Роман Афанасьев - Охотники ночного города
Вздохнув, Кобылин направился в соседний двор. Здесь дома стояли четырехугольником, вплотную друг к другу, и выглядели старше. Здесь было и темнее – фонари во дворе не горели, светили лишь одинокие лампочки над подъездами, да и то – не над всеми. Алексей, ступив из света в темноту, подобрался. Чутье подсказывало ему, что в этом дворе найти неприятности – раз плюнуть. В другой раз он обошел бы такое место стороной, но сегодня, так уж получилось, он как раз искал неприятностей.
Его предположения оправдались – первый же подвал, который он обследовал, встретил его дверью, сорванной с петель. В глубине подвала что-то хлюпало и булькало. Из темноты тянуло сыростью, гнилью и прохудившейся канализацией. Раздраженно поправив фонарик на голове, Кобылин достал дробовик и осторожно двинулся в темноту, отчаянно жалея, что не надел резиновые сапоги.
Он старался двигаться бесшумно, но под ногами предательски хлюпала мутная жижа. Охотник переваливался с ноги на ногу, спотыкаясь о мусор, раскиданный по полу и затянутый грязью. Луч фонаря метался по стенам, выхватывая огромные трубы со вспоротой обмоткой, что свешивалась клочьями, и не столько помогал смотреть, сколько мешал. Раздражение нарастало. Темнота давила на плечи, в темных углах мерещились тени, которых там не было. Все шло совсем не так, как представлялось в планах, составленных за чашкой чая. Здесь и сейчас все было по-другому, ни малейшего намека на быструю и бесшумную операцию в духе «Пришел, увидел, застрелил». Сейчас Кобылин думал только об одном – не убить бы случайно бомжа, забравшегося ночевать в подвал. Именно поэтому, когда он заметил краем глаза темный силуэт, скорчившийся за трубой, он не нажал сразу на спуск.
Человек сидел прямо на грязном полу, привалившись к огромной трубе с горячей водой. Одной рукой человек обнимал ее, словно пытаясь отобрать у трубы хоть немного тепла. Голова покоилась на обмотке, словно на грубой, разодранной подушке, глаза были закрыты. Казалось, он спал.
Луч фонаря осветил неподвижную фигуру, пригвоздил ее ярким светом к стене, и Кобылин вскинул дробовик, держа его обеими руками, прицелился прямо в закрытые глаза. Человек вздрогнул и открыл глаза. Алекс сглотнул, ожидая испуганного вопля, и даже отодвинул палец подальше от спускового крючка, чтобы случайно не нажать на него. Но человек не стал кричать. Окинув замершего охотника долгим взглядом, он начал подниматься. Медленно, неторопливо и размеренно, словно механизм, давно не бывший в работе, но все еще способный двигаться.
Человек подтянул под себя ноги и встал. Рука, обнимавшая трубу, безжизненно потянулась за телом, словно была парализована. Растопыренные пальцы царапнули обмотку, выдрали клок стекловаты и сжали его, как кусок разодранной плоти. Человек медленно разогнул спину и выпрямился, став ровно напротив охотника. Свет фонаря ударил ему в лицо. Кобылин снова сглотнул и вернул палец на спусковой крючок.
В подслеповатых глазах человека отражался свет яркого фонаря, но они не мигали. Одна щека, та, что была прислонена к трубе, свисала разодранными серыми клочьями, напоминавшими старое тряпье. Руки, безвольно свисавшие вдоль тела, казались неподвижными тряпками, но охотник знал, как обманчиво это впечатление.
– Анатолий? – тихо позвал Кобылин.
Тело человека вздрогнуло, как от удара, и безвольные руки зашевелились, цепляя полы заляпанного грязью пальто. Серое лицо исказила болезненная гримаса, клочья плоти на месте щеки затрепетали, как обрывки флага на ветру. Почерневшие губы исказились и тихо прошептали:
– Да?
Алексей облизнул пересохшие губы. Головоломка сошлась. Все так, как он предполагал. Глава семьи, пропавший первым, вовсе не жертва, он – охотник. Но что произошло тут на самом деле? Что он сотворил со своей семьей, как он обратил их? Сохранил ли он разум, как Инга, и, если сохранил, почему начал убивать? Быть может, и он в последний момент кричал «Не могу», так, словно его заставляли?
В глазах зомби заплясали огоньки. Он расправил плечи, склонил голову набок. Собственное имя словно разбудило его, заставило вернуться в тело капельку той жизни, что была отпущена этим созданиям.
– Ты пришел за мной? – прохрипел Анатолий так неразборчиво, что охотник едва смог понять его.
– Да, – твердо ответил Кобылин.
– Стреляй, – велел зомби. – Я не могу. Больше.
– Нет, – отрезал охотник. – Мне нужно знать, что тут происходит. Рассказывай.
Зомби качнулся вперед, но Кобылин тут же отступил на шаг, держа покойника на прицеле.
