Александр Вороненко - Облик Зоны (Сборник)
Точно, вот оно. Артефакт находился уже не в центре аномалии, немного сместившись в сторону. Наверняка его оттолкнуло вызванное мной пламя. Я облизнул пересохшие губы и потер ладони. «Мы еще увидим, кто сегодня будет оплакивать свое поражение», — язвительно мелькнуло в голове, и я показал красному шару язык.
Третий камень, пущенный в артефакт, достиг цели и сбил его еще ближе к границе аномалии. Я ощущал себя в кегельбане, вот только каждый бросок сопровождался не одобрительными криками, а недовольным и угрожающим гудением аномалии, выплескивающей гнев в небо яркими языками адского пламени.
Рюкзак валялся в стороне, на нем лежал МР-5, я же скакал вокруг аномалии одурманенным шаманом. Артефакт уже практически был выбит к краю «Жарки», но все еще находился под ее неусыпной защитой. Только точными бросками я мог обеспечить себе долгожданный приз. Аномалия, по-прежнему, отвечала на брошенные камни огненным фонтаном, но помогать отказалась напрочь.
Я целился долго, дважды отирая рукавом пот, заливавший глаза. Бросок и камень, даже не вызвав недовольства аномалии, угодил точно в «Огненный шар». Артефакт подскочил и откатился на приличное расстояние, застыв между двумя грязными шпалами.
— Бинго! Джек-пот! Господа, вы выиграли! — я был вне себя от радости. Я даже вывернул какое-то танцевальное па, дрыгнул ногой, хотел еще раз заорать, но вовремя спохватился. Заткнул рот, из которого рвались вопли восторга, ладошкой и затрусил, припрыгивая, к своей добыче.
«Огненный шар», лежавший на ладони, холодил кожу. Даже не скажешь, что он вышел из чрева аномального дракона. Темно-красный артефакт покрывали черные крапинки, сливавшиеся в улыбающуюся рожицу, которая из-за внутренней пульсации шара, казалась живой. Иногда корчила гримасы, иногда — расплывалась открытой детской улыбкой. Я не мог оторвать взор от артефакта. Разглядывал его под разными углами, то поднося совсем близко к лицу, то выпрямляя руку, чтобы полюбоваться им на расстоянии.
Я никогда не считал себя завзятым болельщиком и спортсменом, поэтому слезы олимпийских чемпионов, сжимавших в руках медали, были мне чужды. А теперь я их стал понимать. Я сам готов был разрыдаться. Я одержал победу, но над более грозным и смертельным противником, который жил и играл только по своим правилам.
Со стороны я наверняка напоминал идиота, который откопал в грязи что-то блестящее и уже битый час пялился на него. Оставалось лишь пустить слюни и, как Голлум,[2] зашипеть — моя прелесть.
Взглянув последний раз на артефакт, плотно задвинул крышку контейнера. Ее щелчок ознаменовал освобождение от чар. За своими сумасшедшими игрищами и бездумными созерцаниями я потерял счет времени и забыл о том, где нахожусь. Воображение тут же услужливо решило набросать несколько картин, что со мной могло приключиться, но я отмахнулся от них.
Бережно положил контейнер в рюкзак, забросил его за спину, поднял с земли МР-5 и, не оглядываясь на дышащую даже в забытье жаром аномалию, двинулся в обратный путь.
Солнце перевалило за полдень и по-прежнему радостно улыбалось Зоне. Ветер гонял над насыпью запах согревшихся рельсов, иногда добавляя в него прелый привкус дряхлеющих без человеческой заботы шпал. Легкое перешептывание придорожных кустов, только изредка нарушалось далекими, долетавшими эхом, привычными звуками Зоны. На Кордоне, к северу от насыпи, надрывались слепые псы, им иногда отвечали одинокие хлопки выстрелов. Кто-то совсем не торопился тратить патроны, а, может, это военные точечно отстреливали собак с вышки на блокпосте. Издалека долетел приглушенный гул вертолета. Сзади, с Болот, донесся хрюк кабана, что-то лопнуло бумажным пакетом, и всё стихло.
Интересно, что скажет Волк? Наверняка наорет или вовсе даст по шее. Он в последнее время почему-то все больше внимания уделял именно мне. Я все чаще ловил на себе его внимательные взгляды, когда мы выходили в учебные вылазки. Что он пытался разглядеть? Неужели увидел в моей бесшабашности задатки сталкера? Или просто готовился вынести приговор — валил бы ты, парень, из Зоны пока есть возможность?
Восторг и удивление, которые наверняка будут сопровождать мое прибытие в деревню, уже не радовали. Вернее радовали, но совсем не так, как утром. Их прибило пылью, по которой сверху нарисовали недовольное лицо Волка. Да, надо признаться, что мой поход имел совсем другие цели. Я хотел доказать и себе, и всем остальным, что чего-то стою. Могу пройти по Зоне один, добыть артефакт и вернуться назад целым и невредимым.
