Юрий Иванович - Жертва
Но вот на девятый день Крайзи сошел на берег и стал интенсивно разыскивать Загребного. Вернее, не настолько интенсивно, как было присуще его обычной подвижности, а с некоторой ленцой и прохладцей. Светило пригревало своими лучами преизрядно, все не стоящие на вахте расползлись по теневым местам, озеркам и речушкам. Так что заниматься делом и кого-то беспокоить было заведомо стыдно. Тем не менее ученый подался вначале на место строй к и. Полюбовался там на дворец, который уже был возведен более чем наполовину, но никого, кроме духов-строителей, работающих не покладая лап, не обнаружил.
Еще с час проплутав между деревьями и ручьями, он таки отыскал владельцев крейсера в каком-то легком шалашике, кушающих фрукты и смеющихся от пересказа друг другу каких-то историй из своих жизней. Причем прислушавшийся вначале гость так и не услышал ничего смешного или слишком интимного, поэтому шумно обозначил свой приход и закричал издалека:
– Эй! Сладкая парочка! Вы где?
Довольное лицо Семена высунулось из шалаша наружу и скривилось от досады:
– О! Ты чего нас пугаешь криками? Почему не отдыхаешь?
– Так… э-э-э… а работать кто будет?
– В отпуске?! Ха! Вот поплывем дальше или обратно, работай хоть круглосуточно. А сейчас отдыхай сам и не мешай товарищам.
– Ладно, я просто хотел сообщить, что работы над изучением короны завершены полностью.
На это сообщение из шалаша вышла Люссия, прикрытая лишь несколькими узкими полосками ткани, и с заинтересованным видом уселась на прогретый солнышком камень. Хотя похвала с последующим укором прозвучала двусмысленно:
– Молодцы! Мог бы сразу и прихватить корону с собой, она меня и на Сказке украсит.
– Печально, но покрасоваться в ней тебе не удастся. – Вдыхая ароматный воздух, Крайзи тоже расслабленно присел на другой камень. – Любой, кто проносит этот артефакт в течение пяти дней, умирает в конце десятых суток.
– Экий трофей ты отыскала! – заволновался о любимой Семен, тоже полностью выбираясь из шалаша и показывая миру свое тело лишь в одной набедренной повязке. – Признайся, ты так ни разу и не примерила свою добычу?
– Ну что ты! Сама ведь заподозрила ее сразу невесть в чем. Как видишь, оказалась права.
– Ладно, упрячь эту корону куда подальше, – махнул землянин рукой, обращаясь к ученому. – А как продвигаются исследования с тем пресловутым абажуром?
– Не скрою, помощь и подсказки мэтра по секретам живых красок нам очень помогли. Но даже это знание главную тайну так и не раскрыло. Все прежние предположения остаются в силе. Разве что некоторые из них отмели как полностью несостоятельные.
– Мне кажется, что у вас ничего не получается по причине вашей всеобщей усталости, – стал рассуждать Семен, присев рядышком со своей возлюбленной– Расслабьтесь, отдохните, и уже через несколько дней мы раскроем эту загадку всеобщим штурмом. Все равно в итоге и эта вещь окажется совершенно ненужной. А то и вредной.
– То есть сворачиваем исследования?
– А я тебе о чем толкую?! Отпуск заканчивается, а ты даже не загорел. Бродишь бледный, словно привидение. И остальных мордуешь без толку!
– Может, и в самом деле…
– Без всяких «может»! – строго осадил ученого Загребной. – Приказать отдыхать я тебе не могу, но просто как друга прошу: устрой себе и ты праздник. Остальным тоже передашь мои искренние пожелания радоваться жизни. Все понял? Тогда до встречи, мы тут собрались совершить пешую прогулку на противоположный берег. Предупреди, чтобы нас не искали.
Объявил об этом, а сам вместе с Люссией, взявшись за руки, отправился пешком в путешествие по их острову.
Озадаченно почесав затылок, Вишу в непонимании проворчал:
– Первый раз вижу Семена без оружия. Да и его красотка ведет себя совсем как не дивизионный генерал экипированных воинов. – Затем решительно поднялся на ноги и двинулся в сторону пляжа. – В самом деле, что-то я заработался. А ведь всего два дня осталось.
