Краш-синдром - Сергей Иванович Недоруб
Я промчался через строй Коренных, которые с воплями убегали от катящегося на них монстра. Нашлись и те, кто пробовал меня остановить. Несколько человек запрыгнули на гусеницы сзади, ловко прокатились на них, перепрыгнули на выступающие фрагменты брони и принялись колошматить ногами в стекла. Кто-то соскочить с гусениц не успел. За их судьбой я предпочел не следить. Будут осторожнее на дорогах, когда вернутся в Москву.
Высунув сквозь щель в окне дуло автомата, я открыл стрельбу. Кто-то по-геройски возжелал закрыть выступающее дуло собственным телом. А скорее всего, банально не заметил моего оружия. Тело Коренного задергалось и осталось висеть, зацепившись пальцами за крышу. Впрочем, его сразу же сорвали другие игроки, яростно пытавшиеся до меня добраться. Толстая крыша передавала звуки пинков, толчков, ударов камней и редких выстрелов. Все это остановить меня не могло.
Я пересек поле точно поперек, разбивая строй Коренных на два лагеря. Если с концов парка меня и не видели, то беспилотники точно засекли. Меркуцио, быстро вернувшийся на свою позицию, и Бурелом с противоположной части парка должны были заметить меня с коммуникаторов и двинуться с обеих сторон на штурм территории. Пусть работают на свое усмотрение. Понадобится мое участие – Камилла меня проинформирует. Пока что я наматывал круги по полю, снося детские площадки, чудом уцелевшие после наплыва Коренных, раздавливая скамейки, разгоняя мусор и сшибая бочки с огнем. Не помню, были ли эти бочки частью первичной инсталляции Ходынского парка. Вряд ли.
В дополнение к спустившимся сумеркам собрались еще и тучи над головой. В потемках я как отличная отвлекающая мишень…
Защитить от доминирования Коренных свой класс: <не определено>
Квест завершен.
– Арбестер, ты меня слышишь?! – орал Бурелом. – У нас получилось! Мне талант дали! Йуу-хуу!
– Да?! – спрашивал я, торопливо крутя баранкой и пытаясь стряхнуть игроков, которые повисли на броневике толпой человек в пятнадцать. – Значит, закончил квест?
– Ага! Ребята, которые со мной, – тоже! Они теперь первого уровня! Сейчас все полыхают зеленой аурой!..
Послышался звук, словно медведь впивался клыками кому-то в ребра. Скорее всего, так оно и было.
– Держи позицию! – сказал я. – Тесните их на Иммигрантов! Я помогу!
Развернувшись в сторону противоположной фракции, я удвоил скорость и помчал вездеход прямо через Коренных, наплевав на их судьбу. Веселую войнушку никто не обещал. Хотите воевать за Шанталь – извольте принести жертвы. Меньшего эта женщина не заслуживает.
Толпа стала плотнее. Похоже, игрокам было некуда бежать. Верный признак того, что Гости успешно теснили Коренных к Иммигрантам. Плотность игроков оказалась настолько высокой, что тела не успевали эвейдиться и копились в кучи.
Все же из кабины защищенного броневика мир выглядит иначе. Я не знал, каково игрокам снаружи, но ни за что бы не хотел поменяться с ними местами. У кого крепкие нервы – те немедленно выйдут из игры, сожгут сиано-костюмы, пустят шлемы на цветочные горшки и больше никогда не вспомнят про Версиану.
И все же я наблюдал, как многие игроки откровенно впадали в прострацию, медленно присаживались на землю и отрешенно смотрели на творящийся ад. Каждый сам решает, ради чего играет и ради чего живет. Не все здесь рефлексируют. Нашлись и те, которые пришли в Версиану, чтобы своими глазами посмотреть на боль и смерть. Они не собирались участвовать в насилии – они хотели его увидеть. Они принимали собственную игровую смерть со стороны наступавших Гостей с покорностью и смирением.
– Арбестер, Иммигранты получают уровни, – заговорил Меркуцио по связи. – Я вижу Бурелома перед собой. Мы их задавили, можешь сваливать.
Сваливать я не собирался. Не сейчас, когда победителям следовало разделить участь побежденных.
Развернул вездеход, остановился на холме, глядя сквозь бронестекло, как толпы ликующих игроков шевелили руками в воздухе, вызывая игровой магазин. Версианцам не терпелось потратить полученное очко талантов на всякий бред. Я не мог этого допустить. Не сейчас. Иначе остававшиеся нулевыми Коренные не закроют квест.
Вздохнув, я повел вездеход на толпу победителей, уже не стесняясь давить игроков. Чувствовал себя при этом последним предателем, пусть и не приносил присягу ни одной из сторон. Если Гости и Иммигранты решили, что я за них, то я не собирался их в этом разубеждать как можно дольше. Пусть верят. Пусть видят, куда приводят мечты.
Я нажал кнопку на панели, приводя в боевой режим опцию, установленную Меркуцио: тяжелые боковые пулеметы. Хоть в чем-то стример превзошел Чертановича.
Пули сносили Гостей и Иммигрантов поровну, отрывая головы, прошивая насквозь грудные клетки, разрезая тела на части. Возможно, даже к лучшему, что многие из моих жертв активно отвлекались на игровое меню. Их смерть подоспела внезапно. Я не заметил ни единого потрясенного взгляда, ни одного разочарованного лица.
Напуганные игроки побежали от меня в обе стороны – прямо на подтягивающихся Коренных, взбешенных своей отправкой на перерождение. Я наматывал круги по парку, не прекращая стрелять, пока не почувствовал, как в кабине становится невыносимо жарко. Дым сгустился под потолком вездехода, забивая ноздри, щипля глаза. Вонь от перегретых орудий вместе с парами бензина дурили голову до кошмарных глюков.
Ни Бурелом, ни Меркуцио на связь со мной уже не выходили. Им явно было не до меня. Пули им не могли повредить в той же степени, что остальным. Но и покинуть игру на глазах у тех, кто им доверился, они тоже не имели права. Так что им оставалось сдерживать одноклассников, отправляя их на единственно оправданную задачу. Атаковать меня.
На броневике повисло уже человек шестьдесят. Я почувствовал, как металл постепенно поддается. Кусок брони по правой части с треском оторвался – сварные швы, наложенные Чертановичем, не выдержали. Кто-то умудрился застопорить мне левую гусеницу. Вездеход тяжко поплелся на правой, точно подбитый бегемот.
– Камилла, выводи меня через двадцать секунд, – сказал я, нажимая желтую кнопку на мешке с бомбой.
Левое стекло разбилось. Мне в лицо кто-то плюнул кровью, попав в ухо. Я вытащил «тисс», выстрелил в упор. Ствол сразу выдернули из рук, стали тащить наружу. Правой рукой я нащупал Опус на бедре, выхватил его, выстрелил трижды. Но тут броневик тряхнуло, и в его обшивке стали появляться новые дыры.
В последний момент поймал взглядом густое место в толпе, развернул броневик туда, вдавил педаль газа. Почувствовал, как ремень утаскиваемого автомата душит меня, срывает ларингофон.
И затем бомба сдетонировала, аннигилируя меня в растворяющей белизне.
