Василий Орехов - Железный доктор
Бандикут и лейтенант Рождественский в самом деле продвигались к Барьеру, как и надеялась Марина. У бойцов Ордена был приказ взять девушку целой и невредимой, поэтому они не стали стрелять на поражение, даже когда лейтенант с коротышкой положили четверых. В защитных костюмах трудно было отличить женщину от мужчины, тем более что Бандикут сбивал преследователей с толку своим маленьким ростом. Злые как черти фанатики с двух сторон обошли руину, за которой залегли Володя с гномом, однако выяснилось, что те, предвидя такой ход, уже сменили позицию, немного отступив к Барьеру.
Новые развалины оказались удобнее для того, чтобы сдерживать нападающих. Когда же орденцы, потеряв еще двоих и дождавшись внезапной паузы в ответном огне преследуемых, взяли в клещи и эту позицию, выяснилось, что потенциальные жертвы спешно отступили, бросив свой форпост.
Лейтенант был готов отстреливаться до последнего, однако решил, что им необходимо проконтролировать отход Марины. Академзона еще не кончилась, и с девушкой могло произойти все что угодно. Поэтому Володе нужно было лично убедиться, что она благополучно перебралась через Барьер.
Коротко огрызаясь из армганов, Володя и Бандикут выломились из сплошной линии кустов, и Володя сразу увидел распростертую на земле фигуру в нестандартном защитном комбинезоне.
Его словно шарахнуло из бандикутовской гаубицы. Все вокруг внезапно потеряло всякое значение: опасности Академзоны, противники из Ордена, свистящие над головой пули... Только сейчас он совершенно неожиданно ощутил то, в чем не хотел признаться даже самому себе – насколько дорога ему эта женщина, которую он так и не смог спасти.
Передвигаясь словно во сне, он бросился к Марине. Поскользнулся, упал рядом, судорожно завозился, пытаясь встать. Бандикут испуганно обернулся на крик, и луч орденского армгана едва не пронзил ему плечо. Маленький сталкер перекатился по земле и подполз к лейтенанту.
– Что с ней?
– Мертвая... – выдохнул Володя, судорожно пытаясь расстегнуть застежки шлема девушки и с ужасом видя, как тот наполняется бегущей из ее простреленного горла кровью.
– Давай же быстрее! Давай, врубай свою бионику, дятел! – дико заорал Бандикут. Встав на одно колено, он быстро расстрелял в сторону наступавших бойцов Ордена весь оставшийся тяжелый боезапас и взялся за пистолеты. Преследователи снова залегли.
Наконец Володя справился с чертовыми застежками. Отшвырнув шлем в сторону, лейтенант крест-накрест наложил руки на страшную рану Марины, обреченно вздохнул и закрыл глаза...
Энергетической вспышки не было, струящегося тепла тоже. Он психовал, он был в глубоком отчаянии, и расслабиться не получалось никак. Военврач изо всех сил зажмурился, но ничего не менялось – изуродованное горло девушки булькало горячей кровью, а широко открытые глаза безжизненно смотрели в небо.
– Твою мать, еще двое! – обрадовался Паштет, глядя в целеуказатель.
Один из появившихся из кустов сталкеров нагнулся над убитым и принялся непонятно возиться – тырил по карманам деньги, наверное. Или даже душил его, видать, не совсем еще дохлого. Не любят сталкеры конкурентов, стараются избавиться от своих при первой же возможности, шакалы. Второй стрелял, но не в сторону Паштета, а назад, откуда пришел. Видать, какая-то разборка у них там вышла. Ну и ладно, так даже лучше. Безопаснее.
Рядовой Голубев снова стал тщательно целиться, решая, кого из сталкеров завалить первым. Три! Три премии, пацаны! Торопиться явно не стоило, чтобы сгоряча не промазать.
– Что там? – крикнул Бандикут, не оглядываясь.
– Плохо! Все плохо! – рыдающим голосом отозвался лейтенант. Он все так же стоял над коленях над остывающим телом Марины, пытаясь сделать хоть что-нибудь. В голове вертелись совершенно ненужные обрывки из академических учебников. Наложить лигатуру... остановить кровь... отсосать кровь из легких... какого хрена, как и где он все это будет делать в полевых условиях безо всяких материалов?! Тут даже «Баст» вряд ли помог бы, все горло разворочено, артерия повреждена, ей дышать нечем...
– Не бросай!!! – отчаянно заорал Бандикут, оглядываясь. – Пробуй!..
