Роман Злотников - Руигат. Рождение
Знаешь… — Банг потер ладонью щеку и усмехнулся: — Вообще-то разбираться в бабах не умеет ни один мужик. Но вот что я тебе скажу. Они и сами в себе ни хрена разобраться не способны. Баба — она что? Она — тело. Потому-то они так тряпки любят, что любой божьей твари самое важное в себе холить и лелеять желательно. Вот они и холят свое самое важное
А тело суть животное. У него разума не имеется, сплошные инстинкты. Вот и эта твоя… — Сержант Розенблюм запнулся, сморщил лоб и щелкнул пальцами. — Ну да, Интенель. У нее тоже никакого соображения — одни инстинкты и хотелки. Вот смотри. Она, похоже, из стервочек…
Этого слова Ликоэль не знал, но переспрашивать не стал. Возможно, дальше все прояснится, а нет — спросит позже.
— …а такие завсегда стремятся себе самого успешного мужика заграбастать, — продолжал Джо. — Но не как обычная баба — охомутать его и жить за ним как за каменной стеной. Нет, им этого мало. Они еще и власти над ним хотят. Причем полной. Чтобы только пальчиком повела — а мужик уже на задних лапках стоит. Но если мужик полную власть над собой бабе отдает — он уже и не мужик, а так, тряпка. А тряпки таким стервочкам на хрен не нужны. Так что едва она того, что ей хочется, добивается, так тут же ты ей неинтересным становишься. Ну на кой ей трянка-то? Ей сильный и успешный мужик нужен. Ну и она тут же начинает по сторонам головой крутить, кого еще но своему вкусу разыскивая. Так вот такие и живут — ломают мужиков, да и сами постоянно в поиске находятся. Иногда даже и не понимают, отчего это у них все время не по-человечески выходит: вроде нашла нормального мужика — а он раз, и тряпкой оказался. И следующий. И опять. А все дело в том, что они сами в этом виноваты. Но кто ж из баб себя виновной-то признает? Это уже чистая фантастика…
Тишина вокруг костра стала напряженной. Почти все, кто собрался здесь, и сами в свое время пережили нечто подобное. И сейчас каждый из них вспоминал то, что произошло с ним самим, и примерял сказанное на свою жизнь.
— А некоторые так и вообще с катушек слетают и как с цепи срываются. Им уже в кайф становится все новых и новых мужиков под себя подминать. Они от этого куда больше удовольствия получают, чем от любого секса. — Банг вздохнул. — И если честно, чувствую я, парень, что ты как раз с такой стервой и связался.
Ликоэль помолчал, затем взглянул на сержанта в упор:
— И… что мне делать?
— Ну, самым разумным было бы просто выкинуть ее из головы, найти себе нормальную бабу и жить спокойно, — серьезно ответил Банг. — Вот только сдается мне, что ты этому совету вряд ли последуешь.
— Я ее люблю, — тихо сказал Ликоэль. Сержант Розенблюм крякнул:
— Вот то-то и оно…
— И что, ничего сделать нельзя?
— Ну это смотря чего ты хочешь добиться. Ежели нормальной спокойной жизни в любви и согласии, то это — да, ничего такого у вас с ней не будет. Точно. А ежели того, чтобы она с тобой была, то это еще как посмотреть.
— И как? — Ликоэль аж подался вперед.
— Ну, во-первых, рядом с тобой раз и навсегда она точно не останется, все время на сторону отбегать будет. Уж будь уверен. Но вот сделать так, чтобы она всегда к тебе возвращалась, в принципе можно. — Джо бросил на Ликоэля прищуренный хитрый взгляд.
Тот сидел и жадно слушал.
— Но для этого, парень, — продолжил Банг, — тебе надобно будет ей не сдаваться и в то же время не отталкивать ее. Играть с ней, понятно? Ну навроде как мостик через ущелье из пары бревнышек. Тут, на этом шаге, поддался. А туг — раз! — и все обратно вернулось. Чтобы у нее все время была иллюзия, что еще чуток — и она тебя дожмет, а что в этот раз сорвалось — так то случайность, где-то кто-то помешал, отвлек, ну или еще что-то приключилось, а так она все правильно делает. Они ж, стервы, ни за что самих себя ни в чем винить не станут. Они — само совершенство, и ежели бы им все время не мешали, у них всегда все в жизни получалось бы так, как они хотят. А хотеть они могут только правильно и разумно — и никак иначе. Понимаешь, о чем я?
Ликоэль медленно кивнул. Не то чтобы он сразу все понял, ибо сказанное сержантом требовало осмысления, но основную мысль уловил. И она пока не казалась ему неверной. Примерно так оно и было…
— Но такая жизнь — это вроде как по минному полю идти. Постоянно себя в напряжении держать надобно. И каждое свое движение, жест или там улыбку контролировать. Все время отслеживать, насколько можно поддаться, а где встать непоколебимо, а то и нажать в ответ. А вот это, ежели ты влюблен, делать очень и очень сложно. Тут же каждому хочется совсем в любви и счастье раствориться, этак растечься и купаться во всем этом, как в море… — Банг замолчал и пошевелил палкой костер.
