Ян Миклашевский - Бабочка
Свет водопадом обрушился со всех сторон. Дрезина вынырнула из тоннеля, и взору Макса предстало огромное поле, сплошь усеянное аномалиями. Он дёрнул рычаг экстренного торможения — впереди отчётливо прослеживались изрытая воронками насыпь, а также разорванное и исковерканное каруселями железнодорожное полотно. Дёргаясь, визжа и извергая снопы искр из под колёс, дрезина, как будто нехотя, остановилась.
— Всё, приехали. Когда ж здесь такая красота расцвела и как тогда тут бирюковские проехали? — Нимов по привычке начал шарить по карманам в поисках сигарет.
Вдалеке, за пределами поля аномалий, виднелся тоннель, в который уводил железнодорожный путь. Сколько ещё оставалось до конечного пункта — схема умалчивала, но было ясно, что о продолжении путешествия на дрезине и речи быть не может.
Хуже было другое — аномалии стояли достаточно близко друг к другу, накладываясь на экране компа одна на одну. Это Макс выяснил, подойдя к границе поля почти вплотную. Пришлось вернуться к дрезине, нарушив одно из главных правил поведения на Аномальных, гласившее, что «…нельзя возвращаться тем же путём, каким пришёл…» — вспомнилось о стоявшем в салоне вагончика ведре, наполненным какими-то ржавыми железками. За неимением лучших вариантов приходилось прибегать к дедовским способам. Человек с ведром подошёл к границе поля аномалий, посмотрел на бушующее энергией пространство в поисках прохода, выбрал гайку и бросил её от себя вперёд.
Система аномальной защиты бронекостюма работала на максимуме, но, не смотря на это, внутри костюм всё равно походил на финскую сауну. Ведро стремительно пустело. Мелкие детали плавились, разлетались в металлическую пыль, растворялись и меняли свою форму причудливым образом. Ржавая металлическая скоба, на подлёте к особо мощному холодильнику, покрылась ледяной коркой и развалилась на несколько частей от резкого перепада температур, влетев в находящуюся за холодильником сковородку. Непонятно что делавший в ведре тумблер, у которого почему-то была отломана ножка одного из контактов, вылетел из молодой закрутки подобно пуле и улетел в пыльный мешок, отчего всё вокруг заволокло пылью и пришлось ждать, пока она осядет. Несколько раз Макс забредал в тупики, и тогда приходилось возвращаться назад, тратя быстро расходуемое содержимое ведра. В такие моменты начинало казаться, что пройти эту преграду насквозь невозможно в принципе.
Поле закончилось внезапно — только что вокруг были аномалии и вдруг их не стало. Ведро, громыхнув несколькими оставшимися в нём железками, полетело на землю. Наплевав на всю технику безопасности при нахождении на аномальных территориях, Макс поднял забрало шлема и расстегнул костюм. Ворвавшийся внутрь свежий прохладный воздух был подобен ледяному душу. Почти обессилев, Нимов скинул рюкзак и привалился к нему, откручивая крышку фляги с коньяком. Неподалёку раздавался рёв аномалий, но Макса это уже не волновало — препятствие было преодолено и осталось в прошлом.
— А ведь это место по-своему красиво, — Макс решил не увлекаться и позволил себе лишь два глотка, впрочем, дополнив их сигаретой, — даже можно назвать его живым. Смертоносное, живое и завораживающее. Ха, смертоносное оно — только если в него лезть, а со стороны им, пожалуй, можно наслаждаться часами, его игрой цветов и колыханиями воздуха. Ночью наверняка тут такие краски появляются — представить сходу и невозможно. Кстати, а куда ж меня забросило-то? — Нимов посмотрел на экран компа.
С определением своего положения на местности возникли проблемы — бушующее неподалёку море аномальной энергии вносило в работу прибора помехи. Макс втоптал бычок в землю, полностью застегнул костюм, надел рюкзак и направился к видневшемуся вдалеке входу в тоннель, в который, как предполагалось некоторое время назад, он должен был въехать на дрезине, оставшейся по ту сторону поля аномалий, внёсшего в его планы коррективы. Пожухлая прошлогодняя трава хрустела под сапогами, вход в тоннель постепенно становился всё ближе.
Стоящую на рельсах дрезину, один в один похожую на ту, которая осталась по другую сторону поля аномалий, Макс заметил не сразу. Он мог поклясться, что с той стороны поля видно было только тоннель и рельсы, уходящие в него, однако действительность, будто в насмешку, подбросила ему этот то ли сюрприз, то ли загадку. Промелькнула мысль, что её появление он мог проморгать во время прохождения через поле аномалий, но ощущение неправильности происходящего не исчезало.
