Владислав Выставной - Убить зону
— Скажи, чтоб открыли. А то убью.
Лейтенанту явно было не по себе от такого зрелища и тем более от обещания Монаха. Но по взгляду военного было видно, что он будет играть в партизана еще долго и упорно. Времени на такие игры не было, да и существовало опасение, что одной-единственной фразой он может запросто поднять тревогу. Это был совсем нежелательный вариант.
— Ладно, я сам попробую, — сказал Мальцев. — Будем надеяться, что пароль еще не сменили. Он снял трубку черного аппарата на стене и сказал отрывисто:
— Капитан Мальцев, особый отдел. «Акация». Дверь немедленно поехала в сторону, и тут же донесся ленивый голос:
— В последний раз, Мальцев! Пароль уже полчаса как…
В ту же секунду Маус с Монахом разбирались со слишком легкомысленным дежурным старлеем.
— Учи устав! — склонившись над ним, назидательно сказал Монах. В глазах старлея застыл ужас.
Дальше вел более узкий коридор, со стенами, выложенными низкосортным кафелем, что создавало неприятную больничную атмосферу. Навстречу стали попадаться люди в белых халатах, но они уже не останавливались, а как ни в чем не бывало продвигались мимо. Встречные провожали их растерянными взглядами, впрочем, без особого изумления и паники. Наверное, их сбивал с толку капитан в общевойсковой форме, который с решительным видом двигался во главе этой странной группы.
— Вперед! — сквозь зубы твердил Мальцев. — Главный лабораторный зал где-то рядом…
Коридор расширился, и впереди показались большие двустворчатые металлические двери со вставками из непрозрачного стекла. И здесь ждал новый, крайне неприятный сюрприз: двери охраняли не солдаты и даже не офицеры сухопутных сил (или же облаченные в подобную форму сотрудники КГБ, контрразведки и иных подобных структур) — их встречал пост из четырех крепких ВДВшников, пялящихся на группу с самым независимым и наглым видом.
— Лежать! — заорал Маус, вскидывая винтарь. — Руки за голову!
Как бы не так: плевать хотели десантники на любые угрозы. Наверное, даже если бы перед ними предстали вооруженные до зубов пришельцы, они поступили бы так, как поступили: мгновенно сгруппировались и открыли огонь.
Мауса тут же отшвырнуло назад: пуля вгрызлась в бронежилет, другая кувалдой прошлась по «щеке» шлема. Сбило с ног Буку. Сами успели попадать на бетон капитан, Антонов и Монах.
— Не двигаться! — прорычал один из десантников, продолжая бить короткими очередями прямо над головами лежащих.
Но один выстрел все-таки прозвучал и со стороны незваных гостей. По захлебнувшемуся огню, по отчаянным воплям со стороны поста стало ясно, что стрелял Бука: своим «гуманным» и в месте с тем дико болезненным оружием — пулями со «жгучим пухом».
Монах с Антоновым подскочили мгновенно и быстро разоружили ставших на какое-то время слепыми и беспомощными десантников: ни при каких обстоятельствах ни автоматов, ни ножей десантуре оставлять не стоило.
Оглушенного Мауса на ноги поставил Бука. Сталкер чувствовал себя раздавленным гусеницами танка: ребра ломило от пулевого удара, удачно распределенного жилетом, голова раскалывалась и гудела. Наверное, попадание все же вышло по касательной, иначе трудно объяснить, почему не прошило жилет с такого расстояния. Уже на ногах Маус заметил нездоровую бледность лидера: Буку задели тоже, плечо его комбеза обагрилось кровью. Последние метры до дверей они преодолели сквозь боль и стоны корчащихся в муках ВДВшников: ладони, которыми они рефлекторно продолжали прикрывать обезображенные лица, неправдоподобно распухли, покрылись кровавой сеткой, из разлезшихся пор проступили капельки крови. Все-таки останавливающее действие «жгучего пуха» — покруче электрошокера. Можно себе представить лица военных медиков, которым предстоит изучать эти раны…
— Давай, давай же… — прохрипел Бука, втягивая Мауса в последние оставшиеся на пути двери.
Они оказались в обширном светлом зале, заполненном людьми в форме в белых халатах при маленьких белых же шапочках-«таблетках». Вдоль стен высились громадные металлические шкафы с незнакомым оборудованием, по центру расположился большой агрегат — сложной формы, оплетенный кабелями и гофрированными шлангами, который венчала небольшая площадка с несколькими трубами-колоннами, уходящими в бетонный потолок. С площадки на вошедших пялились специалисты в пластиковых комбинезонах, с марлевыми масками на лицах.