– Анатолий! – громко позвал Алексей, и тот снова вздрогнул.
– Моя семья, – выдохнул Анатолий. – Ты был вчера там. Ты и другой. Я видел во дворе.
– Да, – признался охотник, с содроганием понимая, что вчера за ним наблюдали эти мертвые глаза. – Мы были там.
– Что с ними?
– Они стали, как ты, – ответил охотник. – Теперь они мертвы. Совсем.
– Я… – зомби снова покачнулся. – Почувствовал. Это сделал ты?
Кобылин не ответил. Он всматривался в пустые глаза зомби, в которых отражался свет фонаря. Что для него семья? Что он сейчас чувствует, что понимает? Похоже, он действительно сохранил немного разума, совсем как Инга. Но почему?
– Нет, – решившись, ответил он. – Не я.
– Хорошо, – отозвался зомби, немного помолчав. – Нельзя, чтобы они стали совсем… как я. Им нужен покой.
– Несколько людей пропали, – медленно произнес Кобылин. – Это ты?
Зомби покачнулся, уронил голову на грудь, словно размышляя, не повалиться ли прямо в грязь. Казалось, он удерживается на ногах из последних сил, с трудом сохраняя равновесие.
– Анатолий, – мягко позвал охотник.
Зомби вздрогнул, медленно поднял голову, взглянул на охотника.
– Да, это я, – ответил он.
– Где тела?
– Тут, – мертвая рука Анатолия дернулась, пытаясь указать в темноту подвала.
– Почему? – спросил Кобылин.
– Это сильнее, – медленно выговорил покойник. – Это сильнее меня. Это сильнее всех.
– Что сильнее? – враз охрипнув, переспросил Кобылин.
– Зов, – ответил зомби. – Это сила. Помрачение. Накатывает темная волна. Тебя больше нет. Есть холодное тело. И теплая плоть. Жажда. И все.
– Так было дома? – рискнул спросить Кобылин. – Ты первый почувствовал жажду? И обернулся к семье…
– Нет! – зомби с трудом выпрямился, расправив плечи. – Не так!
– А как? – жадно спросил охотник.
– Ты знаешь, каково это – проснуться и понять, что умер? – длинная фраза далась покойнику с трудом, но он старательно выговорил каждое слово, шевеля почерневшими губами. – Открыть глаза и понять, что ты мертв? Потом обернуться и понять, что умер не только ты?
– Нет, я этого не знаю, – медленно ответил Алексей, и тут же его осенило. – Газ! Вы отравились газом!
– Да, – ответил зомби. – Газ. Мы умерли. Но не упокоились.
– Почему? Что произошло? – спросил Кобылин, подступая ближе.
– Не знаю, – просто ответил Анатолий. – Мы остались здесь. Я и Костя… Мы были почти такими же, как раньше. Марина…
– Марина?
– Моя Марина, – с отчаянной тоской прошептал покойник. – Она почти не приходила в себя. Агрессия. Не понимала, что и где. Она… она была за гранью. Но мы с сыном ухаживали за ней. Я надеялся, что однажды она очнется. Станет как мы.
– Но не стала? – осторожно поинтересовался Алексей. – Это она… позвала вас?
– Нет, – зомби снова уронил голову на грудь и уставился в грязный пол.
– Анатолий, – тихо произнес Кобылин. – Что произошло дальше? Почему ты услышал зов?
Покойник снова вздрогнул, потом вскинул голову, словно очнувшись, и с неожиданной яростью уставился на Кобылина.
– Кто ты? – прохрипел он.
– Я – охотник, – ответил Алексей.
– Найди его, охотник, – сказал покойник. – Найди и убей.
– Кого? – спросил Кобылин и тут же догадался. – Черного человека?
– Я видел его у метро, когда шел домой в тот вечер, – прошептал покойник, старательно выговаривая каждое слово, – случайно увидел. Подумал – откуда он тут. А потом, после… Я почувствовал, как он зовет меня. Он поселил во мне этот зов. Изменил меня. Открыл внутри те двери, что были закрыты. И в меня хлынуло то, чему нет названия. Тьма. Ярость. Жажда. Я стал сосудом, наполненным тьмой. Я уже не я. И это не моя жизнь. Не моя смерть. Ты понимаешь меня, охотник?
– Понимаю, – одними губами прошептал Кобылин, чувствуя, как на затылке шевелятся волосы.
– Он позвал меня, – продолжал Анатолий. – Он позвал других. Я пытался сопротивляться, но это сильнее меня, потому что… Потому что я умер. А то, что осталось, это не я. Меня нет. Мне нужно было уйти. Хорошо, что Марина и Костик ушли. Теперь он не позовет их.
– Как он выглядит? – быстро спросил Кобылин.
– Невысокий. Худой. Молодой. Черные усы, редкие, едва заметные.
– И черный?
– Да. Иссиня-черный. Наверно, студент.
