Вадим Полищук - Республиканец-2
— Уверяю Вас, скоро Вы будете гордиться тем, что помогли в становлении нового государства. А Вашу репутацию мы отстираем, как в лучшей прачечной.
— И как Вы намерены исправлять ситуацию?
— Видите ли, я не могу раскрывать свои планы, тем более по открытому каналу.
— А я не могу продолжать финансирование, устроенной Вами кровавой вакханалии, - отомстил Фабин, - пока я не увижу реальных шагов по исправлению ситуации, денег Вы не получите.
— Уверяю Вас, ситуация будет исправлена в самые кратчайшие сроки.
— Засуньте свои уверения, сами знаете куда. Мне нужны не слова, а действия. Желаю удачи.
— Всего хорошего, - успел сказать Вольдемар прежде, чем отключился коммуникатор.
Передышка была недолгой, следующий абонент был раздражен не меньше первого.
— Мы дали Вам сторожевик, а Вы его бездарно просрали. И ракеты мы Вам даем не для стрельбы по гражданским судам. Если вы претендуете на название военного флота, то извольте придерживаться законов ведения войны в космосе. Что Вы можете сказать в свое оправдание?
— В оправдание? Ничего. Я не собираюсь оправдываться. Если можно, то я отвечу Вам по пунктам, господин адмирал. Во-первых, остро нуждавшееся в капитальном ремонте корыто, не было полноценным сторожевым кораблем. Во-вторых, угробили его не мы, астенойцы. В-третьих, не я начал использовать гражданские суда для ловли рейдеров.
— А насколько я помню историю, именно Вы. Не припомните, какой номер был у того "Грегора"?
— По-моему, четвертый. Но если империя имеет ко мне претензии, то я готов ответить.
— Ваша наглость, Дескин, безгранична. А мое терпение уже иссякло. Отныне Вы не получите ни одной железки с флотских складов, даже за деньги.
— Примите уверения в моем почтении, господин адмирал.
— Вам бы клоуном работать, Дескин, но зрители разбегаться будут. Прощайте.
Вольдемар выключил коммуникатор и позволил себе улыбнуться.
— Рой, кажется, мы добились своего. Фабин прикрыл нам финансирование, флот прекратил поставки боеприпасов и запасных частей, скоро нас начнут обвинять в военных преступлениях. Зато новости из Каппа Сагитториуса наконец-то заняли первые полосы. Все идее просто прекрасно, самое время сделать последний ход.
— Как бы он не стал последним в нашей жизни.
— Все может быть, Рой. Лично я отправляюсь спать, и тебе советую. Утром разберемся.
А утром взорвалась бомба, информационная. Первым, как ни странно, отреагировал сенатор Баумлер. Сообщение пришло из его канцелярии, но личное авторство сенатора не вызывало сомнений. В сообщении было всего четыре слова "Ты что наделал, скотина".
Фильм появился на небольшом сетевом ресурсе, освещавшем события системе Каппа Сагитториуса. В среднем за сутки его посещало около десяти тысяч человек, рекорд чуть-чуть не дотянул до пятнадцати, но и ниже восьми, с недавних пор, не опускался. Время появления было выбрано очень грамотно, в четверг поздним вечером по столичному времени, когда все начальники, способные принять ответственное решение уже отправились отдыхать. Четырехчасовой фильм был выложен в свободном доступе, каждый, кто хотел, мог получить бесплатную копию. Если кого-то не заинтересовал весь фильм, то можно было посмотреть или получить одну из восьми частей.
Поначалу это событие не было замечено профессиональными журналистами, и информация о нем расходилась среди обычных граждан. Но интерес и количество разошедшихся копий росли как снежный ком. К утру фильм появился на некоторых второстепенных информационных ресурсах, и остановить его дальнейшее распространение стало уже невозможно. После начала рабочего дня фильм появился на основных новостных ресурсах, а к полудню стал информационным хитом дня.
Рой Рахман прокручивал отдельные эпизоды фильма на своем коммуникаторе. Куски профессиональной съемки сменялись мутноватыми кадрами любительской записи, а виды цветущего острова грандиозными руинами. Кто-то удачно поймал в объектив атмосферный штурмовик с опознавательными знаками астенойского флота, заходящий на полуразрушенный, дымящийся город. Пара ракет сорвалась с пилонов и огненными хвостами понеслась вниз. Рой нажал паузу, когда на экране появился внутренний двор разрушенного здания, а на переднем плане длинный ряд маленьких трупиков, прикрытых окровавленными тряпками.
