Берег Живых. Выбор богов. Книга первая - Анна Александровна Сешт
Боль означала жизнь.
Он был всё ещё жив. Но было так больно, что Хэфер едва осознавал себя, стоя в сердце огня и каким-то образом – всё же вне его.
Ритуал в песках отчётливо развернулся перед его внутренним взором…
Внезапно поднялся ветер, в считанные мгновения обратившийся в ревущую песчаную бурю. Шторм бушевал за пределами ритуального круга, но был не в силах ворваться внутрь.
Барабан неожиданно выскользнул из рук Хэфера на песок. Непосильная ноша навалилась на него, пригибая к земле, заставляя пасть ниц. Его лицо вдруг оказалось слишком близко от огня – ещё мгновение, и плоть начала бы плавиться, – но он не мог отстраниться. И там, в пламени, он увидел будто бы своё отражение. Или это был не его лик, чужой, незнакомый и жуткий?..
И совсем как тогда его плоть, так бережно восстановленная жрецами Ануи, подвела его, начав крошиться. Вновь он ощутил, как кости рассыпа́лись в крошку под колесницей. Части его тела, воссозданные бальзамировщиками, плавились в первородном огне, разрушались…
Хэфер инстинктивно вскинул руки, защищаясь, и краем сознания удивился, что всё ещё мог сделать это, что его пальцы всё ещё сжимают жезл. У него всё ещё была смертная форма.
Сквозь боль и яркое живое воспоминание о ритуале пришло и новое осознание: не Сатех плавил его плоть и крушил кости; не Сатех лишал опоры его разум…
Ануират, вынудившие его сражаться, не набросились на него, убоявшись его огня. Но они сделали то, что было им по силам.
Нить за нитью они расплетали сотканный волей Ануи узор, шаг за шагом поворачивая вспять всё то, что сделала Тэра…
Крик его гнева смешался с рёвом пламени, и буря, рождённая от его ярости, поглотила его…
* * *
Тэра потеряла чувство реальности. Плыли размытыми тенями священные изображения на стенах. Неслись рядом силуэты псов, по правую руку – старый друг, погибший в песках, по левую – могучее существо, не то пёс, не то рэмеи, подхватывавший её и поддерживавший, когда она спотыкалась. Боль и ужас гнали её пламенным хлыстом – вперёд, глубже в храм, без всякой мысли о благочестии и благоговении, в самое сердце святилища.
Последняя дверь оказалась заперта, но она подалась под ударами плеча Сехира, распахнулась. А за той дверью…
– Нет!!! – пронзительно закричала Тэра, и весь её ужас был в этом крике, в мощном порыве её воли.
Чёрные тени метнулись мимо неё, сбивая с ног старейшин, – страшных, изменившихся, вершивших дело настолько жуткое, что жрица не могла и помыслить о таком. Но одна из них обернулась, обретая вдруг знакомые черты… и в следующий миг усмиряющий речитатив полился сумеречным холодом. Псы заскулили, отступая за спину Тэры, прячась за неё и точно извиняясь, – они были не в силах противостоять заклинанию, произнесённому устами Верховной Жрицы Ануират.
– Нет… – выдохнула Тэра, сжимая кулаки, не в силах отвести взгляд.
* * *
Безвременье
Вся ярость, сдерживаемая прежде, вдруг вспыхнула и поднялась в нём, всепоглощающая, как песчаная буря, бушевавшая за границами круга. Как жаждал он настигнуть тех, кто сразил его, кто заставил его душу блуждать в первобытном мраке среди безликих теней без всякой надежды на исцеление и перерождение, кто теперь угрожал его дому и благополучию Империи! Он настигнет их, подобно копью Владыки Каэмит, сражающему не имеющие имён силы, посягающие на свет Ладьи Амна. Он по капле выжмет их кровь и сотрёт их кости в пыль! Он заставит их страдания многоликим эхом прозвенеть за пределами зримого мироздания и погрузит их имена в вечное забвение! Земля содрогнётся под его поступью, и враги падут ниц в страхе перед ним! Он получит свой трон, и те, кто посмеет посягнуть на его место, онемеют от ужаса перед уготованной им участью! Одно упоминание о нём будет вызывать трепет у каждого за границами великой Таур-Дуат! Его имя будет высечено на каменных скрижалях, заставит потомков питать глубочайшее уважение и поклоняться ему. Никто не сравнится с ним отныне и на века!!!
«Нет, это не я…» – напомнил он себе – как и тогда, при первом соприкосновении с мощью Первородного Пламени; и эту мысль он вложил в угасающий разум раскалывающейся смертной формы. «Я меняюсь лишь сообразно своей воле… Но я противостою своим врагам…»
Когда-то тени уже обнимали так его сознание, помутив разум и застилая внутренний взор. Тени шептали и звали, тянулись к нему и манили. Тогда у него почти не оставалось сил сопротивляться. Да и был ли в том смысл? Он заблудился среди теней, понемногу теряя то немногое, что ещё оставалось от него самого.
Но теперь Хэфер знал, помнил, кто он есть. Стержень его воли оставался могучим, и светоч самоосознания горел ярко. Он помнил свои ориентиры, помнил, за что сражался. Но там, где его дух оставался крепок, тело подводило его, рассыпа́лось, и он чувствовал свою плоть и разум всё дальше, всё более смутно…
У него не осталось зрения, чтобы видеть что-либо, кроме бури. У него не осталось слуха, чтобы слышать что-либо, кроме рёва пламени. Его осязание сгорело, расплавилось в боли. А ведь это пламя бушевало там, на том пласте реальности, где его воля, его власть над происходящим значили всё меньше…
Старейшины Ануират вкладывали свою волю в его небытие. Но сам Страж Порога, даровавший ему спасение и любовь Своей жрицы, не отвернулся от него. Хэфер чувствовал животворную прохладу Западного Берега, далёкий приветственный шёпот Вод Перерождения, готовых принять его, когда придёт срок.
И он по-прежнему принадлежал золотой крови Ваэссира – он не просто верил, а знал это. Часть Силы божественного предка была растворена в нём и не меркла, не покидала его ни на миг. Теперь это было так очевидно – здесь его осознание было чистым, как воды Великой Реки в сиянии Ладьи Амна.
Он не был тем, что Ануират видели в нём…
Но чем он был на самом деле?..
Нельзя было позволить огню уничтожить древнее святилище. Но как защитить смертную форму, если сейчас отчётливее своего тела он чувствовал огонь?.. Он был в сердце бури, за пределами которой не мог разглядеть больше ничего.
И в попытках сохранить больше, чем только себя, он проигрывал…
Музыка. Путеводная нить Тэры… Эту музыку он помнил всем своим существом, а через неё всё ещё помнил ощущение привычной реальности, пусть и всё более зыбко.
Путеводная нить…
Музыка…
«Не дать святилищу сгореть… Дар Стража
