Анатолий Бурак - Отдел Химер
Всё же есть в этом что-то неестественное. Я имею в виду создание проходов из пустоты в пустоту. Не страдая агорафобией, я всё же чувствовал себя неуютно, вися в верхних слоях стратосферы и поджидая выхода челнока из искусственно созданного «надпространства».
Земля, медленно вращаясь, уплывала из-под ног, и, стараясь держаться над определенной точкой, я следовал за ее движением. То и дело видимость затруднялась маревом облаков, белеющих внизу подобно туману. От нечего делать вспомнил, что, по приблизительным подсчетам, в атмосфере нашей планеты содержится не менее десяти тысяч миллиардов тонн водяного пара. То есть двести тонн над каждым гектаром ее поверхности.
Наконец с негромким шумом, услышанным мною в эфире, летающее блюдце материализовалось из ниоткуда, и я поблагодарил Бога за то, что не ошибся. Конечно, не дождись я тех, за кем послан следить, нашлись бы другие возможности выйти на них снова. Но решив, что удача на моей стороне, я усмехнулся и снова проник в кабину.
Существа, готовящие катастрофу, равной которой не случалось со времен извержения Кракатау, по-прежнему находились в креслах. Тогда, двадцать седьмого августа тысяча восемьсот восемьдесят третьего года, в десять часов утра в Индонезии, на небольшом острове, расположенном между Явой и Суматрой, было уничтожено сто шестьдесят три селения и погибли более тридцати тысяч человек. Вулкан выбросил в атмосферу почти двадцать кубических километров почвы. При этом от острова осталось менее трети. Где находились высоты в триста и более метров, образовались глубины такого же размера. Цунами, возникшие при этом, буквально смели с лица Земли многие прибрежные поселки на соседних островах.
Но в тот раз виновата была природа. Сейчас же передо мной сидели твари, готовые в угоду чьим-то политическим амбициям устроить второй Армагеддон, сравнимый разве что с исчезновением с лица земли греческого острова Тира. Я говорю об извержении вулкана Санторин, произошедшем приблизительно за полторы тысячи лет до нашей эры. Последствия катаклизма, который вызвал Санторин, равнялись взрыву двухсот тысяч атомных бомб, сброшенных в свое время на Хиросиму. Мощность этого взрыва, как утверждают специалисты, более чем в пять раз превосходила взрыв Кракатау. Высота волн достигала двухсот шестидесяти метров, а скорость — около двухсот километров в час! Недаром же некоторые связывают миф об Атлантиде с гибелью минойской цивилизации.
Я смотрел на лежащий передо мной квартет и изо всех сил сдерживался, чтобы не провести превентивную акцию прямо сейчас. В конце концов, они обречены, хотя операция еще не началась. Им предстоит внедряться, искать исполнителей. Они будут что-то делать, возможно, даже смеяться и шутить. Наверное, станут мечтать о заслуженном отдыхе в одном из райских миров. Но ничему этому не суждено сбыться. Они уже мертвы. Зомби, ходячие манекены, чьи действия просчитаны и предопределены существами, гораздо более могущественными.
Глядя на четверых марионеток, я улыбался нехорошей, зловещей улыбкой палача. И, честное слово, в этот момент был благодарен судьбе за то, что она выбрала меня.
ГЛАВА 38
Клубы пузырьков, практически невидимые в ночной тьме, поднимались от аквалангов. Олег, на правах старшего плывший впереди, то и дело оглядывался, желая убедиться, что подопечные чувствуют себя нормально. Мы углублялись всё дальше и дальше, освещая прожекторами колеблющиеся водоросли и отдельных рыбешек. Это был завершающий урок, и надо сказать, Искрин оказался замечательным инструктором.
Наконец, словно устав работать ластами, он остановился и дал команду всплывать. Мы дружно, сильно вдохнули и, выпустив воздух, начали подъем. Опускалась неглубоко, так что ни о какой кессонной болезни речи не шло. Всплывая, постепенно выдыхали маленькими порциями, уравнивая давление.
— Ну как? — спросил Олег, едва оказались на поверхности.
— Нормально, — отфыркиваясь, ответил я.
— Для новичков вы держитесь более чем хорошо.
Я сдержанно кивнул, а Майя засмеялась. Ну еще бы. Знал бы он, что единственным моим желанием было сбросить мешающие движению баллоны и, догнав одну из рыбин, дать волю инстинктам. Но приходилось играть, изображая чайника, задавая порой наивные вопросы и стараясь не обогнать учителя.
— Что ж, возвращаемся? — Олег мотнул головой в сторону берега.
До еле различимой узкой полоски было километров пять, и мы дружно кивнули, поскольку такое купание в команде с нормальным — настоящая пытка. Олег вставил загубник и, развернувшись, вниз головой ушел в глубину.
