Александр Золотько - Оперативник
Выстрел прогрохотал внезапно, оглушив Ивана. Пуля с визгом отлетела от стены и щелкнула где-то в глубине тоннеля.
— Все нормально, Янек! — крикнул Круль. — Это я играюсь!
— Придурок, — пробормотал Иван.
— Не боись, Ваня, все путем! А ты, Хаммер, прикинь, если бы сейчас пуля ударила не по кирпичу, а тебе в голову, мозги полетели бы в разные стороны, полушарие влево, полушарие — в клочья… Ты моргнул, а вместо апостола Петра с ключом и бутылкой рома перед тобой стоит кто-то с рогами и хвостом? И что бы ты ему сказал? Ошибочка вышла? Ошибочка?
Снова вспыхнул белый свет, рот Хаммера был полуоткрыт, нижняя челюсть дрожала, с нее длинной ниткой стекала слюна.
— Твою мать, ужас какой! — брезгливо воскликнул Круль, выключая фонарь. — Ты еще и обмочился, парень! А ведь, казалось бы, взрослый мальчик… Неужели твоей уверенности хватило только на двухминутный разговор и один выстрел поверх головы? И это вся твоя вера? Хотя… Правильно, наверное. Одно — верить в Бога, совсем другое — доверять его слугам. И, что самое обидное, я ведь тоже могу оказаться неправ. Вдруг все нормально, тебя обработали на совесть, качественно… А я пытаюсь посеять семена сомнения в твоей чистой… пардон, очищенной душе. Так что будем делать, Джек Хаммер?
Иван не хотел бы сейчас оказаться на месте Хаммера. Ни за что на свете. Круль был большим специалистом по ломке мировосприятия. Знаток по сеянию сомнений. Сволочь. Нужно было оборвать его, прекратить это издевательство над несчастным запутавшимся Хаммером. Нужно было, но…
Иван должен узнать все. Он решил — и пути назад уже нет. Уже погибли люди ради удовлетворения его любопытства. И погибнут еще.
— Выходит… — хрипло начал Иван, откашлялся и продолжил, как он надеялся, уверенным голосом: — Выходит, Джеку нужно уцелеть, выжить и получить отпущение у того, кто наверняка может его дать. Ты же католик, Джек?
Иван прекрасно знал, что Объединенная Церковь сейчас официально не проводила такого жесткого разделения, но простые люди предпочитали придерживаться одного, выбранного для него еще родителями, направления веры.
— Ты же католик?
— Да.
— Тебе нужно к Папе, — как можно тверже произнес Иван. — Он — отпустит все грехи. Даже если все десять лет тебя обманывали. Или если твой грех состоял только в слабости, в недостаточной вере. Тогда ты будешь знать точно. А сейчас… Сейчас тебя убьет предавшийся. А если он прав? Если был обман? Ты рискуешь, ты очень сильно рискуешь, Джек! Я предлагаю тебе наиболее реальный выход. Гарантированный…
— Вот ведь гад! — Круль сокрушенно поцокал языком. — А я ведь только собрался предложить Хаммеру подписать Договор. А тут ты… Какого ты лезешь со своим Папой? Ты же православный вообще. Блин. Ну как можно так обламывать? Я же только-только… Эх!..
— Думай, Хаммер, — сказал Иван. — Мне — все равно. Либо ты все рассказываешь, и мы делаем все, чтобы ты попал к Папе, либо ты подписываешь Договор, либо играешь в гусарскую рулетку со своими тайными благожелателями. Время, Джек! Нам нужно успеть выбраться отсюда до появления крупных сил противника.
Хаммер заскулил.
— Не тяни, морячок! Живее! — подбодрил его Круль. — Если нас сейчас нагонят — а ты не сможешь бежать, я тебя пристрелю. Сделаю ставку на то, что тебя обманули…
— А если я подпишу, тоже пристрелишь! — простонал Хаммер.
— Нет. Только если ты не сможешь бежать. Но в этом случае ты с гарантией получишь максимум удобств в Аду.
— А если я все скажу, ты меня не убьешь? Я хочу к Папе…
— К маме… — передразнил Круль хнычущим голосом. — Слово даю. Именем Преисподней.
— Именем Дьявола, — сказал Иван.
— Ну чего ты лезешь? — возмутился Круль.
— Именем Дьявола, — потребовал торопливо Хаммер. — Именем Дьявола, что не станешь мне мешать добраться до Рима, к Папе.
Круль тяжело вздохнул.
— Клянись, иначе я ничего не скажу! — завизжал Хаммер. — Клянись именем Дьявола!
— Ладно, — снова тяжелый вздох. — Клянусь именем Дьявола, что не буду мешать тебе попасть в Рим и постараюсь, чтобы ты выжил в этой переделке, если ты расскажешь все, о чем я попрошу, честно, без обмана. Достаточно?
— Он правильно сказал? — спросил Хаммер, нашарив в темноте ладонь Ивана.
