Юрий Иванович - Обладатель-тридесятник

Шулемина явилась, словно давно ждала приглашения. Сестри – чуточку позже: ей как секретарше было не так просто сбросить с себя ворох обязанностей. Несколько сложней, чем обычно, оказалось оторвать от дел Сестри-2, которая с фантомом своей матери продолжала интенсивно рыскать по недалеко расположенным катакомбам. Но и это оказалось не самым главным. Ольга задумала на сегодня совсем неадекватный сюрприз. Хотя начала с совершенно непонятного утверждения:

– Во время предстоящего секса ты будешь обнимать только меня! – замер от такого заявления не только Иван, уже вытирающийся полотенцем после душа, но и начавшая к тому времени раздеваться Шулемина. Фаншель рассмеялась: – Ой! Какие вы смешные с открытыми ртами! Хи-хи! – но тут же посерьёзнела при виде входящей ведьмы и потребовала от мужа: – Перемещай сюда свои оба запасных тела. Давай, давай, не смотри на меня так, словно впервые увидел мою неземную красоту. Одна твоя копия будет ублажать Шулемину, а вторая – обеих Сестри. Потом они могут между собой даже для разнообразия поменяться.

Повисла напряжённая пауза, во время которой все остальные члены семьи пялились на Фаншель с недоумением. Причём реакция могла получиться самая разная, от ругани до хохота, поэтому актриса сама себе поаплодировала:

– Вот какая я умная и как всё здорово придумала!

Но если Иван ещё только думал, что на такое ответить, обе Сестри, в общем-то, равнодушно дёрнули плечиками, то Шулемина попыталась возмутиться:

– А я… я не хочу с копией! – на что сразу была атакована моментально взбесившейся Ольгой:

– А что это за расизм?! И чем тебе копии не нравятся?! Может, ты и меня неполноценной считаешь?!

– Что ты, что ты! – сразу пошла подруга на попятную. – Зачем же так…

– Ну а раз не считаешь, то и говорить больше не о чем. Сама клялась мне во всём послушной быть и признавать моё старшинство в семье, – продолжала давить любимая супруга обладателя. – Значит, выполняй мною утверждённый сценарий без всякого неуместного шороха! Тем более что перед нами стоит задача не только удовольствие получить, но и как можно быстрей восстановить Цепь в её прежних размерах. И не хочу напоминать, что Ваня потратил Кольца на омоложение матери нашей Сестри, и вполне возможно, что когда-нибудь подобную акцию станет проводить и с твоей матерью. Или ты уверена, что она у тебя никогда не состарится?

После такого упрёка и дельного примера о родственниках давняя подруга и коллега больше не проронила слова возражений. Зато оставался нахмурившийся и помрачневший Загралов. Как-то у него подобное в голове не укладывалось. Вроде бы как другу Кракену подобное творить – да сколько угодно. Или в отношении к тому же семейству Романов – Сабурова толерантность не даст и лишней кривой мысли проскочить. А вот самому… да ещё чтобы кто-то при тебе обнял любимую женщину?.. Пусть даже этот кто-то ты сам и есть… Всё равно в голове не укладывалось.

Но, кажется, великая актриса Фаншель и этот момент предвидела и продумала. Потому что привела довольно веские доводы в защиту своих требований:

– Вань, неужели ты ревнуешь? Причём не меня к самому себе… Если бы! Ты ведь ревнуешь к Ленке! А?! Тебе ведь разум перемкнёт, когда её кто-то обнимать начнёт! Правда?! Или ты без ума влюбился в какую-нибудь из Сестри?!

– Да нет!.. Ну что ты!.. Мне совсем иной аспект не нравится… – попытался оправдаться Загралов перед страшным обвинением, за что получил ещё три жутко недовольных взгляда и запутался ещё больше: – Никого из Леночек мне и словом обидеть не хочется… поймите же меня правильно!.. Просто как-то всё так странно… неожиданно… У меня это в голове никак не уложится…

– Ох ты какой! В голове у него не уложится! А мне каково было, когда я узнала, что ты мне с Шулеминой изменил? А потом ещё и в Сибирь её привёз?! А затем и с ведьмой так все дела прокрутил, что мы просто были вынуждены её с нами в кровать положить?!

– Милая, ну это уже совсем неуместные инсинуации. Просто так получилось… по независящим от нас обстоятельствам…

Но оправдания – это уже совсем не возражения. То есть никак не получилось бы оттянуть предстоящее действо, обдумать его последствия и по возможности что-то переиграть. Малейшее промедление будет истолковано любимой супругой максимально превратно, и это лишь усугубит положение. Да и остальные женщины вон смотрят грозными волчицами.

Да и, по трезвом размышлении, что тут страшного предстоит? Он лично как обнимал свою прелестницу, так и обнимать будет. А двумя потоками иного сознания – станет обнимать и ласкать младших жён. Посторонних при этом нет. В любом случае – все свои. Кого стесняться? Кого ревновать? И к кому ревновать? Ведь Елена Сестри, например, никогда даже не заикнулась о ревности или недовольстве к своему фантому.

Да и поставленная цель, по всем расчётам, оправдывает средства. Если семья, будучи в Ялято впятером, выдавала в хранилища огромный всплеск энергии, то наверняка сейчас эффект удвоится. Это если и дальше придерживаться той геометрической прогрессии, которая уже была замечена, подсчитана и не раз использована.

Спорить оказалось не о чем, в финале Иван только и сделал, что нервно разгладил влажные волосы на голове, тяжко вздохнул и согласно кивнул:

– Ладно, попробуем ещё и таким составом…

Обладатель отправил обеих Сестри за своим запасным телом, прохлаждающимся в лаборатории. Тогда как второе тело, занимающееся созданием матриц десантников, сделало в своей деятельности перерыв и на виду у всех поспешило в жилой корпус.

Глава 25. Шопинг

В этот раз яляторные удовольствия получились и в самом деле феерические. Да и неудивительно, ведь обладатель впервые участвовал в процессе всеми тремя потоками сознания. Ну и для жён при такой вариативности ощущений значительно расширился спектр тактильных восприятий. То есть все они единовременно оказались вовлечены в процесс, и эйфория наслаждения, а потом и её пик уже начались через полчаса, после вхождения в Ялято. После чего женщины впали в нирвану блаженства на добрых пятнадцать минут, нисколько не стесняясь во внешних выражениях своей внутренней услады.

Так что лишний раз (уже в который!) оставалось только порадоваться воплощённой в жизнь идее Хоча о полной изоляции жилого корпуса от всего остального комплекса. Да ещё и обнесению здания высоким забором по весьма дальнему периметру. Пусть это и воспринималось остальными работниками, охраной, научным персоналом и служащими с удивлением и даже непониманием, зато в данный момент никто из посторонних ничего не услышал.

Правда, Иван после бурного финала подумал, что не помешало бы научиться творить в одиночку нечто подобное, что он создавал с полусотниками в ресторане. Сформированная тогда стена вокруг столика ни подслушивать не давала посторонним, ни подсматривать.