Александр Бауров - Нойоны. Черный дождь
Михаэль улыбнулся.
– Покажите кристалл!
Вернон вытащил камень и передал его адепту ордена. Перед ними тут же появилась голографическая картина голубовато-желтого цвета, разрезавшая конусом света полумрак помещения.
Внутри горел огонь двенадцати рун, мерцая и отбрасывая тени обоих зрителей на стены комнаты.
– Это язык сумеречных, о нем известно немногое. В моем присутствии прочтению помогал маг Малькольм, но после переворота в Ангкоре он бесследно пропал, – объяснял Вернон.
Торнтон коснулся одной из рун, его будто обожгло, и монах с криком отдернул руку.
– Проклятье! – он грязно выругался. – Под ними белый код, прочесть письмо полностью может только белый маг!
– Именно, это архив посла острова Зейлот Даса, служившего в темной цитадели Агону – сердце тьмы! Вы понимаете, как много он мог знать, теперь вы мне верите?
Изображение померкло. Михаэль извлек кристалл из проигрывателя, отдал карнскому вельможе.
– Я вам верю. Думаю, король выполнит вашу просьбу…
Это та самая удача, что происходит в последний миг, обрадовался Вернон, тогда, когда не ждешь. Он хотел обернуться, но в тот же миг Михаэль схватил его за плечо, а из перчатки ударили голубоватые молнии, воздух вокруг наполнился треском и гулом жгучих разрядов.
Вернон дернулся и, опрокинув рукой канделябр, тихо осел на пол. Михаэль резким движением выхватил кинжал и сделал на плече у самой шеи советника надрез, расширил его, буквально пальцами расковыривая мясо, потом замер, и голубое свечение с его перчатки потекло в голову карнца. Торнтон замер в этой странной позе. будто перед ним открылась бездонная пропасть, и он опешил. На деле перед ним была память Вернона, и адепт ордена старательно иссекал в ней все, что тому больше не следовало знать.
* * *На королевском приеме Солмир наклонился к трону монарха и объяснил Эдрику, что отбудет с бала сразу после прибытия посланников Авлии, но вскоре может вернуться.
– В городе есть одно важное дело, – заметил маг, – пора навестить одного друга. Сейчас как никогда сложно понять, где окажешься завтра…
Эти извинения и тон мага, который обращался к Эдрику, как к стоящему над собой, подкупили короля, и он рассыпался комплиментами. В момент их трогательного объяснения из зала как-то незаметно исчез Карлос Мартинсон. Однако, когда зазвучали фанфары, и посол Киррь объявил, что прибывают военачальники Авлии генерал Гем и воительница Мепхала, глава ордена вновь вернулся в зал.
По заранее условленному знаку стража раскрыла огромные створчатые окна правой стороны зала, и в помещение ворвался холодный воздух, а вместе с ним и громкий драконий рык. Огромный золотистый исполин приземлялся посреди парка. Грифоны, сидевшие у каждого входа, злобно клекотали, шипели, чувствуя свою слабость рядом с этим гигантом. Со спины дракона спустились несколько пассажиров. После этого друид-погонщик ткнул монстра указательным жезлом, и тот выпустил вверх приветственную струю пламени.
– Прекрасно, изумительно. – Говор и шум в зале нарастали до тех пор, пока стражники не закрыли окна, одновременно раскрыв золоченые двери зала. Трубачи заиграли приветствие, и генералы эльфов в сопровождении адъютантов вошли в зал. Аделаида захлопала в ладоши и придвинулась к трону Солмира.
– Смотрите, это Илирвен Мей! Видите там, за спиной эльфийской генеральши!
Маг встал, приветствуя гостей. Гем, как старший из присутствующих авлийцев, зачитал послание Совета Правды, тот самый текст, что Солмир слышал в Рейхавен неделю назад.
– Пятидесятитысячная армия эльфов вступила в пределы Эрафии и движется на юг, – могучий друид поблагодарил короля за прекрасную организацию прохода их войск и отсутствие проблем с местным населением.
– Наш народ помнит, как Авлия первой откликнулась на вылазку головорезов Кревланда! – снисходительно заметил Эдрик. – Генерал Улафий получит от меня высшую награду, грифонову ленту и голубой орден. Уверен, наш союз остановит врага и покончит с нойонской угрозой, – король протянул авлийцам руку дружбы.
Солмир также выразил благодарность и восхищение смелой оперативностью эльфов. Гости расположились в зале, и Илирвен удалось пробраться к Аделаиде, когда музыканты вновь приковали к себе внимание публики, а Луцио Венеди готовился исполнить песню о дружбе с жителями авлийских лесов.
