Алексей Евтушенко - Отряд-4. Битва за небеса
Я опять очутился на знакомой уже поляне в непонятном мире летающих островов. Один, без товарищей. Маленькое бешеное солнце било мне точно в затылок, но тени своей на траве я не увидел. Вместо нее в пяти шагах от меня стоял я сам. Или точная моя копия. В моей одежде и с моим рашенским мечом-акинаком в ножнах на левом боку.
– Что за шуточки? – вырвалось у меня. – Эй, ты кто?
Но, как верно было замечено Нэлой, шутками здесь и не пахло. Как и ответами на дурацкие вопросы.
Не говоря ни слова, мой двойник выхватил меч из ножен и прыгнул вперёд. С намерениями, не оставляющими сомнений.
Мои навыки владения мечом ограничивались двумя-тремя уроками, данными по случаю в далёкой юности хорошим знакомым – мастером спорта по фехтованию на саблях. То есть, по-сути, никакими навыками я не обладал, а из тактики ведения боя помнил лишь то, что после успешной защиты правильнее всего нанести ответный удар и не забывать следить не только за руками и глазами, но и ногами противника. Опять же спортивная сабля – это вам не боевой меч рашей. Последний не только короче и гораздо тяжелее, но и заточен с двух сторон кинжальной заточкой чуть не до бритвенной остроты.
Это было похоже на бой со своим отражением в зеркале. С той только разницей, что отражённый меч не способен ранить или убить.
Шаг вперёд. Шаг в сторону. Ложный выпад. Отскок. Удар.
Мне показалось, или и впрямь заискрило?
Ещё удар.
Не проваливаться!
Шаг в сторону с ударом.
Может, с ним поговорить?
– Эй, приятель, тебе не кажется, что мы слишком похожи, чтобы решать возникшие проблемы таким примитивным способом?
Молчит, гад.
Защита. Ещё защита. Ответ. Парад – рипост, блин. Надо же, сразу и термин сам собой припомнился…
– Мартин! Ты же тоже Мартин, а? Кончай ерундой заниматься, давай поговорим!
Ни слова в ответ. Плохо дело.
Никто не хотел умирать. Был такой фильм. Нет, дорогой, эту позицию тебе не занять, солнце в глаза – явная потеря преимущества…
Мы кружили по поляне, пытаясь достать друг друга острым железом, и очень скоро мне стало ясно, что победа невозможна. Ни моя, ни его. Наши силы и умение (вернее, неумение) владеть мечом равны абсолютно. А значит – только ничья. Но не та ничья, когда запыхавшиеся противники, пожав друг другу руки, расходятся в разные стороны. А та, когда они оба лежат в траве с одинаково рассечёнными головами. Мёртвые.
И вот тут-то я испугался по-настоящему. Потому что, когда нет выхода, – это и есть настоящий страх.
Испугался и тут же едва не пропустил колющий удар в лицо. Это меня слегка привело в чувство, и своим внутренним слухом я вновь услышал предупреждение Нэлы: «Помните: единственное, что нас может победить – это страх».
Страх.
Фея права. Единственная причина любого поражения – это страх. Значит, надо заставить своего противника бояться. Но мой противник – это я сам. Как заставить бояться самого себя?
Хороший вопрос.
Думай, Мартин, думай. Этот бой не может продолжаться бесконечно. Ты уже начал уставать. И этот «ты», и тот «ты». Ещё три, пусть, пять или даже семь или десять минут – и конец. Один конец для вас двоих. А по-сути, для одного. Потому что он – это ты. Он – это ты… Он – это я. Но так ли это на самом деле? Внешне мы одинаковы, несомненно. Но боится ли он погибнуть так же, как боюсь я? Вообще, человек ли он? Разговаривать-то он не желает. А может быть, и вовсе не умеет. Значит, что? Да хрен его знает, что. Это может означать всё, что угодно. Ладно, забудь. Подойдём с иного конца. Что является противоположностью страха? Бесстрашие. Что есть высшее бесстрашие? Преодоление страха смерти. Если единственное, что может нас победить – это страх, то единственное, что поможет нам одержать победу – это бесстрашие. Значит… Чёрт возьми, а если не получится? Умирать неохота. Дурак, ты умрёшь в любом случае. Вы оба умрёте, а так есть шанс. Ну? Решайся. Его меч на замахе, а сам нанести удар ты не успеваешь. Идеальный момент.
Я опустил меч.
Сверкающий на солнце «акинак» моего двойника, словно в рапиде, рушился мне на голову. Ещё миг и…
Главное – не закрывать глаза. Главное – не закрывать глаза…
В лицо плеснули холодным и мокрым
Что-то частенько приходится терять сознание последнее время, подумал я и открыл глаза.
Надо мною склонились лица Марты и Велги.
– Живой, – улыбнулась Марта и поцеловала меня в щёку.
Мне показалось, или в её глазах действительно блеснули слёзы?