В этот день он первый раз заночевал на берегу. Наевшись рыбки, прогревшись у костра и блаженно вытянувшись на прихваченном за собой матрасе. Рядом улеглись и его помощники. Недалеко и капитан корабля расположился, с ленцой переговариваясь с бароном Гебертом. Ну а все экипированные воины демонического мира во главе со своим полковником облюбовали для себя места у подножия левой скальной гряды и уже несколько дней, как практически обособились. Настроили там шалашей, пробили дырку в скалах у себя над головой, подвели к ней поток из природного акведука, и теперь главным развлечением у них стало продолжительное стояние под тугой и тяжелой струей воды. Соревновались, кто больше устоит под таким давящим ударом по голове. Порой теряли сознание, выпадали наружу и считались проигравшими. Но, отъевшись фруктов и отоспавшись, вновь пристраивались в очередь к соревнующимся товарищам.
Пожалуй, только один человек по воле случая и по прихоти командования оставался постоянно ночевать на крейсере: барон Лейт. Может, этому способствовал и тот факт, что объект его притязаний остался на берегу континента по семейным причинам, а второй привязанности среди подчиненных так отыскать и не успел. Поэтому первые дни на себя злился и не хотел стать организатором ссоры, несколько женщин ему сильно нравились, и он боялся сорваться. А потом привык, признав, что спать в собственной каюте все-таки лучше.
Ему в принципе тоже очень хотелось развлекаться и веселиться вместе со всеми, но приказ есть приказ. Раз уж поставлен присматривать за дозорными, которые все чаще и чаще стали беспечно засыпать прямо на посту, то приходилось соответствовать. Вторая странность, которую он за собой заметил, это чисто символические наказания, которые он стал раздавать вахтенным во время их безалаберного несения службы. Так, наряд, другой на камбуз да словесные угрозы рассказать все владельцу, когда опять окажутся в открытом море. Вахтенные на это равнодушно кивали. И не менее равнодушно обещали, что больше такого не повторится. С не меньшим равнодушием барон махал рукой им вслед и вызывал с берега новую дежурную команду.
Дни проходили за днями.
Отпуск стал казаться бесконечным.
И в один из таких дней Лейт вдруг с ужасом обнаружил, что он остался на огромном корабле один-одинешенек. Даже в капитанской рубке, возле магического радара, продолжающего просматривать прилегающие к лагуне морские просторы, никого не оказалось. Как раз царила ночь, и даже на берегу не виднелось отблесков привычных костров.
Придерживая руками странно ноющую голову, барон приблизился к борту, оперся грудью о леер и пробормотал, вглядываясь в темнеющие деревья:
– Совсем дисциплина рухнула! Придется и в самом деле Загребному жаловаться. Хм, только знать бы, где он сам шляется…
Глава двадцать пятая
Сладкая смерть
Семен очнулся от того, что, бросаясь в воду, умудрился несообразно поскользнуться и самым нелепым образом удариться головой о шершавый камень. Только что он хохотал и ощущал себя самым радостным человеком во вселенной, и тут вдруг раз! Боль! А потом и кровь на притронувшейся к ране ладони!
Но именно эти два фактора вдруг разбудили человека, вышвырнули его из странного состояния счастливого бреда в страшную действительность. Глаза открылись совсем по-иному, тело от страха покрылось гусиной кожей. Инстинкт выживания вопил диким ревом, призывая опомниться и осмыслить происходящее.
Хотя при первом взгляде вокруг ничего страшного не происходило. Ласковые солнечные лучи струились сквозь кроны деревьев, играя, пуская зайчики от колышущейся синевы озерка. Рядом плавала, посмеиваясь, его любимая демонесса, приговаривая при этом ласковым голоском:
– Дорогой, какой ты стал неуклюжий. Или ты не выспался этой ночью?
Ни рана, ни кровь на лице любимого мужчины ее совершенно не впечатлили. Ну и когда землянин присмотрелся к глазам своей суженой, его вообще чуть не парализовало от ужаса: там виднелась пропасть равнодушного бессмыслия. Да, она его узнавала, да, она ему улыбалась и шептала ласковые слова, но вот осмысленности, осознания самой себя в этих глазах не осталось совершенно. Примерно так выглядят наркоманы, полностью смирившиеся со своей судьбой и отбросившие даже мысли о какой-то борьбе и сопротивлении.
Двумя прыжками выдернув себя из воды, Загребной постарался осмотреть бренное тело всеми доступными ему
средствами. И тут же почувствовал себя странно опустошенным магически, словно только что закончил тяжелейшее сражение с употреблением резервов до самого конца. Физическое тело тоже вело себя не лучшим образом: ноги дрожали, руки тряслись, лицо дергалось от судорожного тика, а сердце неравномерно билось в груди, словно при инфаркте.
Хотя как оно должно биться при инфаркте, иномирец не знал и знать не хотел. Его сознание охватила куча странных противоречий и явно кем-то навеянных мыслей. Словно кто-то наклонился над ним и пытался уговорить:
