Беззаконие и отвага (СИ) - Сухов Лео

— Дрова придётся рубить по новой, а оружие — делать заново! — кивнул Вислый.

— И главное, что всё это не даст им отдохнуть и набраться сил.

— Бред! — честно заявил Котов. — Куча усилий, а выхлоп — никакой.

— Не согласен… — сказал Борборыч. — План дельный, хоть и трудоёмкий. Если всё по уму организовать, то какой-никакой эффект будет. Может, и не убьём много врагов, но точно подорвём их уверенность в собственных силах.

— А надо убивать! — настаивал Котов.

— Попробуй их убей… — заметил я. — Что бы мы ни делали с ловушками, вон — никакого эффекта! Нет, Котов, убить мы пока никого не сможем! Всё, что остается — бить им по моральному духу. К моменту штурма они должны быть злые и уставшие, а мы — бодрые, весёлые и полные сил!

— Филь, мы тратим ресурсы, силы и время, а выхлоп — пшик! — настаивал недовольный Котов.

— А так мы просто сидим в лагере и страдаем от стрельбы лучников! — возразил я. — Зато они там отдыхают и набираются сил…

В таком духе мы с Котовым пререкались ещё пару минут, пока в спор не вмешался Кирилл.

— Котов, а у тебя-то какой план? — устало спросил он.

— Нет у меня плана никакого… — развёл руками руководитель ополчения.

— Ну раз никакого нет, то и чужие нечего критиковать! — заметил Кирилл. — Ребята хоть что-то делают… А ты только критикуешь! Предложи альтернативу, тогда и будем обсуждать. Саша, Филя, возьмите на себя организацию. А мы с тобой, Котов, давай подумаем, как прикрыть возвращение этих недоделанных диверсантов.

Больше всего проблем возникло с колючками… Требовалось шипастых штуковин очень много, а ведь их надо было ещё как-то сделать! В принципе, ничего сложного — связать три щепки так, чтобы они смотрели остриями в разные стороны. Однако под это дело нам пришлось подрядить несколько десятков исполнителей…

Яйца нам Повар отдал без разговоров и лишних споров. У запасливого ресторатора имелись запасы крокодильих яиц, которые уже поздно было пускать на еду, но вполне можно было использовать для реализации плана близнецов.

Мы с Борборычем засели решать, что и как именно мы все будем делать. Как выберемся из лагеря, кто чем будет заниматься, как будем отступать… Я лично не особо верил, что нам удастся спокойно уйти. Скорее всего, возвращаться в посёлок мы будем уже через точку возрождения. Но и это был не самый плохой вариант…

Опасения Кирилла, что нас попытаются брать живьём, я прекрасно понимал. Мы и сами так держали пойманного бандита уже который день. Он, конечно, уже пару раз попытался самоубиться, но все эти попытки мы сурово пресекли. Вот и пришлось нам продумывать способы освобождения своих — на случай, если такое всё же случится.

Однако самая большая сложность была в том, чтобы незаметно покинуть лагерь. Я почти не сомневался, что за стенами и воротами нижнего Мыса бандиты будут следить очень внимательно. И в присутствии высокого начальства филонить точно не станут. В результате, мы решили спускаться по верёвке с обрыва в море. Подобный способ был мне глубоко неприятен — страшно же ночью в воде! — но другого варианта не нашлось. Да и так придётся всё делать без тренировки и репетиции…

Место для спуска мы с «гвардейцами» выбирали основательно. Нужно было, чтобы в этой точке обрыв был небольшой, а сам спуск не был виден бандитам. К счастью, таких мест было целых два, так что можно было даже насладиться сомнительной свободой выбора.

Второй проблемой были сами исполнители. Далеко не все «гвардейцы» подходили на роль отчаянных диверсантов. Тот же Барэл был вообще слишком шумным товарищем, чтобы его к врагу незаметно запускать. Кандидатуры мы рассматривали самые разные… А ещё нужны были не только исполнители, но и достаточно тихие носильщики.

Пришлось нам пройтись по всем жителям посёлка — с предложением поучаствовать. Первым, кто безоговорочно согласился, был, естественно, Плутон, который никогда не упускал возможности умереть с пользой для общества. За ним вызвались ещё пара десятков человек, у кого уровень был в районе двадцати. Таких было легче всего уговорить, потому что, по факту, они ничего не теряли. Всем добровольцам руководство Мыса согласилось оплатить вылазку и обещало не снимать привязку, пока они не вернутся в посёлок. Даже попав в плен, они навсегда рабами бандитов не станут.