– Вставай, командор, – сказал Велга и усмехнулся. – Долго ты соображал, однако.
– Главное, сообразил, – буркнул я, поднялся на ноги и оглядел поляну.
Так. Кажется все здесь…. Хотя нет. Не видно Карсса, Нэлы и Свема. И этой долбанной колдуньи, или кто она там есть на самом деле, тоже.
– Мы не знаем, куда делась Мара, – ответила Марта на мой незаданный вопрос. – Исчезла, как и появилась. И где Карсс, тоже не знаем. А Нэла пошла в лес за какой-то целебной травкой. И Свем с ней.
– Кто-то ранен?
– Серьёзно – никто. Владу плечо зацепило, и Курту Шнайдеру – голову. Остальные целы.
Я посмотрел на Влада. Левый рукав аналитика был порван, и потемнел от крови.
– Ерунда, – поймал мой взгляд Борисов. – Нэла сказала – жить буду. Самонадеянность подвела. Увлёкся.
– А меня злость, – охотно сообщил рыжий Шнайдер, прижимая ко лбу мокрый носовой платок. Окрашенная кровью вода капала с платка точно на имперского орла, вышитого над правым нагрудным карманом его полевого мундира. – Потерял над собой контроль в какой-то момент. Бывает со мной такое. Редко, правда.
Очень быстро выяснилось, что со всеми произошло примерно то же самое, что и со мной. И все, в сражении с самими собой, кто чуть раньше, кто чуть позже, приняли одинаково верное решение – подавили страх, сознательно пропустили удар и на какое-то время потеряли сознание. После чего очутились и очнулись один за другим всё на той же знакомой поляне. Но вот о том, что случилось с каждым до боя, никто рассказывать не захотел. Впрочем, я и не спрашивал. Мало ли какие у кого прячутся скелеты в личных шкафах? Достаточно было и того, что все выдержали испытание. Настоящее чудо, если подумать.
Все, кроме сварога Карсса.
Карсс появился в тот момент, когда надежда, что мы его дождёмся, окончательно решила меня оставить. Из ниоткуда. Только что никого не было, и вот уже в траве лежит бездвижное тело.
В первый момент мне показалось, что сварог мёртв.
Я стоял шагах в десяти от места, где он возник, и даже с этого расстояния мне хорошо была видна страшная, пузырящаяся кровью, рана на его темени…
Через мост, ведущий на третий остров, вопреки угрожающим предупреждениям Мары, отряд перебрался без всяких проблем.
Этот остров представлял из себя, висящую в воздухе, сплошную гору, на вершину которой вела узкая – едва разойтись двоим – тропинка-дорожка.
– Соврала, однако, тётенька, – заметил Валерка Стихарь, оглядываясь назад. – Остров третий. А мы живы и здоровы. Если не считать бедного советника, ясное дело.
– Ничего странного, – заметила на это Нэла. – Мара известная лгунья. Или лгун. В зависимости от облика, выбранного на данный момент. Я бы даже сказала, что ложь – это и есть сущность Мары. Его соблазнам и посулам нельзя верить.
– Получается, что когда мы обманываем сами себя, то находимся во власти Мары? – жуя травинку, задумчиво спросил Влад.
– Верно, – подтвердила Нэла. – И властвует он или она над нами до тех пор, пока мы сами это позволяем.
– Интересная характеристика власти, – усмехнулся Мартин.
– Главное – верная! – засмеялась Марта. – Любая власть над человеком – это обман. И длится данный обман ровно столько, сколько человек ему длиться позволяет.
– Философы… – хмыкнул Майер. – Сразу видно высшее образование. Власть человеку необходима. Ибо без власти нет порядка.
– Ну ещё бы, – сказал Влад. – Чтобы немцы и без орднунга. Так не бывает.
– Не спорьте, – сказал Велга. – Немецкий ордунг ничем не хуже нашего бардака. Но и не лучше. Единство и борьба противоположностей, чтоб ей.
– Чёрт возьми, – удивился Влад. – Вам диалектику в пехотном училище преподавали?
– Конспективно. Марксистско-ленинскую. – Велга умолк и откинулся на спину, показывая, что короткий отдых ему кажется важнее долгого пустого разговора.
День выдался трудным, и он ещё не закончился.
Впереди ждал подъём на гору с самодельными носилками и почти уже бездыханным Карссом на них. Что найдут они там и найдут ли вообще? Мара лжёт, это ясно. Но почему-то, несмотря на явный риск самообмана, очень хотелось надеяться, что насчёт третьего острова она всё-таки сказала правду. А то уже вся эта неопределённость ему начинала порядком надоедать.
– Ну вот, – вздохнул Валерка Стихарь, утирая пот со лба. – Кажется, дошли.
– Ага, – сказал Руди Майер. – Дошли-то дошли, да только куда?
Отряд только что поднялся на относительно плоскую вершину горы, и люди разглядывали, открывшуюся перед ними картину.
