Герой из героев. Попытка не пытка - Елена Тихомирова
– А чего все сюда ушли? – поинтересовался я у Стефана, беспрерывно чадящего кадилом и причитающего что-то. Судя по тому, как жрец сутулился, находился он на своём месте очень давно.
– Последовали слову вашему, сударь Морьяр, – тихонечко произнёс горбун, отвлекаясь от своего занятия.
Нет, трупов с черепно-мозговой травмой я не наблюдал. Наоборот. Возле начала каждой улочки располагались навесы, откуда люди выходили со счастливыми и обнадёженными лицами. Не возникало сомнений, что там их спасали, делали инъекции, а не… Мне пришлось выразить своё недоверие:
– Да?
– Да. Стоило мне пересказать святому Артуру ваши слова, как он помчался на колокольню и заиграл песнь Энкаймы. Её положено играть всего один раз в году, но святой Артур с согласия иерахона заставил колокола петь. Тогда люди замерли и умолкли. А когда святой Артур, не щадя голоса своего, зачитал им отрывок из святого писания, то они наконец‑то устыдились своего звериного поведения.
Эм-м, когда это я им говорил вытворять такое?
… И как это я всё пропустил?!
– После этого, – воодушевлённо продолжил Стефан, – все мы вышли на улицы, обошли круг по Пути Смирения, и святой Артур наказал, чтобы, как и во время праздника Милости Энкаймы, мужчины следовали к храму за мужчинами по дороге Доблести. Женщины за женщинами по дороге Материнской Верности. Девушки, юноши и дети по дороге Послушания. А седым и немощным достался путь по дороге Милосердия.
Вот теперь я, кажется, начал понимать, что некогда желал втолковать мне мужчина в клетчатой кепке. Это я про того, что курил возле меня трубку в одном очень далёком отсюда мире. Мои глаза видели людей вокруг. И закрой я их, то легко нарисовал бы то, что видел. До последнего блика солнечного луча в волосах! Но намного разумнее стало бы сосредоточиться на том, что прежняя толпа действительно рассредоточилась в зависимости от пола и возраста.
– Хм. Ну-у, очень хорошо, что вам стало легче лечить всё это стадо… ох, всех этих добрых людей, конечно!
– А вы куда? – остановил меня Стефан вопросом.
– Дальше лекарство готовить. Здесь и без моего участия все справляются.
– Без вас у нас ничего бы не вышло, – сверкая фанатизмом в глазах, сказал успевший подойти к нам Артур и, бухнувшись предо мной на колени, поцеловал мою ступню. Усмирённая боль помешала реакции. Своевременно убрать ногу я не успел, а потому мне оставалось только мысленно чертыхаться под послышавшиеся удивлённые шепотки горожан.
– Энкайма творит чудеса через вас!
– Да-да. Энкайма. Через меня. Чудеса творит! – затараторил я и постарался выдернуть свою нижнюю конечность из сухоньких рук жреца. Что угодно лишь бы он прекратил меня касаться! Но Артур держал крепко, а потому я воскликнул. – Отпустите, у меня нога из-за молящегося Рикарда до сих пор болит!
– Ох! – округлил глаза старик, прежде чем зло нахмурил лоб и наконец-то расцепил свои пальцы. Но я рано обрадовался свободе. Теперь возле меня стоял ещё и иерахон.
– Наш брат в гордыне своей стал носителем зла. Жнец веры Рикард наслал на город гнев Энкаймы, и его руками мы едва не лишили себя милости её, – сурово сказал он. – Что же богиня велит делать с ним? Скажи нам, о святой Морьяр!
А вот такой поворот событий мне уже нравился. Очень-очень нравился!
– Надо запереть его в той клетке, куда он поместил меня. Только переломайте ему кости ног и добавьте в соседи нескольких человек, только что умерших от чумы. Пусть от голода он обгладывает их больные тела! От жажды высасывает гной из их ран! А там и сам сгниёт заживо безумным зверем в полной темноте и в полнейшем одиночестве.
– Да, – задумчиво согласился Артур по некотором всеобщем напряжённом молчании. – Он принёс людям тьму и это верно оставить его во тьме. Коли осталось в нём человеческое, то не осквернит он сосуды душ добрых людей и тем очистится перед Энкаймой.
– Да будет так, – кивая головой, подтвердил иерахон и громко произнёс: – Люди! Восславьте милостивую богиню, пославшую нам святого Морьяра – простого человека, изгоняющего чуму Борхайта, как обычную хворь!
Горожане последовали примеру жрецов и встали передо мной на колени. Подобное, пусть и без такого энтузиазма и радости в глазах, происходило не впервые в моей жизни, а потому я не стал уделять слишком долгое внимание возликовавшей толпе. Досчитал до одиннадцати, держа одну руку повыше, и с гордостью ушёл в лучах славы.
Скажу честно, покидал я площадь в наипрекраснейшем настроении! Даже прихрамывал как-то бодро… пока вновь не вернул чувствительность ступне.
– Не. Ну, кому скажи, а, – вдруг послышался ехидный голос, стоило мне пройти через ворота на территорию храма. – Это что? Точнее за что? Почему только в моём мире Предвестника Тьмы святым признать могут?
– Какой бог такие и жители. Дурные.
– Знаешь, может и так. Но тогда замечу, что своим появлением на свет ты, мой мальчик, явно перегнул палку!
Я всё-таки посмотрел на Арнео. Бог выглядел рассерженным, но его суровость из‑за остренькой узкой бородки, похожей на козлиную, казалась комичной. Так мог сердиться шут, на его гнев все придворные всё равно реагировали смехом. Вот и я, подобно королю, улыбнулся, прежде чем высокомерно произнёс с усмешкой:
– Шёл бы ты прочь, поэт.
– Я далеко не сторонник чумы Борхайта, особенно выпущенной на волю Чёрным магом, но…
– Чёрным магом? – не давая сказать Арнео всё, что он желал, вклинился я.
– Да, Чёрным магом! И, чтоб ты знал, пусть я ни во что и не вмешиваюсь, но мне в радость, что этому наглому Аналитику подпалили пятки. Как в радость и то, что чума не расползлась по герцогству – одному из немногих земель, что стойко сдерживает амбиции Ордена… Но какого? Какого хрена, мать твою, ты вносишь в мой мир такие технологии?!
– Имею право, – делая лицо кирпичом, подумав, ответил я. – Я же не материально их притащил, а воссоздал на имеющейся в моей голове интеллектуальной основе.
– Ты служишь Тьме и поэтому ты не часть этого мира. Твои действия – объявление войны!
– В этом абсолютно нет логики. Я здесь родился, от мира своего не отрекался, никто меня отсюда не изгонял, и потому я могу развивать здесь всё что угодно в любом угодном мне направлении. И если тебе что-то не нравится, то это твои проблемы.
Арнео, хотя на его поясе висела шпага, снял со своей спины гитару и, ухватив её за гриф, зло потряс инструментом в руках. Однако по итогу лишь основательно повысил голос, пользуясь тем,
