НеТемный 3 - Александр Изотов
Она при этом не делала никаких попыток, и я понял, что колдунья пока что просто рассуждает. Но то, что она постепенно набирает силы, я прекрасно чувствовал.
Горящий маяк будто не хотел приближаться. Далековато нас закинула Мавша. Путь по пляжу был долгим, но это было даже хорошо, потому что разговор с магистром пролил свет на многие мои вопросы.
— Вы так помешались на своём равновесии, — сказал я.
— Моркатова стужь! — Агата ругалась так же, как и Креона, когда удивлялась, — А не изгнание ли великого Хморока привлекло богов из другого мира?
Она потёрла пальцами напряжённый лоб, пытаясь переварить новые знания, и проворчала:
— Вот тебе и равновесие…
— Агата, это всё не приближает решения проблемы. Кто тот тёмный, о котором ты узнала?
Тёмного, о котором говорила Агата, звали Левон, и жил он где-то под Моредаром. О нём, как и о Вайкуле, она выяснила у знахаря в далёком поселении Калёный Щит.
— Левон, значит? А прозвища у него не было?
— Вроде как он называл себя Кровавый, — добавила Агата, — Так сказал знахарь Волх. Вайкул и Левон вместе приходили к нему, пытаясь узнать, как можно попасть в Храм Хморока. Этот же знахарь и предупредил меня, что мы боимся не того тёмного бога.
— Погоди-ка, — перебил я, вспоминая увиденную раз карту Троецарии, — Калёный Щит, это ведь броссы? Это их городок в предгорьях Бросских Гор?
— Да, но городок — громко сказано. Это единственное бросское селение, куда имеют ход не-броссы.
Я кивнул ей, помечая про себя, что с бросским знахарем Волхом мне ещё предстоит встретиться. Как-то особо кольнуло меня это имя, точнее, не меня, а Малуша — у него было связано с ним какое-то неприятное воспоминание.
Жаль, что память бывшего хозяина этого тела была мне недоступна. Надо бы докопаться до скрытого в подсознании, но тут нужно найти несколько дней для медитации. Кто бы мне их дал…
Весть о Кровавом Левоне, живущем в предместьях Моредара, заставила меня усмехнуться. О, Бездна, они и вправду у тебя не отличаются особым умом — клички себе выбирают такие звонкие, что сразу ясно, в чём этот злодей силён.
Хотя про Вайкула я тоже думал, раз он Чумной, то смыслит в Магии Чумы, которая создаёт сильнейшие яды. Вайкул был талантлив, но это смотря с кем сравнивать. Вот и Кровавый Левон не обязательно будет сильным в Магии Крови.
Тем более, Вайкул был всего лишь пешкой, которую использовал Ефим. Значит, и этот Левон, который интересовался Храмом Хморока, такая же ширма, и где-то под Моредаром скрывается второй Тёмный Жрец.
Теперь я стал подозревать, как именно в этом мире решили затаиться силы зла. О, разрази меня Бездна… А ведь это гениальное решение, несмотря на тупость здешних служителей Тьмы!
Вайкул и такие как он служат тёмному богу Хмороку, ожидая его возвращения. И все, кто борется с силами зла, охотятся именно за приспешниками Хморока.
Храмовники Яриуса, эти самые паладины, наверняка единственная сила в этом мире, которая может противостоять злу. Ну не считать же такой силой чудаковатых лиственников, читающих по всей Тахасмии проповеди о Вечном Древе? Вот и пустили паладинов по ложному следу, заставили охотиться за такими вот Вайкулами и Левонами.
При этом истинные приспешники Бездны всё время находятся в тени. И то, что Агата, связанная с Советом Камня, наткнулась на Ефима, настоящего Тёмного Жреца, было таким же настоящим везением.
— Как ты узнала о Ефиме? — спросил я.
Дочь Луны помрачнела.
— Я и не знала, пока не оказалась у него в плену. У меня были только подозрения о Бездне, и я даже сомневалась, стоит ли с ними плыть на Остров Магов. Это было больше похоже на сказку.
Да уж. А потом служитель сказки поймала магистра в Кровавый Барьер, чуть не изнасиловал, и ей пришлось поверить, что это правда.
— Как ты оказалась в Калёном Щите? Креона рассказывала, что тебе дала задание настоятельница Храма Холода.
— А ей приказал царь Стоян Хладоградский, — добавила Агата и неохотно продолжила рассказ.
Соседняя Лучевия давно жаловалась на участившиеся набеги грабителей и работорговцев возле Бросских Гор. Места эти неспокойные, потому что упрямые и подозрительные броссы никому не дают разместить там не то, что крепости, но даже обычные сторожевые погосты.
— Вы, броссы, так печётесь о своей свободе…
— А что же броссам свою столицу не позволят создать? — наивно спросил я.
Агата усмехнулась:
— Ну, это наших царей спрашивать надо. Но, видимо, четвёртого правителя они не хотят.
Оказалось, что у Лучевии на севере есть город Куан, где добывается золото. Естественно, золото привлекало всех, и лучевийцы строго охраняли свои торговые пути.
Но торговые пути — это всегда много людей, ведь путникам нужны постоялые дворы, трактиры, конюшни… Поселения растут на равнинах и предгорьях как на дрожжах, но каждую повозку, каждую деревушку уже не защитишь. А работорговцы из Троецарии так и лезли, не давая продыху.
— Так уж издревле повелось, что все проблемы, которые происходят возле Бросских Гор, вешают на Хладоград, — проворчала Агата.
Я вспомнил карту. Хладоград на западе и Бросские Горы на востоке были разделены широким заливом в форме подковы, и их связывало только одно — то, что это север, и там одни боги. Видимо, для южных царств этого было достаточно.
Бросские Горы с древности были непокорными землями. Броссы никого к себе не пускали, и никому не присягали на верность — ни Троецарии, ни Лучевии. Хотя в давней войне с Лучевией вождь броссов-железняков выступил на стороне Троецарии, точнее, на стороне царя Раздорожья, центральной столицы.
Ну, выступили и выступили… После войны броссы вернулись к себе в горы, и на любые попытки как-то их присоединить всегда огрызались. Хотя в армии Могуты Раздорожского, как говорят, бросские воины есть до сих пор.
— Значит, броссы служат в армии Могуты, но отвечает за их земли хладоградский царь? — усмехнулся я.
— Ну, раздражать варваров своими дружинами никто не хочет, — Агата неохотно кивнула и подтвердила, что северная столица переживает не лучшие времена.
Что и говорить, если Храмовников Яриуса, южного бога, на севере больше, чем воинов во всей армии Стояна Хладоградского.
— Сдаётся мне, что так Троецария скоро станет Двуцарией?
— Север никогда не был силён, но мы до сих пор как-то держимся, — угрюмо ответила Агата.
Чутьё Десятого подсказывало,
