Владимир Ильин - Напряжение растет

  -А она - послушает? - Позабыв дрожать и бояться, с интересом и опаской смотрел на нее скрипач.

  Подчиняясь просьбе, Звездочка крутнулась вокруг нас, затем спиралью поднялась от его ног к голове и вернулась мне на руку.

  - Никто не пройдет мимо, - уверенным голосом подтвердил я.

  И для подтверждения рассыпал одну Звездочку на сотню, образовав ими плоскость размером с дверной проем.

  -И еще два - на окна и вентиляцию, - выдохнув, робко улыбнулся Артем.

  - Сделаем, - хлопнув по плечу, я мягко повел товарища к лестнице.

  Подумаешь, нервничает из-за конкурса и думает всякие глупости. Вон, Света тоже нервничает - взяла две вилки, да так и не отдала. Потеряла, наверное.

  -Надеюсь, папа никогда не узнает, что я тут был.

  -Если не заглянет под беседку возле фонтана, то вряд ли.

  -А там что?

  -Надо же обозначить, что 'здесь были...'

  -Максим! - Возмутился Артем в голос. - Ты вандал!

  -Что?! Я ж не на яблоне!

  -Слава Богу!

  -И я только снизу дощечек! Да никто там не будет смотреть, что ты переживаешь.

  -Зато я теперь буду об этом знать!

  -Федор был прав, тебе лучше вообще ничего не говорить, чтобы не расстраивать.

  -Лучше не делать того, что будет расстраивать... Стоп, что вы там сделали?!

  -Да ничего.

  -Максим!

  -Вот, ты опять нервничаешь. Хочешь яблоко?

  ***

  На часах был двенадцатый час ночи, когда в небольшой комнатке, наполненное лунным светом через единственное окошко без штор, прозвенел телефон.

  Заливался он красивой мелодией, напоминающей то ли армейскую песню, то ли государственный гимн одной из про-германских стран, обожающих чеканный шаг ритма и громкость слов в угоду смыслу. Словом, был достаточно бодр, чтобы потерять желание спать и ответить максимально быстро. Да, в общем-то, единственный обитатель небольшой комнатки все равно бодрствовал, предпочитая лежать на топчане в одежде, покручивая длинный ус, и наблюдать луну под размеренное течение мыслей. Какой смысл ложиться, если этому звонку в ночи все равно суждено быть?

  -Господин, - смотритель поднял трубку только после того, как оправил одежду и встал по стойке смирно.

  -Доброй ночи, Михаэль. - пожелал усталый голос на той стороне трубки. - Как служба?

  -Без происшествий, сиятельный князь.

  -Тут Аня звонила. - С легким зевком протянули и тут же поправились. - Княжна Анна. Говорят, ты ее не пустил, кидался яблоками, говорил нехорошие слова. Думаю, прописать ей ремня за вранье.

  -У нас особая ситуация, сиятельный князь. Камердинеру княжны Анны я сообщал об этом утром и днем ранее. В адрес княжны Анны не было сказано ни единого бранного слова, ручаюсь честью.

  -А яблоки?

  -Это часть особой ситуации. Случайная. - замялся Михаэль. - Готов понести наказание.

  -Спокойной службы, Михаэль. Приношу извинения за беспокойство, - чуть огорченной фразой, будто бы получив подтверждение тому, о чем изначально подозревал, завершили звонок.

  Смотритель положил трубку и принялся неспешно готовиться ко сну, как полагается человеку с кристально чистой совестью.

  Он не сказал ни слова лжи, а ситуация была действительно особой. Странно считать иначе, соотнося два простых и абсолютно ясных факта. Первый: в клане несколько миллионов человек. Второй: истинный глава рода и клана уже несколько месяцев предпочитает этим миллионам личные занятия с одним из его юных гостей.

  Для старого, абсолютно преданного служаки, третьего из трех 'виртуозов' клана, уже десятилетие охраняющего Родник Силы посреди враждебной земли, вывод был только один: этот мальчик важнее миллионов. Не в том смысле, как полагают любящие родители, дедушки или бабушки, называя свое чадо самым ценным во всем мире. Нет.

  Для Михаэля это значило, что парень в будущем сделает для клана больше, чем все остальные миллионы. Потому что иначе старый князь не тратил бы свои силы. В нем, как и в Михаэле, нет бесполезной лирики. Он, как и Михаэль, уже очень давно с большой условностью может называться человеком.

  А значит, ситуация действительно особенная. Настолько особенная, что Михаэль не станет этой ночью ломать тоненькую шею сына врага, лишая род и клан врага наследника. Старый князь ничего о нем не сказал, но Михаэль достаточно мудр, чтобы не портить чужую игру в угоду древнему, как мир, инстинкту.

  С возрастом приходит долготерпение, когда верность и преданность единственному господину сильнее, чем раздражение от чужих шалостей или невозможности исполнить долг. Словно старый волкодав, к которому пришел играть сын хозяина с друзьями, он не тронет руку, с любопытством пересчитывающую клыки, способные разорвать теленка пополам. Он позволит брать хозяйские вещи, закроет глаза на легкий ущерб, оберегая от травм и последствий детской глупости. Он будет вилять хвостом и даже принесет мяч. А когда на подворье придут щенки из его стаи, жадные до крови и славы, он прогонит их, не соблазняя легким призом.

  В знак уважения к тому, кто не раз спасал его жизнь, вытаскивая из плена, из огня, со дна реки или волоча бездыханное тело по пустыне, отказываясь верить в его смерть.

  Потому сегодня сын врага может спать спокойно. Михаэль убьет его в следующий раз.

  Смотритель аккуратно сложил одежду, привычно отряхнул простынь, расправил тоненькое одеяльце и через некоторое время задремал сном праведника.

  На обратной стороне стены шевельнулась тень. Часть ночи обрела форму девушки и перетекла по отвесной плоскости к подоконнику. Еще одно беззвучное движение, и тень внутри комнаты становится плотнее.

  Старик спит. В его снах нет тревог и дурных предчувствий, дремлет интуиция и боевое предвидение, тело не реагирует на запах металла в комнате. Так бывает, когда ешь что-то с чужой вилки - даже с сильнейшими из ныне живых. Вместе с едой достается крошечная порция токсина, совсем неопасного человеку-монстру, но способного сделать его сон глубже. Гораздо глубже.

  Михаэлю снилась семья. Редкий сон, необычно четкий и детализированный - теплая шероховатость массивного стола на мансарде, одуряющий запах зити, лукавая улыбка супруги напротив, только что попросившей не смотреть на нее все время, а попробовать makaroshki. Она ждала ребенка, но никак не решалась об этом ему сказать.

  В руке вестницы ночи блеснул металл, испачканный зеленой отравой. Шаг вперед - и выбеленное в лунном свете лицо равнодушно смотрит на яремную вену. Опасно садиться в чужой вертолет. Настолько же опасно брать на борт незнакомцев.

  Михаэль вздрагивает от накатившей тревоги. Что-то должно произойти! Да! Он вспоминает, что через два месяца его вновь сошлют на границу, а еще через неделю его дом, его сад и все вокруг зальет огнем. Вместе с ней. Он должен немедленно ее предупредить! Она уедет и близкая война двух кланов прокатится бесконечно далеко! Но не может выдавить и звука!!!