Пока Маус и Бука держали присутствующих «на мушке», Монах с Антоновым забаррикадировали двери, с усилием сдвинув на них один из металлических стендов.
— Прошу всех соблюдать спокойствие! — не слыша самого себя, прокричал Маус. — Это в целях вашей собственной безопасности!
Наверное, это требование было лишним: все присутствующие, замерев, смотрели на ворвавшиеся под грохот выстрелов странные, ни на что не похожие и вдобавок вооруженные фигуры. Здесь, внутри этого зала, сопротивляться было некому: даже люди в форме были, очевидно, военными учеными и техниками, и оружия при них не наблюдалось. Кроме того, Бука и его спутники меньше всего желали стрельбы здесь, среди уникального, хрупкого оборудования, разрушение которого грозило самыми непредсказуемыми последствиями. Это, похоже, понимали обе стороны, а потому будто бы заключили безмолвное соглашение — не делать резких движений.
Капитан Мальцев — взмыленный, растрепанный, с ссадинами на лице — устало сидел на полу у стены. Рядом демонстративно, чтобы этого не пропустил никто из присутствующих, высился Монах, уткнув ствол дробовика в голову «заложника» и обеспечивая таким образом ему некое подобие алиби. Возможно, это могло показаться несколько театральным — но только не этим людям и только не сейчас.
Антонов словно выключился из реальности: закинув автомат за спину, он принялся осматривать странную установку, словно она и была главной целью его участия в этой опасной экспедиции. Он водил руками по металлическому кожуху, касался труб и проводов, заглядывал в маленькие, круглые, похожие на иллюминаторы окошки. Бука стащил с головы шлем — и его примеру последовали остальные.
— У нас мало времени, — устало сказал Маус. — Хочу, чтобы вы все знали: все слишком серьезно, что- бы кто-то из вас что-то пропустил или не дослушал. Могут погибнуть тысячи людей, и сейчас их жизни в ваших руках.
— Вы кто такие? — вперед вышел высокий седой мужчина в очках. — По какому праву вы срываете нам работу? Здесь проводится эксперимент государственной важности, и я не позволю…
— Вы руководитель проекта? — оборвал его Бука. Он подошел прямо к этому человеку, заглянул ему в глаза своим странным, пронзительным взглядом. Сейчас, со своими длинными, свалявшимися в болотной грязи волосами, с болезненно бледным лицом, с черными кругами вокруг огромных глаз, со впалыми щеками, заляпанными его же собственной кровью, Бука выглядел особенно жутко.
Седой невольно отступил на шаг, но быстро вернул себе самообладание и, сунув руки в карманы халата, с достоинством произнес:
— Киселев, Александр Игоревич, академия наук СССР. Собственно говоря, академик. А с кем имею честь?..
— Слушай меня, Киселев, — продолжая надвигаться на ученого, сказал Бука. — То, чем вы здесь занимаетесь, меньше чем через час убьет вас. — Он ткнул длинным твердым пальцем в грудь академика. Тот болезненно поморщился. — А затем — еще многих и многих людей…
— Что за беспочвенные обвинения? — побледнев и отстраняя Букину руку, произнес академик. — По какому, собственно, праву…
— Кстати, зачем вам такие мощности? — поинтересовался Антонов со стороны агрегата. — Целый энергоблок работает на одну эту вот установку, плюс четыре резервных… Что это за эксперимент такой, а?
— Это государственная тайна, — быстро сказал Киселев, ища поддержку в глазах коллег.
Коллеги молчали, глядя на ствол руках Мауса. Сталкер выглядел решительно и следил за тем, чтобы никто не выпал из зоны его внимания. Он уже пришел в себя после легкой контузии и теперь пытался сориентироваться в этом помещении, прикидывая, откуда следует ждать неприятных неожиданностей. Кроме этих широких дверей за спиной, входа в этот зал вроде бы не было видно. Но было совершенно очевидно, что скоро сюда подоспеет спохватившаяся охрана комплекса — и тогда здесь станет жарко.
— Да не такая уж тайна, — продолжая оглядывать установку, сказал Антонов. — Проект «О-сознание», верно?
— Откуда вы… — лицо академика вытянулось.
— Неважно, — сказал Антонов. — В любом случае, этот эксперимент провалится.
— С чего вы взяли? — с вызовом произнес Киселев. — Кто вы вообще такой?
— Я тот, кто прекрасно знаком с вашими работами в области манипуляции массовым сознанием, — сказал Антонов. — Я физиолог и занимаюсь последствиями вашей, с позволения сказать, работы…
