Звезданутые в тылу врага - Матвей Геннадьевич Курилкин
Стало немного легче переносить непрекращающийся визг-вой. Снова зазвучали выстрелы, в такт аккордам, раздающимся в наушниках. Один за другим. Сразу несколько щупалец мощными присосками облепили ноги и потянули назад. Тиана развернулась, левой рукой схватила меч Германа, ткнула несколько раз в подобравшихся сзади тварей. Слишком мало место для манёвра. Выстрелила ещё пару раз и выбралась внутрь гнезда. Прижавшись к стене, продолжила стрелять. Снопы взрывающихся спор разлетались, добавляя кровавому пейзажу новых мазков — мяса вокруг становилось всё больше. Иногда к ней подбирались сзади. Тогда приходилось оставлять споровый автомат, и браться за меч, чтобы срезать со спины тех кальмаров, которым удалось зацепиться. Но потом разведчица возвращалась к основному оружию. Никогда не понимала нежной любви Германа к мечу. Удобное оружие, но дробовик в некоторых ситуациях гораздо эффективнее.
Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как всё началось. Просто в какой-то момент поняла, что на неё больше не нападают. Да и музыка в динамиках затихла — больше не было необходимости перебивать вой гадов. Тиана зашагала вперёд, отпихивая ногами куски мяса. Обошла всю пещеру от одной ещё шевелящейся твари к другой. В воздухе по-прежнему висела взвесь из голубоватой крови и кусочков тварей — мешала обзору. А потом она начала искать.
Пещера была неровной. Много неглубоких нор, куски более твёрдой породы, которую не смогли переработать «строители». Каждый раз, натыкаясь на чьи-то останки, Тиана с замиранием сердца прикасалась к ним анализатором. «Видовая принадлежность — человек. Совпадения с известными образцами отсутствуют». Одна и та же надпись, раз за разом. Вот только облегчения не было. Пещера большая. Обойти её всю, исследовав каждый образец, займёт слишком много времени.
Герман Лежнев, тварь дрожащая
Голова разламывалась от боли так, что даже двигаться не хотелось. «Когда я так напился?» — мысль была вялая, сонная. Глаза открывать не хотелось. Герман попытался снова провалиться в сон, но не получилось — дышать тяжело. Ещё и тряска непонятная, как будто привязали на верёвочку и тащат на буксире, не заботясь о том, что он собирает все углы. Очередной удар по плечу чем-то острым заставил прийти в себя. «Что, мать его, происходит?»
Глаза открылись с трудом, только понятнее не стало. Попытался пошевелиться — не вышло. Действительно связан. Какие-то коридоры, провода, трубы, острые углы проносятся мимо. Очередной удар, Лежнев дёрнулся, мотнул головой.
— Млять! Что за тентакли? — он, наконец, обнаружил, что оплетён щупальцами. Попытался вырваться — не получилось. Слишком слаб. И соображает плохо. Мысли текут вяло, сосредоточиться почти невозможно. Попытался собрать мысли в кучу… вспомнил, где он, вспомнил, как его схватили, как от жуткого, пронизывающего мозг визга начал задыхаться, запаниковал. Показалось, что скафандр перестал давать воздух, он начал срывать его с себя, затем удар по голове и темнота.
«Я на станции. Воздуха почти нет… и скафандр я снял сам. Оружия… тоже нет». Снова захотелось спать, но откуда-то пришло понимание: заснёт сейчас — точно сдохнут. «Хотя и так походу долго не протяну», — подумал парень. Вырываться больше не пытался — то, что его тащило, слишком сильное. Присоски на щупальцах держат мощно, да и сами щупальца мощные — сплошные мышцы. Вырваться не выйдет. Не в таком состоянии.
Рукотворные коридоры закончились, сменились длинной норой, а потом его швырнули куда-то вниз, в месиво из щупалец и склизких тел. Задёргался судорожно, пытаясь выбраться, но его снова оплели щупальцами, сжали со всех сторон так, что даже крохи кислорода стало невозможно протолкнуть в лёгкие. Тело рвалось продолжать бороться, но Герман заставил себя подавить инстинкты. Расслабил мышцы, обмяк. Через несколько секунд объятия начали ослабевать. Осторожно вдохнул. Дышать, как будто, стало немного легче. Воняло страшно — букет отвратительных запахов бил в нос, но при этом пятна перед глазами слегка поблекли, в глазах немного прояснилось. «Здесь больше кислорода?» Тентакли продолжали медленно ощупывать, по груди к лицу ползла тварь, сдирая кожу. Лежнев приподнял голову. За тварью оставался след голой кожи — комбинезон, который был надет под скафандром, от неё не защищал. Попытался чуть сдвинуться, повернуться, чтобы сбросить мерзость. Медленно-медленно, буквально по сантиметру, чтобы снова не спровоцировать. Кальмар сполз, но с упорством улитки снова начал восхождение. По спине тоже что-то ползло. Тело била крупная дрожь, изо рта вырывались облачка пара — было невыносимо холодно, и скользкое ледяное тело твари не добавляло тепла.
Взгляд упёрся во что-то белое. Череп. Не совсем чистый, с ошмётками мяса. Видимо падаль им не сильно нравится, любят свежатинку. Упорная тварь продолжала карабкаться по груди, оставляя после себя глубокую ссадину — видимо жрёт прямо в процессе движения. Однако мясо на груди её не устраивает — ей нужно лицо. С трудом сдерживая омерзение, Лежнев медленно подвёл руку под тварь. Действительно медленно — стоило чуть дёрнуться, как твари, — и та, что на груди, и на спине, и даже соседние, напрягались и готовились снова душить жертву. «Видно, к людям они не приспособлены, — объяснял себе Лежнев, — Более мелкую добычу привыкли ловить. Но люди им тоже нравятся, справляются». Мысль о том, что лучше не дёргаться, а принять свою участь Германа даже не посещала. Он не для того пересёк пол вселенной, чтобы позволить себя сожрать каким-то безмозглым остроголовым осьминогам!
Рука, наконец, оказалась под ползущей тварью.
— Ну давай, наползай, тварь, — едва слышным шёпотом поторапливал Лежнев. — Смотри, какая вкусная рука! Мягенькая…
Существо будто раздумывало. Обходить препятствие ему было лень, но кожа на груди нравилась всё-таки больше, чем ни разу не «мягенькие» костяшки и ногти жертвы. В конце концов, целесообразность победила. Осьминог заполз на руку — Герман чувствовал, как маленькие, но многочисленные зубки начинают сдирать кожу, превращая её в питательную кашицу. Как только пасть существа оказалась на руке полностью, Лежнев, наконец, позволил себе сжать пальцы. Изо всех сил, с мстительным удовлетворением. По руке потекла кровь, тварь дёрнулась и попыталась снова обездвижить жертву… а вот остальные никак не реагировали. Они не чувствовали, что жертва сопротивляется, и продолжали потихоньку обдирать кожу со спины. А вот та тварь, которую он схватил, кажется, запаниковала. Сначала просто пыталась душить, но сил явно не хватало — даже странно — те, которые его сюда тащили, давили намного сильнее. Когда стало очевидно, что силёнок не хватает, тварь попыталась сбежать. Герман, не обращая внимания на