Иван гадливо отдернул руку.
— Правильно. Он все правильно сказал.
— Я верю… Тебе — я верю… А если… если нас нагонят и всех… всех убьют?
— Ты начинаешь торговаться, — Круль сплюнул. — Если убьют, то всех убьют.
— А Договор? Если станет понятно, что все… что нас не выпустят… Дашь мне Договор? — Теперь голос Хаммера звучал почти деловито, словно он уточнял детали торгового контракта. — У тебя же бланки есть?
— Есть. Дам. Подпишем. Говори.
— Хорошо. Я скажу. Я… Меня…
Галаты пришли к Хаммеру через год после того, как он открыл свой бар. Обычные парни, на вид ни в жизнь не скажешь, что отбитые на всю голову террористы. Вначале стали захаживать выпить, поесть… Потом однажды встретили его уже не в Иерусалиме — в Хайфе. Поехал Хаммер отдохнуть с тогдашней своей официанткой на несколько дней. Галаты перехватили их вечером после дискотеки, сунули в машину, отвезли куда-то за город и там, в подвале, медленно порезали официантку на куски. Те два парня, что были постоянными клиентами Джека. С такими же обычными улыбками на лице, не запугивая, не крича, не угрожая, — просто порезали.
Рот Сандры был заклеен, тело привязано к столярному верстаку — парни, надев клеенчатые фартуки, стали срезать мякоть с костей. Не торопясь, подтачивая время от времени ножи на оселке.
Хаммер не мог закрыть глаза — веки ему закрепили какими-то скобами, рот тоже заклеили, голову прикрутили веревками к высокой спинке стула. Джек смотрел, как бьется его подруга, как ее тело — ее восхитительное тело — превращается в кровавые куски, как соскабливают ножи плоть с костей, выскабливая их до белизны.
Сандра несколько раз теряла сознание, ей что-то вкалывали, потом подвесили над верстаком капельницу.
Сделали несколько уколов Хаммеру, который тоже пытался сбежать в беспамятство.
Потом Сандра умерла. Во всяком случае, тело ее перестало вздрагивать.
Один из галат, забрызганный кровью с ног до головы, подошел к Хаммеру с ножом в руке и предложил сотрудничество. На взаимовыгодных условиях, сказал галат. Ты нам помощь, мы тебе — жизнь.
Галатам нужна была информация о Конюшне, о графике работы оперов, о выезде в рейды — любая информация. И они даже пообещали что-то там компенсировать, давать возможность заработать, для них в том числе.
Хаммер не мог отказать. Просто — не мог. Даже мысль такая в голову не пришла. Он смотрел на то, что еще недавно было его Сандрой, и видел себя, лежащим на том же верстаке.
Его отвезли в Хайфу, посоветовав с толком провести оставшиеся дни отпуска, и даже предоставили ему новую подругу, чем-то похожую на Сандру. Оказалось, что Инга отлично разбирается в психологии и знает массу способов, как завести мужика, даже если тот поначалу бежит от ее прикосновений в сортир, где блюет и бьется в истерике. Инге хватило трех дней, чтобы привести Джека в чувство. Более-менее.
Потом они вернулись в Святой Город.
Клиентам Хаммер рассказывал, что Сандра сбежала с каким-то морячком, Инга ловко управлялась на новом месте работы, через месяц Хаммер стал забывать… Нет, не забывать, такое забыть невозможно. Воспоминания о том подвале стали… Стали зарастать льдом. Вначале — тонким, почти незаметным слоем. Он становился все толще и толще, вначале сковав бьющееся в агонии тело, обездвижив его, потом стал сглаживать черты лица, закрывать раны, потом внезапно от воспоминаний осталась бесформенная глыба льда.
Хаммер знал, что именно прячется в ее глубине, даже видел нечто красное сквозь лед, но это уже его не пугало. Знать и видеть — разные вещи. Совсем разные.
В баре стояла прослушка из Конюшни. Поэтому Хаммер разговаривал о деле с Ингой только вне дома, та передавала информацию галатам… Хаммер даже не знал, как именно она это делает, даже не интересовался.
Потом как-то вечером к нему пришли. Тоже двое. Тоже знакомые, только из Конюшни.
Они не стали увозить Хаммера и Ингу из бара, просто вырубили их электрошокерами и оттащили в подвал. Когда Хаммер пришел в себя, то чуть не сошел с ума — обнаженное тело Инги было привязано к столу для разделки мяса, рот заклеен. Сам Джек снова не мог ни отвернуться, ни закрыть глаза. И снова два человека обыкновенными ножами кромсали еще живое тело.
— Кто? — спросил Иван. — Кто это был?
— Одного ты не знаешь…
— Я знаю, — сказал Круль. — Кто?
— Пульчинелла. Я не запомнил имени, только кличку. Он потом куда-то уехал, — Хаммер перевел дыхание. — Он уехал, а второй… Второй остался. И сделал карьеру. Никита Токарев.
