Сергей Лукьяненко - Линия Грёз
– Артур, Кертис Ван Кертис – не твой отец. Это ты сам, лишь проживший другую жизнь. Тогда Ван Кертису было лишь девятнадцать лет. У него не было аТана, денег и власти. А он не хотел умирать.
Артур криво улыбнулся. Не по-детски. И сказал:
– Наверное, ты хочешь. Пойдёмте дальше, там роща у реки.
Река была тихой, не похожей на горную, с заросшими колючим кустарником берегами. Обещанная роща оказалась десятком деревьев – приземистых, усыпанных сочными оранжевыми стручками.
– Отрава, – сообщил Артур. – А колючки можно есть, но они невкусные.
Из обломанных сухих веток Кей развёл костёр. Они поужинали мясом и чёрствыми лепёшками, посыпанными горьковатой пряностью. Томми почти сразу уснул, не задавая вопросов, не интересуясь завтрашним днём, и Дач мимолётно подумал, что мальчик начал свою собственную игру.
– У нас был уговор, – сказал он Артуру.
Кертис-младший смотрел на него сквозь пламя костра.
– Ты и впрямь хочешь меня убить?
– Если не будет иного выхода. Я хочу правды.
– До утра подождёшь?
– А зачем?
– Ночью даже у слов другой цвет.
– Меньше надо ими играть.
– Расскажи мне сказку, Кей. Напоследок.
Дач кинул на землю чехол, лёг на тонкую ткань. Небо Грааля плыло над ним – холодный сверкающий полог. Артур пристроился рядом.
– Давным-давно, – сказал Кей, – мальчик, который боялся умереть, нашёл Бога. Бог был очень стар, и ему было очень скучно. Когда-то он создал мир, и в этом мире Богу не стало места. Он спросил мальчика, чего тот хочет, и мальчик ответил. Он хотел быть хозяином жизни и смерти.
– Я знаю эту сказку, – сказал Артур. – В ней нет ничего интересного.
– Самое смешное, – продолжал Кей, – что мальчик не верил в Бога. Он верил только в машины, которые были ему послушны. И поэтому его Бог был машиной, и даже жизнь и смерть, отданные ему во власть, оказались машинами.
– А почему Бог сделал этот подарок?
– Потому что бесконечная власть и знание не оставляют места желаниям. И желания мальчика стали желаниями Бога. Он ушёл с кремниевыми скрижалями, на которых были чертежи жизни и схемы смерти. Он постарел, прежде чем воплотил их в железо… Спи, Артур. Я подожду до утра.
– С чего вдруг?
– С того, что у этой ночи есть свой цвет и я хочу его запомнить. Завтра один из нас умрёт, верно?
– Да, – согласился Артур.
– Обидно. Я успел к тебе привязаться.
– Взаимно. Лучше уходи, Кей. Возьми Томми и уходите.
– Я за тебя в ответе.
12
Каль даже не стала садиться возле брошенного джипа. Флаер описал круг, поливая машину конусом прожекторного света, потом взмыл в небо.
– Я иду, – сообщила Изабелла. – Неужели ты думал уйти, а?
В кабине флаера нестерпимо воняло сортиром. Уже сутки Каль не утруждала себя посадкой для санитарных нужд, и это казалось ей вполне естественным.
– Ты мне совсем не нужен, – продолжала Каль. – Плевать я хотела на аТан. И на то, что ты здесь ищешь. Так, Лемак? Ты же наплевал, значит, не стоит оно того…
Лемак, существующий лишь для Изабеллы Каль, кивнул со второго кресла. Он снова был старым, каким должен был быть, ибо аТан не нужен героям детских снов.
– И как убить бессмертного, я тоже знаю, – продолжала Каль, уже для Луиса, как-то неуловимо сменившего адмирала. Номачи виновато опустил голову. – Дурак умрёт сам, – продолжала Изабелла, вглядываясь в маленький экранчик ночного видения. – Надо лишь относиться к нему как к умному, и он умрёт. А умного можно сломать. Он сам не захочет жить. И ты не захочешь, мальчик…
Она покосилась на кресло, но Артур там не появился. Щенок ждал её где-то внизу, со своим двойником ниоткуда и верным псом-телохранителем.
– Я спешу, – нежно сказала Каль, бросая флаер к земле. – Спешу…
Та незримая нить, которую соткал рассыпающийся разум женщины, соединила их почти так же крепко, как влюблённых. Не зная того, Каль обладала ключом, и её флаер не падал над Злой Землёй, где случайные неполадки становились закономерностью.
Уже в розовом свете утра Каль увидела на инфракрасном экране неяркое пятно – след догоревшего костра. Хихикнула, оправляя волосы, и приземлилась метрах в ста, так чтобы гул моторов не потревожил даже самый чуткий сон. Выбралась из кабины, волоча за ремень лазерник, не замечая ни боли в ослабевших ногах, ни холодного ветра, забирающегося под лёгкое платье.