А вокруг костра зашумел легкий шепоток, ибо все, о чем говорил сержант, затрагивало слишком многих.
— Так что я не уверен, что тебе это удастся, — снова продолжил Джо. — А если не удастся — то и начинать не стоит, только себе больнее сделаешь. Поэтому постарайся лучше выкинуть ее из головы… ну или не выкидывать, но хотя бы понять, что ее к тебе не любовь привлекла, а инстинкт. И этот же инстинкт ее все одно рано или поздно от тебя оттолкнет. Далее если ты все правильно и точно делать будешь. Просто ей все равно победы над мужиками будут нужны, и если она над тобой этой победы не добьется, то побившись-побившись, побежит кого другого ломать.
— Но потом вернется? — уточнил Ликоэль.
— Скорее всего, вернется. Потом. Пару-тройку мужиков в бараний рог свернет, самоуверенность восстановит и снова за тебя примется. Но это только если все правильно делать будешь — не оттолкнешь окончательно, не дашь надежде развеяться, ну и интереса к себе не убьешь. Но вот стоит ли жить с такой бабой, которой только сломать тебя требуется, а больше ей от тебя ничего не надо, ты все-таки подумай…
После того как Банг замолчал, вокруг костра снова установилась тишина. Все молчали, пока со своего места не поднялся майор Скорцени:
— Ладно, давайте закругляться с посиделками. А то с завтрашнего дня у нас с вами наступает по-настоящему тяжкое время.
Сидевшие вокруг костра инструкторы недоуменно переглянулись. То есть как это «по-настоящему тяжкое»? А какое же было до этого?..
— Завтра привезут оружие, — добавил майор, но яснее не стало. Какое оружие-то? Какие-то новые ножи? Или нечто такое, о чем старшие инструкторы упоминали, когда рассказывали о тех боях, в которых им приходилось участвовать?
Так или иначе это известие мгновенно выветрило из всех голов остатки хмеля. Но старшие инструкторы держались непоколебимо, и никаких подробностей киольцы не дождались…
***
Когда земляне остались у костра втроем, Иван задумчиво произнес:
— А ведь я не верил, что из этих ребят мы сможем сделать бойцов.
— Думаешь, один ты? — хмыкнул Скорцени.
— Это уж точно, — поддержал его Банг.
— Нет, я просто диву давался, — продолжил майор, — с физической точки зрения просто великолепный материал. Да и… — Тут он осекся, покосился на остальных, но все-таки решился закончить: — Ну и в остальном, большинство просто просится на плакат доктора Гюнтера, а как чуть ковырнешь — такие слюни…
— Ну ты же помнишь, что говорил адмирал: именно так, жестко внедряемым неприятием насилия, они и смогли достичь тех результатов, которые ставили, — максимальной управляемости общества, стабилизации численности населения и всеобщей поддержки отказа от любой экспансии. — Иван покачал головой. — Но расплата за это — абсолютная инфантильность подавляющего большинства населения и всё отсюда вытекающее.
— Угу, — встрял Банг, — вот только все это возможно, если они одни и неоткуда взяться варварам и вандалам.
— Да, — кивнул майор, — понимаю твою аналогию. Рим тоже начал рушиться, когда его граждане перестали интересоваться чем-либо, кроме хлеба и зрелищ. — Он усмехнулся. — А мы, выходит, как раз-таки варвары на римской службе, охраняющие его границы, которые позволили ему продержаться еще пару сотен лет, после того как мужество окончательно покинуло сердца истинных римлян…
— Ну, — русский тоже усмехнулся, — я бы не был так категоричен. Смотрите, как прогрессируют ребята. Хотя у нас на Земле ничего о неприятии насилия не слышали, но я бы с обычными призывниками таких результатов за столь короткий срок никогда бы не достиг.
— А что тут странного? — пожал плечами Скорцени. — Я же говорил — биологически материал просто идеальный. Координация движений, память, выносливость просто великолепны. Да вы все это по своим телам чувствуете. А методы психологического прессинга, которые разработали адмирал с Бенолем, нозволяют очень быстро вправить им мозги в нужном нам направлении. Так что оставалось только подобрать людей с достаточно адаптивной психикой, которые смогли бы выдержать эти методы и не слететь с катушек.
— Ну да, — хмыкнул Банг, — скажешь тоже, методы. Дрессировка, причем даже по нашим меркам самая жесткая. Сколько раз каждый из них побывал в регенераторе? Из наших первых двух с лишним десятков, с которыми мы начинали на острове, не менее пятнадцати раз каждый. Да и второй поток уже тоже к десятку подошел. А ведь каждое попадание — это считай смерть…
