншиков заглянул в одну из таких берлог и убедился, что об этом тоже подумали: стены и потолок были укреплены. А в углу даже стояла маленькая печка[34].
— Сколько же дерева на все это ушло? — спросил он у Корнилова.
— Много, — тот грустно пожал плечами. — Но так уж вышло, что у нас его сейчас в достатке.
Меншиков сразу понял, что адмирал намекает на свой флот. Часть кораблей ведь частично разобрали, еще сколько-то запасов было отдельно сложено на случай ремонта. И вот сейчас Щербачев и такие, как он, выгребали их без какого-либо стеснения. С другой стороны… Меншиков видел солдат на этих позициях. Сухие или мокрые, они все были сыты, полны сил и, главное, уверены в себе. Атмосфера сильно отличалась от той, что была в его собственном лагере под Бахчисараем. Там люди все еще переживали поражение на Альме, тут же стояли те, кто уже побеждал врага и знал, что сможет сделать это снова.
После землянок они прогулялись до позиций артиллерии, которая оказалась спрятана с обратной стороны холма и, более того, прикрыта странной лохматой тканью. Генерал, конечно, читал донесения о том, как в городе научились стрелять, не видя противника. Но издалека было так сложно поверить в подобные истории, а здесь, опять же своими глазами, это смотрелось совсем по-другому.
— И попадают? — спросил Меншиков.
— Ближе, чем на версту, нет ни одного солдата противника, — тут же ответил Корнилов. — Они иногда ночью пробуют подобраться, но наутро мы их сразу замечаем, и артиллерия сносит любые укрепления.
— Я слышал, что для этого чаще используют плотный штуцерный огонь…
— Так пытались делать на других участках, — кивнул Корнилов. — Но метод Щербачева проще. Не надо рисковать нижними чинами, да и достать можно даже тех, кто начал укрепляться. Пушки и наводчики на летающих шарах были просто созданы, чтобы работать вместе.
— А что в тех траншеях? — Меншикову показалось, что он увидел спрятанную железную дорогу, но это же было просто невозможно.
— Рельсы, — спокойно ответил Корнилов. — Правда, из дерева, но крепости флотского леса хватает, чтобы подвозить припасы, а не таскать их на спине. Штабс-капитан построил у себя три линии для этого. Построил и сразу же начал одну из них расширять, чтобы телеги там смогли тянуть уже не люди, а лошади.
Меншиков почувствовал, что Корнилов и сам порой не может понять размах этого человека. Как можно сделать и сразу же начинать улучшать? Но этот штабс-капитан жил именно по таким правилам.
— Его пушки так быстро стреляют, что ему на десять орудий нужно лошадями подвозить ядра и порох? — спросил Меншиков.
— Вот для скорости стрельбы он пока ничего не придумал, — как будто даже облегченно усмехнулся Корнилов. — А насчет лошадей… Он готовится к тому, что уже скоро враг двинется вперед, не считаясь с потерями. И тогда, если вражеские снаряды станут падать целый день, будет проще пару раз перевезти достаточно ядер на телеге, чем целый день рисковать солдатами. Кстати, видите ткань над пушками? Это тоже на случай обстрела.
— Ткань защитит от ядер? — Меншиков не смог удержаться от иронии.
— Ткань защитит от взоров вражеских шаров. Помните, я говорил, что он готовится с ними сражаться? В итоге противник не заметит нашу артиллерию, двинет вперед солдат и снова понесет потери. А еще… Щербачев об этом не говорит, но я слышал, как они с Тотлебеном обсуждали возможность начать двигать пушки. То есть изначально они стоят где-то за линией фронта или в укрытии, а на ударную позицию выдвигаются только на время. Бьют по разведанным целям, а потом снова прячутся. И так не только легкая артиллерия, но и 36-ти, и даже 48-фунтовые орудия.
— Звучит невероятно, но… Если эти двое все же смогут довести подобную задумку до ума, я готов на нее посмотреть, — Меншиков понял, что издалека совсем неверно оценивал ситуацию. Не то чтобы он стал разом поддерживать идеи штабс-капитана, но и отстранять того от службы, как предлагал поручик Зубатов, он больше не собирался.
— Значит, вы больше на него не гневаетесь? — Корнилов тоже все понял.
— Погневаешься на него, как же, — Меншиков напомнил об еще одном толстом обстоятельстве. —
