Шестнадцать способов защиты при осаде - Том Холт
Если вы вынуждены сделать что-то гадкое – например, предать своих людей и друга, – вы также можете получить какие-либо сопутствующие выгоды, открывающиеся, пока вы учиняете свое бесчестное дело. Итак, когда люди Огуза продолбили слой песчаника до самой реки, когда мощный поток захлестнул их всех и утопил менее чем за пару минут, мною были получены следующие выгоды.
Во-первых, я убил лучших вражеских саперов – специалистов редких, как драконьи зубы. Особенно среди менее привилегированных рас – робуры не обучают варваров по-настоящему рисковым навыкам вроде горняцких работ. Рабочий способ занять Город – подорвать стены, для чего понадобились бы обученные, опытные саперы. И их у Огуза больше не было. Без сомнения, он смог бы заменить их – но на это нужно время.
Во-вторых, неограниченный запас пресной воды, ранее недоступный из-за того, что он находился слишком далеко внизу, теперь был нашим. Практически с момента принятия командования я знал, что когда, а не если, враг разрушит акведук, мы окажемся в патовой ситуации, если не найдем альтернативу. Река Тэйс прекрасно подошла бы, не стой на пути эта непроницаемая масса песчаника. Чтобы пробить твердую породу под землей, нужны и навыки, и оборудование, которых у нас не имелось. Разве не повезло, что у Огуза нашлось и то и другое?
Вот как я умен, да? И как жалок. О, и глуп, не стоит забывать. Ничего не изменилось. За стеной все еще стоят сто девятнадцать тысяч вражеских солдат. В ближайшее время они ничего не смогут сделать, но неизбежно придет подмога, и они победят, и нас всех тут перебьют. Я ничего не добился. По всем фронтам.
– Хорошо, – сказал я, – здесь нам больше не о чем волноваться. Собери всю посуду, Гензерик. А я возвращаюсь во Дворец.
– Я не понимаю, – сказал Гензерик. – Что только что произошло?
Я посмотрел на него, как будто в зеркало заглянул.
– Возвращать это добро не торопись, лучше спрячь в надежном месте. Оно нам еще понадобится.
В одном я был прав. На следующее утро все насосы и фонтаны в Городе отказали – враг отрезал акведук. Паника.
К счастью, Инженерный корпус был под рукой, чтобы спасти положение. Каким-то чудом у одного полковника оказалась при себе карта Города, указывающая, где и на какой глубине нужно копать колодцы; никаких пробных скважин, не нужно валять дурака с ореховой лозой. Через восемнадцать часов после того, как старые колодцы иссякли, первое ведро воды было поднято на лебедке из колодца у Монашеских врат. Вода имела отталкивающий коричневый цвет, но, насколько я понимаю, в Нижнем городе к такому привыкли.
Само собой разумеется, такой расклад не особо устроил людей респектабельных. Так что час-другой свободного времени я пустил на определение кратчайшего маршрута для трубы, способной соединить новый источник воды с нашей основной системой – даже при помощи уже существующих насосных станций. Но три дня честные жители Верхнего города должны были получать воду ведрами из цистерн для разлива. С таким временным неудобством они по большей части смирились, хотя им (скорее, их слугам) приходилось стоять в огромных очередях на полуденном зное.
– Только посмотри, и мы вносим свою лепту, – говорили они друг другу, – мы все тут вместе, и от тебя не так уж плохо пахнет, если посильнее надушишься.
Меня накрыло какое-то непростое чувство вины. За эти годы я обнаружил, что почти не мучаюсь думами, если занят – не бумажной работой, не надзором, не раздачей указов, а реальным ручным трудом. Поэтому я присоединился к отряду, учрежденному для рытья траншеи под новую трубу. Нико меня отговаривал, но Фаустин заключил, что идея хорошая – нужно подать пример и показать, что я, император от народа, не боюсь пачкать руки, и все в таком духе. Я никогда не был большим любителем копать, но кто-то должен был резать, обрабатывать и подгонять древесину под распорочные балки траншеи. Стало приятной неожиданностью обнаружить, что я все еще могу вести прямую линию и на глаз вырезать идеальный куб. В один момент пошел дождь, моя одежда и ботинки вымарались в грязи. Каким-то образом вода не кажется таким уж чудесным даром, когда стоишь в ней по щиколотку, а по затылку и спине текут ручьи.
Излишне говорить, что мы наткнулись на несколько древесных стволов и гигантских камней. Город существует с очень давних пор, никогда не знаешь, с чем столкнешься, начав копать. В какой-то момент открылась даже каменная кладка какой-то постройки – из мрамора, так что в свое время она наверняка считалась величественной. Из мрамора в Городе ничего не строят уже шестьсот лет как. Но кувалды помогли нам справиться со всеми препятствиями. Позже я узнал, что мы наткнулись на считавшуюся утраченной гробницу Первого Императора. Предполагалось, что она будет завалена золотыми чашами по колено, но мы ничего подобного не нашли. Рискну предположить, что археологи и антиквары из Нижнего города нашли ее гораздо раньше, но по какой-то причине результаты исследований публиковать не стали.
К тому моменту, когда работы по прокладке трубы завершились, все мы устали как собаки и перемазались с ног до головы. Выглянуло солнце, высушило хлюпающую грязь, ровным слоем которой я был покрыт, – впервые в жизни я оказался в ситуации, когда меня можно было принять за робура. К черту благородный труд, подумал я. Никто не смотрел, и я удрал.
Одно из самых любимых моих мест в Городе – Парк Победы; вам он, наверное, известен как Хлебное поле. Мало кто ходит туда днем (и ни при каких условиях не ходите туда ночью), и там можно бродить по аллеям тополей, почти забыв, что находишься в самом сердце столицы мира. Я сел на каменный блок, оставшийся от какого-то старого здания, и попытался разобраться в том, что сделал, но все это было слишком запутанно. Я старался не думать о тех беднягах млеколицых, что погибли внизу, в стоке, сметенные рекой. Сравнительно скорый исход – никому не убежать от потока разъяренной воды внутри трубы, на глубине пятидесяти футов под землей. Они карабкались, спотыкались, толкались и царапали друг друга, но долго этот ад не продлился. Таким методом в Городе обычно выдворяют крыс с сеновалов; львы Земли против червей.
Я опустил глаза на свои руки: они были покрыты грязью, практически черной. По какой-то причине это меня рассмешило – если не можешь победить, присоединись, и все такое. Но неправильно с моей стороны претендовать на
