Игрушка для дракона - Евгений Владимирович Щепетнов
В общем, она ничего не знала о том, что я с ней проделал, и когда обнаружила изменения…это надо было слышать и видеть. Глаза — по плошке, мычит, тычет пальцем в грудь, а я ничего не пойму! Ну, никак не могу понять! «Грудь, грудь!» И что грудь? Ну — грудь! Зачем показываешь? С ума сошла? Отстань, не приставай! Тычет мне в лицо голыми сиськами! Бесстыдная!
Как я не лопнул, пытаясь не расхохотаться — сам не знаю. Что мне стоило удержать маску удивления и непонимания — знает только Создатель. Потом Мори приставала ко мне с требованием сейчас же сознаться, что это моих рук дело, но я так и не сдался. Сказал, что она все врет, такого не бывает, и если и бывает — это она капусты много ела, потому грудь и выросла. И вообще пусть не тычет мне в лицо голой грудью, так как я не железный, и могу сорваться и ее обесчестить — с такой-то грудью ее всяк обесчестит. А я дал ее папаше слово не совершать с дочкой никаких действий, хоть немного похожих на любовные утехи. Потому пусть отвалит и не пристает со всякими глупостями.
Отбился, конечно. По крайней мере — пока. Хотя нервы она мне потрепала: «Ладно грудь выросла потому что капусты много ела, но родинка куда делась?! Признайся, негодный, это ведь ты сделал!». Но теперь я знаю — приспичит, и не такое могу сделать.
Мысль о том, что могу изменять человеческие тела, пришла мне в голову после того, как я полежал в фургоне, наигрывая мотивчик, подбирая к нему слова, и вспоминая о жизни в моем мире. Припомнил одну знакомую, которая наколола себе губы так, что едва могла говорить. А еще — вставила в сиськи импланты. И сделали ей все с таким умением, что один имплант устал сидеть на своем месте и отправился гулять под кожей, решив, что в районе подмышки ему будет комфортнее. Смешно, конечно, если бы не было грустно. Девчонка сделала задешево где-то в Краснодаре у аферистки, которую потом все-таки «закрыли» за незаконную врачебную деятельность. Только деньги уже не вернуть, и вместо красоты молодая девка фактически стала инвалидом. И вот я задумался — смог бы сейчас ей помочь? Ведь чем человеческое тело отличается от…камня, например. Или от ножа. Такой же набор элементов, только лишь разбавленный водой. Если я смог лечить смертельно больных людей — почему не могу изменять их тела по своему желанию?
Слава богу — теперь могу вызывать боевой режим не тогда, когда существует реальная опасность нападения, но и просто по желанию — захотел, и переключился. Как драконы, к слову сказать. И Айя, и Кайль владели этим умением не задумываясь — как не задумывается человек, когда переставляет ноги во время ходьбы.
А на ком пробовать свои способности пластического хирурга? Ближе всего Мори. Так что ей и предстояло быть подопытным кроликом. Нет, опасности тут не было никакой — я после лечения от чумы можно сказать поднаторел в лекарском деле. Я даже трех быков вылечил — как оказалось, животные тоже болеют этой самой Черной смертью. А после прошел и посмотрел других животных, и нашел заболевших, у которых признаки болезни еще не проявились. И после этого снова взялся за людей — десять носителей чумы выявил просто на-раз.
Мы три дня стояли у ручья — пришлось выгрузить все товары и протереть разведенным уксусом фургоны и все мешки. Караванщик приказал сжечь одежду, что была на людях в момент прохождения чумного города, протереть все, что нельзя было сжечь.
Кстати, сильно зауважал его после такого решения. Он взял на себя все убытки — одежда ведь денег стоит. А это лишние траты. Но оно стоило того. Принести чуму в столицу — за такое не просто казнят. За такое казнили бы самой страшной смертью.
Я не участвовал в разгрузке и дезинфекции фургонов, меня и не принуждали. Заставить мага-лекаря заниматься таким плебейским делом — кто посмеет? Вдруг заболеешь, попросишь вылечить — а он и откажет, обидевшись. Нет, меня не тронули. Слова недоброго не сказали. И три дня я или занимался магией, пытаясь проникать в структуру предметом, или пел песни, или просто спал в тени деревьев, говоря, что мне нужно восстановить силы, потраченные на лечение.
Пришлось участвовать в погребальной тризне, когда хоронили умерших от болезни. Их сожгли на костре, и я теперь наверное нескоро буду есть мясо, жареное на углях. Раньше никогда не был там, где сжигают покойников — был в Индии в турпоездке, не поехал смотреть на это безобразие, хотя меня и звали. Так что запах жареной человечины ощутил впервые. И этот запах мне очень не понравился.
Сейчас я решил сходить к отцу Мори и попробовать узнать — почем можно продать такой нож, который я сделал. Сдается, ножик будет стоить приличных денег. Скажу, что нашел его…в одном секретном месте. И что у меня есть еще такой, но продавать его пока не хочу. Караванщик производит впечатление приличного человека, так что вряд ли захочет меня кидануть. Да и дочка ему не позволит этого сделать. Любит он ее до умопомрачения. Вон как плакал, когда считал, что Мори умирает.
Впрочем, а кто не любит свою дочь? Если только какой-то ненормальный придурок. Или дочь такая, что ее любить нельзя. Всякие конечно бывают ситуации, я за свою жизнь такого насмотрелся, не приведи Господь. Но мне лично с детьми повезло.
— Что хотел, Роб? — обратил на меня свое монаршее внимание караванщик — И чего Мори такая сердитая? Чуть не зубами клацает, как собака! Поругались, что ли? Мне с тобой поговорить нужно, парень…скоро дневка, ты не против, если мы с тобой кое-что обсудим?
Я был совсем не против, хотя внутри у меня все скручивалось и сжималось. Я в общем-то понял, о чем он хочет поговорить, и разговор этот будет для меня не очень приятным.
Не стал показывать нож. И правда — на дневке покажу. Переговорим позже. Сразу за все поговорим.
Глава 19
— Роб…хмм…как полное имя?
— Робаг
— Робаг…ты как себе представляешь свою жизнь дальше? Только давай без вранья, ладно?
— Ладно. Без вранья. Если