— Бред какой-то, — Макс лежал в траве уже полчаса и наблюдал за дрезиной сквозь оптический прицел. — Чего ты так перепугался? Может это за бирюковскими спасательный отряд выслали, либо просто какой-нибудь дозор. А где они тогда? Внутри вроде нет никого, снаружи — тоже. С той стороны насыпи посрать присели? Ага, полчаса личинок откладывать это серьёзно, особенно если хором. Скорее уж меня палят в оптику. Эх, была не была.
Нимов, с осознанием того, что совершает фатальную ошибку, запустил у компа поиск сетей, понимая, что этим он выдаёт своё присутствие и местоположение. На игру в кошки-мышки у него не было ни времени, ни желания. Ощущение усталости от всех тайн Аномальных Территорий навалилось тяжёлым грузом. Начинало сказываться напряжение последних дней и хотелось только одного — чтобы всё это поскорее закончилось.
— Встать бы сейчас во весь рост и закричать, что вот он я, берите меня тёпленьким. Так а кому? Нет тут никого, если верить компу. Тогда откуда взялась дрезина? Материализовалась из воздуха? Ещё скажи, спонтанно и самопроизвольно. Ну не было её тут, не мог я её не заметить, пути с той стороны поля просматриваются отчётливо и полностью. Что же делать, сука, что же делать-то?
Макс поднялся, перевёл прицел автомата в режим коллиматорного, и начал подкрадываться к транспортному средству, не выпуская его из прицела.
— А что если это аномалия вроде того грузовика, который у нас на Трёхе был? Тоже вариант — если дрезинка является чем-то подобным, то это вполне может объяснять, почему её видно исключительно с этой стороны и почему людей рядом нет. Внутрь её, при таком раскладе, точно соваться не стоит. А мы и не будем соваться, снаружи посмотрим и дальше пойдём.
Обойдя дрезину, Макс обнаружил, что дверь её открыта, как будто приглашая войти. Делать этого он не собирался, но не заглянуть внутрь не мог. Снаружи, само собой.
— Смотри-ка, какая милая традиция, — усмехнулся Нимов, заметив внутри ведро, похожее на то, благодаря содержимому которого он преодолел поле аномалий. — И практичная весьма. Даже цифра та же, что и на том моём, такой же краской нарисованная. И в том же углу стоит, вот ведь удивление. Талисман, не иначе.
Ощущение неправильности происходящего не исчезало, скорее наоборот — усиливалось. Возникла навязчивая идея вытащить злополучное ведро наружу, чтобы рассмотреть его содержимое вблизи, но как назло вокруг не наблюдалось никаких подходящих для этого предметов. Появилась мысль сходить за тем другим ведром, которое он оставил на месте своего небольшого привала, но тут же почудилось, что стоит только отойти от этой дрезины, как она сразу же исчезнет и более того — случится что-то непоправимое. С другой стороны, место привала могло дать ответ, но какой бы он ни был, Макс его узнать боялся.
— Что если ведро, прихваченное на той стороне, лежит там же, где ты его оставил? — лихорадочно размышлял он. — Берёшь ты его, приносишь сюда и обнаруживаешь, что это то же самое ведро, которое стоит здесь. Раздвоилось, так сказать. А что, с вёдрами такое случается. Если личность может раздвоиться, то почему этого не может сделать простое ведро? А если ведра там нет, так и того проще — вот же оно, внутри стоит. Телепортировалось, или же отрастило ноги и прибежало сюда, следом за дрезиной этой. Шиза какая-то — с чего ты решил, что это вообще то же самое ведро? Подобных вёдер промышленность выпускала тысячи, сюда их завозили сотнями, а намалевать на них так и подавно можно что угодно. Проще поверить в то, что у одного лаборанта наконец-то поехала крыша и ему мерещится всякая чушь, нежели в реальность происходящего.
Казалось, что пресловутое ведро, имей оно рот и руки, скорчило бы ехидную улыбку и начало дразниться. Макс поднял один из камней, которыми была усеяна насыпь, и кинул его внутрь дрезины, целясь в упомянутый ранее предмет хозяйственного инвентаря. Промахнулся — камень лязгнул о стенку. Со второй попытки попасть в ведро всё же получилось, на что оно откликнулось глухим звуком.
— Что мы хотим получить от этого ведра? — Нимов пытался усмирить расшалившееся воображение. — Мы хотим увидеть его содержимое. Так ведь это проще простого, как же я раньше до этого не додумался.
Он накрутил на автомат глушитель, перевёл оружие в режим одиночной стрельбы, отошёл, на всякий случай, на несколько шагов назад, не выпуская при этом злосчастное ведро из прицела. Риск рикошета не исключался совершенно, но не от стенок дрезины, которые тяжёлый бронебойный патрон прошил бы влёт, а скорее из-за самого ведра, чьё содержимое могло направить его по непредсказуемой траектории. Макс вздохнул, опустил забрало шлема, тщательно прицелился и нажал на курок.