Володя машинально вскинул взгляд на гнома, и у него вдруг перехватило дыхание. Так порой бывает, когда во время трансляции футбольного матча нападающий противников прорывается с мячом к воротам команды, за которую ты болеешь. Гола еще нет, еще может произойти все что угодно, перед атакующим еще двое наших защитников и вратарь, и сам форвард действует не слишком уверенно, сколько уже было таких случаев в первом периоде... Однако на этот раз ты почему-то четко, с гранитной неотвратимостью, убежден: через несколько секунд гол будет, не спасут ни защитники, ни голкипер, ни штанга, ни счастливый случай. И так оно и получается, оставляя тебя хлопать глазами и удивляться собственному предвиденью.
Сейчас Рождественский ощутил то же самое мгновенное мучительное ожидание гола в собственные ворота. Он хотел гаркнуть Бандикуту, словно опасно отвлекшемуся водителю: вперед смотри, дурак! Однако он не смог выдавить ни звука перехваченным от ужаса горлом. А еще через мгновение в этом уже отпала необходимость.
Орден по-прежнему упорно не бил на поражение – однако пуля прилетела со стороны Барьера. Маленький сталкер коротко взвыл и упал ничком, его старый, наполовину самопальный скафандр звездообразно треснул в районе правой лопатки.
– Суки! – закричал лейтенант, стоя на коленях и срываясь на хрип. – Вы же в своих стреляете! В своих!..
Оторвав одну руку от кровоточащего горла девушки, задыхаясь от ярости, он вздернул свой трофейный армган с модифицированным энергоблоком.
Рядовой Голубев по кличке Паштет даже не сообразил сперва, что произошло. Только что он лежал, целясь в третьего сталкера, чтобы присоединить его к двум предыдущим жмурикам, и предвкушая сумасшедшую цифру премиальных, а уже через мгновение его ослепила яркая вспышка, и густой кустарник, в котором он залег, ярко вспыхнул, словно тот дурацкий куст из интерактивной «Библии в пересказах для детей». Завывая от ужаса, Паша выкатился из облитого пламенем куста. Он раньше не видел эту страшную штуку в действии, но прекрасно знал, что это такое. В их части армганы имелись на вооружении только у офицеров, сержантов и команд спецназа, ходивших в Академзону, а вот у бесноватых сталкеров это было самое ходовое оружие – жутко дорогое, но очень эффективное против тех механических мамонтов, с которыми им приходилось биться. Человека такая суперхрень кромсала в мелкую стружку за пару секунд.
Путаясь в отчаянно болтающемся на ремне «карташе», Голубев прямо с низкого старта, с четверенек рванул прочь от страшной Зоны, в которой безумные двуногие хищники куда опаснее огромных зверей на гусеницах. Сейчас ему уже было не до премий и не до орденов. Паштет вдруг остро ощутил, что его тупо могут убить – вот прямо сейчас, в этом сыром унылом лесу, и больше у него уже не будет ни пивняка по пятницам, ни сауны с пацанами и приглашенными девчонками, ни выездов на шашлыки, ни дачи, ни машины, ни жены Нинки, ни Наташки, совсем ничего не будет. И чем закончится 3D-сериал «Боевые псы Зоны», он так и не узнает... Последнее обстоятельство почему-то ужасало его больше всего: если потеря всего остального была неимоверно трагична, но в принципе естественна, то в мысли о том, что он так никогда и не узнает, кто именно из группы Аллигатора подставил своего харизматичного командира и упек его в тюрьму, клубился совершенно непроглядный черный ужас. Это было неестественно и страшно, сериал не должен был оборваться вот так внезапно на самом интересном месте, он не имел на это никакого права...
Да и во всем этом на самом деле была заключена чудовищная несправедливость. Его-то за что?! Он ведь всегда играл на стороне белых – на той же, на которой играли Аллигатор, и те оперативники из «Бандитского Екатеринбурга», и бравые военсталы из комиксов... Он всегда был на стороне Закона, Порядка и Российского Народа. Так почему же эти ублюдки-полумутанты хотят отобрать у него жизнь? Что он им сделал, этим упырям?..
Паша Голубев успел сделать целых пять шагов, и в его сознании даже мелькнула мысль, что для того, чтобы сбить стрелку прицел, неплохо было бы броситься в сторону и дальше уходить зигзагами – так обычно делали ребята Аллигатора. Однако воспользоваться киношным рецептом он все равно не сумел, потому что через мгновение второй выстрел лейтенанта Рождественского снес рядовому Голубеву башку. Подпрыгивая, она покатилась по земле и остановилась, стукнувшись о сосновый ствол. Тело водителя по инерции сделало еще пару шагов на уже подгибающихся ногах, безвольно выпустило из рук повисший на ремне «карташ» и только потом медленно, словно бы нехотя, повалилось в дождевую слякоть.
– Что там за одиночные выстрелы с правого фланга? – спросил в полутора километрах оттуда генерал Шикунов, крепко стукнув кулаком по борту вездехода, и ядовито уточнил: – Союзнички ваши палят?
