Цейтнот. Том II - Павел Николаевич Корнев
А вот меркантильность владельцев магазина вопреки мнению Альберта Павловича оказалась отнюдь не на высоте. Работали только табачный киоск и несколько отделов с бытовыми мелочами вроде бритв и предметов личной гигиены. Нераспроданные газеты раздавались на безвозмездной основе, а ещё можно было приобрести журналы и книги, но и только.
Я купил плитку шоколада, тут же умял её и запил стаканом воды, ещё немного поглазел по сторонам и двинулся в обратный пусть. Альберт Павлович так и общался со своим знакомым, к их беседе присоединился Иван Богомол, подошли ещё несколько операторов, и мозолить им глаза мне показалось неуместным. Я расположился чуть поодаль, выудил из кармана пачку сложенных надвое банкнот и взялся их пересчитывать.
От щедрот куратора мне перепало две тысячи триста пятьдесят рублей, и столь крупной суммы держать в руках прежде ещё не доводилось. Давешние двадцать пять тысяч — не в счёт, там я был всего лишь курьером. А тут — мои собственные! Все до копеечки!
Куча денег!
Я хмыкнул и вернул пачку во внутренний карман пиджака, после чего застегнул его на пуговицу. А вот планировать свои грядущие траты не стал отнюдь не из-за презрения к мелкобуржуазной меркантильности, просто поймал себя на том, что как-то незаметно отступила беспросветность бытия. Уже не так мне и тошно, если разобраться. И наступило облегчение отнюдь не из-за какой-то там толстокожести или душевного очерствения, сиречь профессиональной деформации личности.
Это что же получается — из-за денег, вот этих вот цветастых хрустящих бумажек отпустило? Не из-за плитки шоколада ведь, ну в самом-то деле! И я ведь не голодаю, с оплатой жилья и процедур проблем не испытываю, не экономлю особо даже — довольствия и на жизнь хватает, и родителям отправлять получается, так откуда столь прискорбная тяга к стяжательству? Никогда благосостоянию иных одноклассников не завидовал, так что изменилось-то?
Или, быть может, просто я и в самом деле эгоист и эгоцентрик? И плевать мне на мёртвую девчонку, просто себя жалел и переживал лишь из-за того, что пришлось руки испачкать? Ну а тут хиханьки-хаханьки и всё как с гуся вода?
Да и плевать!
У меня приоритеты! И они отнюдь не предусматривают сочувствия к мятежникам, а совсем даже наоборот! Так что — плевать!
И я заставил себя отрешиться от душевных терзаний и метаний, прислонился к стене и погрузился в медитацию. Взялся набирать потенциал и разгонять сверхсилу по организму, не останавливался, пока не оказался вынужден целиком и полностью сосредоточиться на удержании энергии. Тогда начал работать с нервной системой, создавать новую структуру и прокидывать дополнительные цепочки связей, дабы перевести ответные реакции на сигналы ясновидения на рефлекторный уровень, а за счёт дублирования мышечных усилий кинетическими импульсами ускориться если и не на порядок, то более чем просто заметно.
Иначе никак. Иначе кто-нибудь уровня Ричи Ельского или Клима Аренского от меня мокрого места не оставит. Поэтому — рефлексы, маскировка и заземление. Так, чтобы и не заметил никто до самого последнего момента.
Ну в самом деле — москит я или кто?
Не могу сказать, будто этот немудрёный аутотренинг произвёл такой уж сильный эффект, но всё же заставил собраться и позабыть о душевных терзаниях. Не до них сейчас. Работать надо.
— Пётр! — окликнул меня Альберт Павлович. — Идём!
Он тепло распрощался со знакомыми и в сопровождении Ивана двинулся куда-то вглубь «Пассажа», я стряхнул медитативную отрешённость и зашагал следом, а поскольку удерживаемый потенциал требовал постоянного контроля, запустил алхимическую печь и спалил часть энергии, оставив в своём распоряжении лишь полтора десятка мегаджоулей.
Направлялись мои старшие товарищи в кабинет управляющего магазином, там вокруг стола с картой столицы рассредоточились важные господа в военной форме. Преимущественно это были высокие чины военизированной охраны, компанию которым составили армейские и флотские штаб-офицеры, и тут — мы, точнее — я. Ситуация…
Если Ивана и Альберта Павловича здесь знали или как минимум ждали, то моё появление было встречено недоумёнными и даже раздражёнными взглядами.
— Господа! — широко улыбнулся Альберт Павлович и, предупреждая неизбежные расспросы, объявил: — Этого молодого человека предполагается задействовать на втором этапе операции «Ледокол». Ему будет нелишним получить информацию о реальном положении дел из первых уст.
Офицеров это заявление нисколько не порадовало, один из армейских чинов даже спросил:
— И насколько он компетентен?
— По вашей табели о рангах он прапорщик, — с невозмутимым видом ответил Альберт Павлович и, сочтя тему закрытой, подступил к столу. — Ну-с, приступим?
В кабинете не было никого со званием младше штабс-капитана, но приведённые куратором аргументы заставили всех смириться с моим присутствием и вернуться к изучению карты.
Слово взял седоусый майор, он повёл указкой по карте и вкратце коснулся текущей оперативной обстановки.
— Юг столицы контролируется армией и ополчением, Царский остров заняли морские пехотинцы и сошедшие на берег экипажи кораблей. К сожалению, мятежники продолжают удерживать Петров остров и что самое прискорбное — закрепились в Петропавловском остроге. Оттуда простреливается вся акватория реки и набережная, во многом именно поэтому нам и пришлось оставить Зимний дворец. — Указка переместилась восточней. — Сейчас идёт выдавливание противника из северных кварталов центрального района, по донесениям разведки монархисты постепенно отходят за реку и концентрируют силы в районе Суомландского вокзала. Вероятна попытка соединения с императорским добровольческим корпусом, но с этим мы ничего поделать не можем, наша первоочередная цель — столичная управа и кварталы севернее неё.
Я толкаться с офицерами у стола не решился, но всё же умудрился глянуть из-за их спин и обнаружил, что упомянутая майором управа является самой западной из позиций мятежников. А севернее неё — «Астория».
— Лобовая атака бесперспективна, — отметил офицер, постучал указкой по набережной и повёл от неё вниз по широкой улице восточнее управы, — поэтому принято решение взять мятежников в клещи. С Царского острова в наступление перейдут части морской пехоты, а мы при поддержке операторов начнём продвижение по Дворцовому проспекту. Сеть опорных пунктов позволит взять под огневой контроль все пути сообщения монархистов, снять осаду с Адмиралтейства и выйти к Зимнему дворцу.
Один из флотских офицеров покрутил ус и спросил:
— А что за второй этап операции?
Майор указал на Альберта Павловича, приглашая того ввести собравшихся в курс дела, и я