— Начальная школа, - пояснил Вольдемар, - атака была абсолютно неожиданной и детей не успели эвакуировать. Хотя убежищ в городе не было, до этого они ни с кем не воевали.
— Их порвут на тонкие лоскутки только за эти кадры, но зачем было тянуть так долго? Ведь большая часть всего этого была в материалах Эскалеры.
— А кто это мог увидеть? Правительственные эксперты, пара деятелей из МИДа и кое-кто из сенаторов. Им эти кадры по барабану. Даже если их просто так выложить в сеть, то обыватель прошел бы мимо, а поднимающуюся волну быстро погасили. Поэтому я нашел профессиональную съемочную группу, дождался определенного накала страстей и ударил в нужный момент.
— Значит, ребята погибли только чтобы добиться нужного накала страстей?
— Это война, Рой. И неважно, что она в основном информационная. Война без жертв не бывает. Они были добровольцами и знали, на что шли.
— И что дальше?
— Сегодня рабочий день, сегодня люди еще будут раскачиваться. А на завтра, в выходной день, люди выйдут на улицы и потребуют от правительства каких-то действий. Баумлер молодец, быстро сообразил, чем это пахнет. Вставать на пути этой волны бесполезно - смоет любого. А мы постараемся ее возглавить и повернуть в нужное нам русло.
— Если толпа выйдет на улицы, то наши политики тебе этого не простят, ты посягнул на их монополию.
— Выйдет, обязательно выйдет. Но не толпа. Толпа может требовать дешевого алкоголя или всеобщего равенства, что в ее понятии очень часто одно и тоже. Когда же люди выходят на улицы и требуют от своих политиков прекращения геноцида, творимого другим государством, то это уже народ. А без их прощения я как-нибудь проживу.
— Смотри, можешь и не прожить, - предупредил Рой.
Глава 17. Политик
Если до сих пор Дескин мог контролировать ситуацию, то теперь события понеслись как взбесившаяся лошадь. Единственно, что оставалось, так это попытаться удержаться у нее на хребте и не свалится ей под копыта. И хотя его консультант по политическим технологиям университетов не заканчивал, практический опыт у него был огромный, пока его прогнозы сбывались полностью. С раннего субботнего утра люди начали собираться у астенойского посольства. Количество собравшихся стремительно росло и двум полицейским, дежурившим у посольства тоже стало прибывать подкрепление. Двери посольства были наглухо закрыты. Если бы кто-нибудь из дипломатов или персонала посольства рискнул появиться на улице, то его бы наверняка немедленно линчевали. Около одиннадцати часов, подогретая самозваными ораторами толпа прорвала редкое полицейское оцепление, и в окна посольства полетели камни и палки. Специальному отряду полиции удалось оттеснить людей от посольства, но ни одного целого стекла на внешнем фасаде здания не осталось. Непонятно было, откуда в закатанном в асфальт и тщательно вылизанном дипломатическом квартале нашлось столько метательных снарядов. Не иначе, с собой принесли.
Потерпев поражение, и слегка выпустив пар, народ двинулся к Сенату. Ушли, впрочем, далеко не все. Часть собравшихся продолжила пикетирование посольства, развернув самодельные плакаты. "Астенойцы - кровавые ублюдки", самое мягкое определение, которое можно было найти на развернутых полотнищах. Стало ясно, что выходные у республиканского правительства безнадежно испорчены.
Дескин и Эскалера наблюдали за людской рекой, текущей по столичным улицам к Сенату, находясь в офисе, который правительство Сагитториуса продолжало арендовать на пересадочной станции. Эскалера оторвался от экрана коммуникатора.
— По-моему, пора.
Вольдемар кивнул.
— Хотел бы поехать с тобой, но меня там не ждут. Справишься?
— Когда прежнее руководство профсоюза попалось на сговоре с руководством компании, то мне, как новому председателю пришлось успокаивать пять тысяч разъяренных шахтеров. Ничего, справился.
— Здесь не пять тысяч, а около сотни.
— Больше, Вольдемар, намного больше, но это наши сторонники. Кстати, скоро мне надо будет подыскивать нового секретаря.
— Почему?
— У Амаэль задержка.
— Какая задержка? - не понял Дескин.
— Женская.
— Женская?
— Вольдемар, в некоторых вопросах ты настоящий ребенок, но есть высокая вероятность, что в ближайшее время станешь отцом.
— Так значит...
— Вот именно. Оставляю тебя переваривать информацию, а мне пора.
— Я с Вами, я должен ее увидеть.
— Нет. Ты должен быть здесь. И передавать ей я ничего не буду, я не почтовый ящик. Когда увидишь, все скажешь сам. А пока подумай.