Над речкой плыли клочья тумана, в светло-лазурном небе ещё светила какая-то упрямая звезда. Каль подошла к воде, с жадностью напилась, по-собачьи встав на четвереньки и хлебая прямо из реки. Повинуясь внезапному порыву, разделась и вымылась до пояса.
Ей внезапно стало лучше. Она торопливо натянула платье, подошла к флаеру и, брезгливо морщась, сняла с носилок, закреплённых в грузовом отсеке, тёплый плед. В чемоданчике убитого ею доктора Каль отыскала флакон со спиртом и сделала два полных глотка. Потом уселась на берегу и стала ждать.
Артур проснулся первым. Во сне он прижался к Кею, и тот обнял его одной рукой. Томми, с его почерпнутыми на Каилисе знаниями отношений взрослый – ребёнок, немедленно высвободился бы. Кертис-младший за годы своего пути научился чувствовать разницу чужих прикосновений. Он полежал минуту, глядя в лицо Кея, в котором сейчас не было ничего, кроме въевшейся в плоть усталости, потом осторожно снял его руку. Кей продолжал спать. Артур тихонько поднялся и пошёл к реке.
Каль сидела неподвижно, как изваяние, укутанное каким-то шутником в плед. Артур прошёл в десяти шагах, не заметив её среди деревьев в обманчивом утреннем свете. Изабелла беззвучно встала и пошла за ним, сохраняя ту же дистанцию.
За какой-то миг её сознание прояснилось. Она долго смотрела, как мальчик умывается, фыркая от холодной воды и принуждённо, словно притворяясь перед самим собой, смеясь. В её глазах сейчас жила тоска – нежная, как материнская любовь.
Мальчик повернулся и увидел её.
– Ты доставил мне столько бед, Артур, – сказала Каль.
Он не ответил. Он не мог сейчас говорить.
– Понимаю, я тебя тоже не щадила, – продолжала женщина. – Но это была игра, которую начал ты. Надо было сдаться раньше, а ты всё боролся, побеждал. Что теперь?
– Я победил, – сказал мальчик. – Я стал взрослым.
– Да? Ты за этим и шёл? Обряд инициации Кертисов – победить СИБ и армию? Ладно, не важно… Взрослым ты ещё не стал.
Она сделала шаг к Артуру, и тот отступил, войдя по щиколотку в ледяную воду. Каль приподняла лазерник и сообщила:
– Мне не нужны твои секреты. Владей ими сам. Здесь такие добрые девушки в «аТане», они переживали, что Альтос не продлил бессмертие ни себе, ни детишкам… Ты всё равно не умрёшь, верно? Папочка оживит тебя на Терре. Живи. Путешествуй снова.
– Не надо, – сказал Артур. – Пожалуйста.
– Значит, я права. – Каль улыбнулась чистой улыбкой, умершей в ней много десятилетий назад. – Тебя можно сломать. Ломайся. Второго тебя я тоже убью. А Кей пусть живёт. Это будет интересно.
Она коснулась курка, и тонкий белый луч ударил Артура в грудь.
– Первый, – сказала Каль.
Артур продолжал стоять. От его куртки шёл пар, словно её прогладили утюгом. Каль вновь нажала на спуск, и луч ударил мальчика в лицо.
Артур стоял.
– Падай, – сказала Каль. – Падай, ты убит!
Безумие вновь закипало в ней яростным чёрным водоворотом. Она выстрелила ещё раз.
Артур засмеялся.
– Один готов, – сообщила Каль, выпуская в мальчика целую очередь. – Второй.
Потом положила лазерник на землю и задумчиво поглядела на рощу.
Кертис-младший перестал смеяться, когда она прошла мимо него. Остановилась на мгновение, коснулась плеч и поцеловала в лоб лёгким прощальным поцелуем.
– Так надо… Спи.
Течение было тихим. Каль прошла десяток метров, прежде чем её сбило и поволокло по камням. Выплыть не составляло труда, но Артуру показалось, что Изабелла даже не пыталась бороться с потоком. На мгновение мелькнула вздёрнутая над водой рука, и всё.
Артур долго стоял в воде, аТан исцелял лишь тело, больной разум оставался проблемой врачей. Ему не было жалко Каль, разумеется, но и радости он не почувствовал.
Потом рука Кея коснулась его ладони.
– Хочешь простыть?
– Здесь была Каль, – сказал Артур. – Она сошла с ума и покончила с собой.
– Тебе везёт, король.
Артур посмотрел на своего телохранителя.
– Пойдём, Дач. Я всё расскажу. Надо, чтобы и Томми услышал.
13
Кертис-младший разулся и закутал босые ноги курткой. Кроссовки Кей пристроил сушиться у вновь разведённого костра.
– Отец нашёл эту планету первым, – с какой-то странной гордостью сказал Артур. – Можешь считать его трусом, но за открытие кислородного мира класса «А» прощали и большие преступления.