Отдельным вопросом стало вооружение. Лично я с собой не собирался брать своё оружие, которое было ценно само по себе. И Борборыч побоялся терять копьё из шипа решашиарха. Но на случай боя надо было хоть что-то иметь… Ручки был занят, мастеря свою чудо-машину, поэтому заниматься вооружением мы подрядили обычных жителей.

Котов хоть и не был доволен планом, но согласился ночью привести ополчение под частокол нижнего Мыса — на тот случай, если за диверсантами будет погоня. Оставалось надеяться только на то, что в темноте будет ни зги не видно, а мы не переломаем ноги.

Альянс всё это время тоже без дела не сидел. Пока в нижнем Мысе никого не было, кроме дежурных групп, лучники попытались поджечь горящими стрелами частокол. Глина обстрел выдержала, так что стена так и не загорелась — но часть обмазки обвалилась, и обновлять её никто не торопился. А кому хочется словить стрелу на пустом месте?

Все участники диверсии, включая меня (не пропускать же такое веселье!), спать легли пораньше. Нас обещали разбудить, когда придёт время. Обстрел позиций лучников мы решили перенести на следующий день, чтобы не тревожить осаждающих. Пускай ложатся спать и видят сладкие сны… Тем проще нам будет реализовать всё, что мы задумали.

Если честно, я не меньше Котова и Кирилла сомневался в задумке, но, на удивление, не испытывал никакой тревоги… Что толку переживать? Да, план был сделан на коленке. Да, нас, скорее всего, засекут — и начнётся ночной бой. Да, урон будет небольшим, хоть и неприятным. Но сидеть в «крепости» и ждать начала штурма было невыносимо… А, значит, и лишний раз нервничать было не нужно! Вот не помню, кто сказал крылатую фразу: «Делай что должно — и будь, что будет!», но именно так я и собирался поступать ночью.

День семьдесят второй!

Вы продержались 71 день!

— Филя, подъём! — разбудил меня Саша. — Пора вам приниматься за ваши грязные дела!

Глава 23. …И практика

— Да идите вы все!.. Без меня! Я передумал! — сообщил я, глянув вниз, в темноту под обрывом.

— Поздно! — злорадно сообщил Борборыч. — Ведь ты сам этого хотел!

— Этого я не хотел! — я почувствовал, как по коже плотным табуном пробежали мурашки. — Я хотел по лестнице…

Приближаться к краю обрыва мне было боязно даже днём. Спускаться ночью по самодельной верёвке с тридцатиметрового обрыва в ревущие волны, с грохотом бьющиеся о скалы в темноте — было форменной глупостью. К сожалению, оценил я эту истину, только когда дошло до дела.

— Ты по воздуху хотел? — хмыкнул Толстый.

— Или телепортом? — согласился Вислый.

— Филя… — Барэл, вызвавшийся нас проводить, хлопнул меня по плечу. — Ты, как в том анекдоте, не можешь прогуливать школу — ведь ты её директор!

— Н-ня!.. — это всё, что я смог выдавить в качестве возражения. Возражения есть? Нет? Свободен.

Вспотевшими руками я схватился за верёвку и спиной двинулся к обрыву. Теперь я твёрдо знал, что моя самая большая глупость — доверять свою жизнь этой поделке наших рукожопов.

— Главное, не смотри вниз! — нудно, скучно и банально выдал Дойч, но его недошутка почему-то имела успех.

Сапоги я снял, и они теперь болтались у меня за спиной, примотанные к поклаже — копью с каменным наконечником, взятым со склада, и моей булаве. Брать её было страшно, но без неё идти в логово врага было ещё страшнее. Так что я решил рискнуть. Босые ноги упёрлись в каменный склон, и я принялся осторожно спускаться, делая несмелые шаги. Метров через пять стало легче — я ускорился и быстро преодолел весь оставшийся путь.

С верёвки меня сняла волна, которая накатила, пенясь и грохоча — и что есть силы безжалостно приложила меня о берег. Я не устоял на ногах и бухнулся на колени, в которые впились острые края валунов. И всё это было ещё не самое неприятное — боль можно было и потерпеть. Самым неприятным был запашок гнили и тления вокруг… Свои бытовые отходы мы нередко скидывали в море, и теперь под обрывом царил праздничный дух пиршества падальщиков. Даже представлять не хотелось, что за твари плавали у моих ног, подъедая отходы человеческой жизнедеятельности…