Подруги даже не могли обняться, Мей сразу шепотом засыпала Аделаиду вопросами. Та качала головой, то и дело указывала на Солмира и улыбалась. Они вспомнили о Толине и Марке, об Иворе и Лазарене, вопросы так и сыпались…
Те, кто сражались в осажденном Карстольде, мужчины и женщины выжившие назло року, когда шансов уцелеть уже не было, все они будто сплавились в одну большую семью. Аделаиды там не было, но все знали, не будь её – Гримли не сделал бы всего, что смог тогда, какое-то время почти в одиночку сдерживая всю армию Крага Хака. Аделаида знала, что Илирвен не безразлична к Гримли. Знала, что воительница почти на десять лет старше её, и что хотя внешне эльфы не теряют молодости, на самом деле они стареют. Она не боялась и не ревновала к эльфийке, хотя та была очень красива, и сейчас огромное количество мужских взглядов было приковано к белокурому адъютанту Мепхалы.
Маг Солмир встал и вышел через задние двери зала куда-то вглубь королевских покоев. Аделаида была удивлена, её друзья разбегались с празднества один за другим. Сначала брат сказал, что должен забрать важное сообщение в пригороде. Теперь ушел маг, а она так хотела пробраться к нему и спросить, о чем не решилась обмолвиться днем, в парке. Когда, когда же закончится обучение её возлюбленного, и она сможет вновь увидеться с Гримли?! Но маг ушел, и было совершенно невозможно узнать, с какой надобностью и надолго ли.
– Я завтра покину Энроф, так и не встретившись с нашим коротышкой, – с сожалением заметила Мей, так промеж собой они называли Толина Атоя. – Вообще я не очень понимаю, что у вас тут происходит. Ты знаешь, с какими потерями проходили последние войны стихий?
Аделаида кивнула.
– Надеюсь, ты не считаешь меня трусихой, но как-то не по себе выходить на поле боя против таких колдунов. – У эльфов не было принято прямо упоминать нойонов.
– Каждый в отдельности против них ничто, лишь вместе – сила, – возразила Аделаида. Девушка видела, как менялось лицо собеседницы по ходу рассказа о мощи повелителей нежити. Казалось, тело эльфийки объял холод, и тень легла на прекрасное лицо.
– Ты слышала, что тот, кто убьет нойона, всегда погибает сам?
– Да, так говорят в церкви… Какое-то глупое проклятье, согласись, ведь оно подрывает наш дух. И почему его не запретят…
– А у вас тут вообще собираются будто не на войну, а на большую королевскую охоту! В Авлии принято относиться к врагу с почтением. Весь боевой поход до сражения проходит в тренировках и молитвах, смирении духа и плоти, а у вас же каждый день какое-то пиршество! Я не очень понимаю, как все эти люди… – она окинула взглядом уже готовившихся приступить к трапезе в соседнем зале гостей. Туда уже прошел Эдрик и часть свиты.
– …как все эти люди, – продолжила Мей, – смогут вести такую войну?! Они же умеют лишь веселиться и отдыхать!
– Да нет, ты заблуждаешься, люди могут дать бой.
– Эрафия уже ведет войну, тысячи людей погибли, сотни тысяч беженцев! Разве они помнят о них?!
– Это Энроф, это королевский дворец, тут всегда лишь веселье и роскошь. Хотя на востоке генерал Велеск ведет войну с собственным народом, на это всем плевать! Знаешь, как я устала биться о пустоту в их головах? Члены Совета, канцлер и даже его величество Эдрик, они меня слушают, но не слышат. Кажется, лишь лорд Катберт понимает меня, но не может повлиять на их решения. Они глухи ко всему, лишь бы Улафий и Велеск отбросили орков туда, далеко на восток. Никто из них не представляет себе и на унцию, сколько страданий и боли сейчас переносят люди в разоренных предместьях Кастелатуса и жители восточной провинции. Знать рассчитывает на заступничество магов, и потому сейчас они будут самоуверенно чавкать, не сомневаясь в победе. И все же я думаю, все не так плохо… Солмир великий мудрец, он всё понимает!
Мей сильно сжала руки Адель.
– Ваши люди разучились ценить жизнь. Свобода обесценилась по сравнению с едой, с богатством. Только удары Темного круга вернут понимание…
– Тс-с! – Аделаида приложила руки к губам.
Луцио Венеди вышел вперед, музыканты начали заунывную, размеренную и красивую тему.
* * *Михаэль выдернул руку из раны на шее Пола Вернона и осмотрелся. Вокруг царил полумрак. Два стола, стеллаж, книги и свитки, забрызганный кровью, блеснул кинжал. Торнтон схватил стул и что было силы ударил им по поверхности стола. Тот с грохотом разлетелся на части, потом толкнул шкаф. Тот задел стол и треснул, завалившись на бок. Светильники попадали. Снаружи послышался топот бегущих сюда людей.
