Запрет на вмешательство - Макс Алексеевич Глебов

Только здесь, в Емиловке, генерал, похоже, осознал всю сложность реального положения. Фактически, наша колонна догнала ударную группу комдива Соколова, вернее, один из ее фрагментов, и Музыченко увидел, что от мощного когда-то соединения осталось едва пятьсот человек — без техники, предельно уставших, с большим количеством раненых и с почти полностью исчерпанным боезапасом.

Впереди, в нескольких километрах от села, немцы создали из тыловых частей заслон, и генерал понял, что пробить его группа Соколова не сможет, а значит, в дело предстояло вступить самой «колонне особого назначения».

Пока комдив Соколов и генерал Музыченко согласовывали совместные действия, я более внимательно изучил сложившийся расклад сил. Как такового фронта перед нами не наблюдалось. Очаговая оборона восемнадцатой армии, даже не помышлявшей о том, чтобы ударить нам навстречу, все еще держалась только благодаря тому, что шестая и двенадцатая армии начали прорыв и оттянули на себя все немецкие резервы. И сейчас эти резервы неумолимо стягивались к узкому коридору, пробитому механизированными соединениями окруженных ценой потери почти всей техники. Собственно, коридора уже и не было. Оставшаяся в котле с минимумом боезапаса большая масса советской пехоты так и не смогла последовать за ударными группами, и была от них быстро отрезана пришедшими в себя после потери управления дивизиями горных егерей6.

Нам, если мы действительно хотели прорваться к своим, требовалось немедленно продолжить движение. Количество немецких войск, отделявших нас от частей Южного фронта, возрастало с каждой минутой. Особенно мне не понравился стоявший как-то особняком полноценный моторизованный батальон. Я и раньше обращал на него внимание, но как-то мельком — не до того было. Сейчас же, он просто бросался в глаза. Вокруг идет бой, немцы стягивают к месту прорыва импровизированные подразделения, собранные из работников штабов, артиллеристов и обозников, а полноценная часть стоит на месте и чего-то ждет.

Совещание командования длилось недолго. Видимо, Музыченко, наконец, смог трезво оценить ситуацию, а Соколов, я думаю, после всего произошедшего с его ударной группой, и так прекрасно понимал, что происходит.

«Колонна особого назначения» получила приказ сбить немецкий заслон при поддержке пехоты комдива Соколова. Танки развернулись в боевой порядок и двинулись в сторону немецких позиций. За ними последовали пехотные цепи, а в арьергарде начала движение небронированная техника колонны.

К танковому удару немецкий заслон готов не был. На наше счастье здесь у немцев не имелось скорострельных зенитных пушек, иначе пехоте, да и легким танкам пришлось бы очень несладко. Зато противник вызвал авиацию, и та появилась неожиданно быстро. Похоже, две пары «мессеров» и четверка пикировщиков Ju-87 были перенацелены немецким командованием прямо в воздухе. Во всяком случае, до начала нашей атаки они шли по совершенно другим векторам, и к нам, вроде бы, не собирались.

Именно здесь мой взвод впервые вступил в бой в полном составе. Немецкие пилоты действовали грамотно, заранее согласовав свои действия при подходе к цели. «Мессершмитты» шли первыми и заходили с разных сторон, летя на предельно низкой высоте. Это была все та же модификация «Е», снаряженная для боя в стиле штурмовика — с грузом небольших бомб. Пикировщики собирались выйти на цель примерно через минуту после удара «мессеров», основной задачей которых была дезорганизация нашей противовоздушной обороны.

Посылать в атаку взвод ПВО Музыченко не стал, понимая, что для нас в любой момент может найтись работа по профилю, за что я был ему весьма благодарен. Команду «Воздух!» я подал примерно за две минуты до появления вражеских самолетов, разослал полуторки со счетверенными «Максимами» на фланги, а обе пушки 61-к, развернул в центре, за спинами наступающей пехоты. Сам я занял место в броневике за пулеметом Дегтярева-Шпагина, выдвинувшись чуть вперед относительно позиции зениток.

Мои подчиненные удивленно крутили головами, не понимая, где я вижу воздушного противника, но помня о сбитой «раме», выполняли приказы без задержек. Я указал им, откуда ждать «мессеры», и строго запретил расчетам зенитных пушек стрелять очередями, разрешив потратить не больше чем по пятнадцать снарядов на ствол.

Первая пара истребителей-бомбардировщиков появилась из-за кромки недалекого леса. Почти одновременно с ними еще два «мессера» выскочили на нас с противоположной стороны. Именно вторая пара представлялась мне наиболее опасной, поскольку находилась ближе к нашей позиции. Башня БА-6 вместе с установленным на ней ДШК уже была развернута в нужную сторону. Я открыл огонь примерно с двух километров. Стрелять длинной очередью в моем случае смысла не имело, но режима одиночного огня у пулемета не было, и приходилось вручную отсекать очереди, выпуская по два-три патрона.

Первые три очереди ушли на пристрелку. В отличие от «панцербюксе», перезаряжать ДШК не требовалось, и это сразу вывело эффективность моего огня на новый уровень. Четвертую очередь из трех патронов я отстрелял, когда до самолетов оставалось чуть меньше километра. Пуля калибра двенадцать и семь десятых миллиметра с такого расстояния причиняет истребителю серьезные повреждения, но двигатель «мессера» обладал редкой боевой живучестью, и с одного попадания вывести его из строя было крайне сложно. Поэтому в ведущего мне пришлось стрелять дважды. Его мотор заклинило, и истребитель, резко клюнув носом, врезался в землю, подняв тучу пыли и разбрасывая обломки крыльев и фюзеляжа. Однако второго немца это не остановило.

Высланная мной на фланг полуторка со счетверенными «Максимами» находилась к атакующим самолетам намного ближе, чем я, и открыла огонь раньше. Не знаю, удалось ли зенитчикам добиться попаданий, но немецкий пилот однозначно определил их, как наиболее опасную цель.

Пока я добивал первого немца, его ведомый успел открыть огонь из курсовых пулеметов, а через пару секунд и сбросить на позицию зенитчиков часть своих бомб. Вокруг полуторки все затянуло дымом и пылью. Огонь пулеметов резко оборвался, а «мессер» уже пронесся дальше. Я выпустил по нему очередь, но времени на нормальное наведение у меня не было, и пули прошли мимо.

Взрывы слышались и за моей спиной. Я не имел возможности посмотреть назад, но, похоже, две пулеметные установки, высланные мной на другой фланг, тоже вступили в бой и подверглись атаке. Когда заранее знаешь, с какого направления ударит враг, воевать становится значительно легче. Мои зенитчики противника ждали, и встретили его огнем из восьми стволов. Попасть в низколетящий самолет без автоматической системы наведения