Здесь все и постоянно это доказывали. И другим, и себе. Доказывали свое право на жизнь. Вот только стоило ли ради этого лезть в Зону? Такой вопрос уместен за Периметром. Здесь же территория, на которой меняются смыслы многих привычных истин, заставляют учить другие законы, пишут каждый день новые правила, чтобы уже завтра отказаться от них навсегда.
И зачем я здесь? Этот вопрос стал приходить ко мне совсем недавно. И ответов пока не было. Сначала они появлялись, но постепенно я понимал, что они неверны. Пытался находить другие, но постепенно отказался от поиска. Временно, дожидаясь открытия новых путей, которые смогли бы привести меня к единственному и правильному ответу. Или вновь ткнули бы носом в тупик. И тогда…
— Стоять, казбек! — с небес упало копье, которое пригвоздило меня к земле. Сердце подскочило и застряло в горле. Я подчинился автоматически, еще не вынырнув из водоворота раздумий, которые закрутили меня и вновь заставили утратить контроль над окружающей реальностью. И тут как тут воображение — легкими штрихами на белом листе набросавшее единственное слово: «Бандиты».
— Обделался что ли? — поинтересовался хрипловатым голосом, в котором прослушивался легкий кавказский акцент, другой бандит. — Давай, повернись к лесу задом, а ко мне передом.
За спиной засмеялись — трое, различил я. И стал медленно поворачиваться — это происходило не со мной. Я все видел, словно со стороны. Направленные на меня черные зрачки автоматных дул, черные плащи, черные маски, скрывавшие лица, но позволяющие видеть оскаленные ухмылки. Шансов — ноль. Зато ответ на мучавший меня вопрос найден. Нет, только путь, ведущий к нему. Неужели он такой простой — семь граммов под ребро?
— Ствол на землю, — резко, словно выстрелив, скомандовал стоявший впереди бандит. Он был крупнее и выше напарников. — Рюкзачок тоже. Таможенный досмотр.
Бандиты опять довольно гоготнули — старший был сегодня в ударе. Да и возможность пощипать одинокого сталкера поднимала настроение.
MP-5 глухо стукнул о шпалу, рюкзак снимался неохотно. Стоявший справа бандит ловко подцепил его стволом «Калашникова» и протянул старшему. Тот ловко распотрошил его, быстро достав контейнер с артефактом. У меня помутилось в голове, я словно провалился в черную пропасть. И только одна мысль мерцала в темноте тревожным красным маячком — «Огненный шар», «Огненный шар».
— Вот это ты молодец, — издевательски похвалил бандит, — принес дяде Мотору такой подарок. Я даже могу тебя отпустить с миром, так ты меня порадовал.
Как только бандит вывалил из контейнера себе на ладонь артефакт, у меня внутри словно прорвало плотину, которая сдерживала нечто ужасное, прятавшееся в самых потаенных глубинах человеческого разума.
Да будь ты проклята, Зона! Вместе с твоими тварями! Ты протянула мне руку, а когда я сделал то же самое, то она оказалась в пасти псевдопса! Я пытался тебя понять, искал дорогу к твоему сердцу, а ты мне подсунула этих уродов! Да будь ты проклята, Зона! Трижды! За каждого…
И вдруг меня стал заполнять клубящейся черный туман, поднимающийся из той пропасти, в которую сорвался, но так и не упал. Завис в пустоте и безвременье, чувствовал, что падаю, но понимал, что не упаду. Вслед за туманом, лишавшим меня возможности нормально воспринимать и реагировать на происходящее, из глубин подсознания начала всплывать ненависть. Черное мерзкое чудовище, своими щупальцами проникающее в каждую клеточку моего разума. Оно копалось в воспоминаниях, словно в навозной куче, вытаскивая самые отвратительные, которые я пытался навсегда замуровать в камерах своего мозга. И вот они все полезли наружу, крича и толкаясь.
Черное нечто было настолько ужасно, что повергло меня в прах — как можно так сильно ненавидеть человека, которого встретил лишь пять минут назад?
Ненависть, опираясь на сковавший меня черный туман, быстро затопила все тело, от последнего волоска на голове до мизинца правой ноги. И начала бурлить, как смола в котле, заботливо подогреваемом эти тремя черными людьми. Еще немного и варево выплеснется из меня, я даже сжал зубы. Но ненависть наполнила мои глаза черной бездной, сквозь которую смотрела на бандитов.
Один из «ренегатов», контролировавших эту область, почувствовал нечто, взглянувшее на него, и испуганно отшатнулся. Но старший продолжал поддерживать огонь, катая на ладони «Огненный шар», который теперь улыбался уже новому хозяину. Я возненавидел и его. А невидимые волны, пропитанные мысленными проклятиями, все дальше расходились от меня. Второй бандит тоже что-то почувствовал, улыбка стерлась с его лица, а глаза испуганно забегали.