— Что будем делать? — Майя указала глазами на исчезающий силуэт.
— Может, пусть живет? — пошутил я.
— Всё тебе хохмочки. — Она хлопнула ладошкой по воде, подняв сноп брызг.
— Давай ты побудешь с ним, а я сгоняю в Пиренеи? — без особой надежды предложил я. — Разузнаю, что там и как. И по-быстрому вернусь.
— Счас, размечтался.
Вообще-то я знал, что она не согласится, так что не особо расстроился.
— А ты что предлагаешь?
— Откуда я знаю, — вяло протянула она. — Задача поставлена Стариком конкретно: следить за фигурантом, осуществляя наружное наблюдение и охрану.
— Здесь мы долго не высидим.
— Ладно, — наконец приняла решение она, — возвращаемся в горы. Олега, естественно, берем с собой. Если и в этот раз вырубится — тогда скоренько глянем, что это за вертикально стоящая лужа, и возвращаемся в Россию. Ну а если нет…
Обостренным зрением я увидел, что к поверхности поднимается чья-то тень, и, поспешно натянув маску, нырнул навстречу. По еле слышному шлепку понял, что Майя следует за мной. Успокаивающе помахав Олегу, сделал знак, что всё в порядке, и направился в сторону берега.
Ресторан производил впечатление скромного заведения. Что, впрочем, не мешало элегантности и некоему шарму. Проворные официанты обоего пола, облаченные в небесно-голубую униформу, тихо и быстро двигались между столиками. В углу негромко играл струнный квартет, и под звуки музыки шел общий, еле слышный разговор.
Сидящий напротив Олег поднял бокал, отсалютовав нам с Майей.
— За успешное проведение операции!
— Будь здоров, Олежек! — Она улыбнулась.
— Давно хотел спросить, ребята. Почему у вас такой странный режим?
— Мы совы, — поспешил объяснить я. — Ты же слышал прибаутку: «Город просыпается в одиннадцать вечера»?
Майя натянуто улыбнулась. Вообще-то мы ждали интереса со стороны Олега. Это был лишь вопрос времени. И, боюсь, долго дурачить его не удастся. Даже простой обыватель и тот заподозрил бы неладное. Ученый же, с его пытливым умом, вполне мог докопаться до сути, просто немного понаблюдав.
Мы закончили ужин и, сев в такси, направились в аэропорт. Машина подъехала прямо к трапу небольшого самолета. Забросив в салон сумки, мы неспешно заняли места. Олег, которого сморило от выпитого и съеденного, сразу задремал, а мы просто пялились в иллюминаторы, коротая время.
Летели часа два и, прибыв на место, сразу взяли напрокат машину, решив, что связываться с отелем нет смысла. Горная дорога, петляя подобно свернувшейся кольцами змее, привела к знакомому ущелью. Поскольку до грота еще несколько километров, остановились и, заперев салон, взвалили на плечи рюкзаки.
— В горах нельзя ходить ночью, — стал упираться Олег.
— Но если очень хочется, то ведь можно? — голоском пятилетней девочки спросила Майя. — Правда, Игорь?
— Ну-у, если осторожно, то думаю, что да. — Я солидно кивнул и, сойдя с дороги, направился в темноту.
— Экстремалы чертовы, — бурчал Искрин, спотыкаясь на каждом шагу.
Так, ковыляя и ежеминутно боясь, что он что-нибудь себе сломает, проковыляли метров триста. В очередной раз подхватывая неуклюжего товарища, я не выдержал и легонько надавил на его сонную артерию.
— Хватай, пока не очнулся, — прошептал Майе.
Взяв Олега под руки, мы взлетели и за пять минут достигли таинственного грота. Теряющиеся во мраке горы все на одно лицо, и, достав мобильник, Майя набрала мой номер. В метрах двенадцати слева послышался мелодичный звонок. Таща Олега за собой, приземлились на краю расщелины.
— Ну что, будем оживлять? — Майя кивнула на ровно дышащего Искрина.
— Знаешь, вообще-то мне тоже очень хочется, чтобы он подождал нас, находясь в бессознательном состоянии, — вздохнул я. — Но ты же понимаешь…
— Что?
— Я ведь, когда еще нормальным был, аж волосы на себе рвал от зависти. Так что, поставив себя на его место, могу понять человека.
— Ну и что? — удивилась Майя. — Я же тоже когда-то обыкновенной была. Однако как-то обходилась.
— Тут другое, — не согласился я. — Ты не догадывалась, что нечто подобное возможно, вот и жила себе спокойно. А прикоснувшись к тайне и зная, что она тебе не по зубам… В такой ситуации волком выть хочется.
