Расплата за верность - Алексей Рудольфович Свадковский
— А почему вы еще здесь, в Бездне?
На этот простой вопрос отец Игнациус лишь пожал плечами.
— Потому что не заслужил Света, Рэн. В ту ночь, перед падением мира, я не исполнил свой пастырский долг до конца. Просто испугался, запершись в храме, не в силах выйти и сражаться со злом, помогать и защищать, спасая жизни молитвой, а если надо — то и мечом. Я заслужил Бездны не меньше, чем твари, обитающие в ней, и лишь милостью своей Паладиус позволил мне все это сохранить, — и он указал на храм с крохотной колокольней, дворик с фонтаном и садом вокруг него.
— О чем-то подобном я и подумал, — произнес задумчиво хаосит. — Надеюсь, вы сможете себя когда-нибудь простить, потому что тот, кому вы молитесь, скорее всего, давно уже простил вас за ту минутную слабость.
Они надолго замолчали, думая каждый о своем.
— Последний вопрос, если позволите, — и, дождавшись утвердительного кивка, Рэн спросил: — Мистра рассказывала мне о множестве костей вокруг храма, по которым она шла, когда пробиралась сюда. Они остались здесь со времен падения мира?
— Не все. Часть из них принадлежит тем, кто пришел уже позже. Раньше туман не был так силен, и некоторые умудрялись зайти достаточно далеко, иногда добираясь даже до храма.
— Но зачем? — удивленно спросил Рэн, пытаясь понять логику демонов. — Сначала они оградили храм практически непреодолимой преградой, а затем сами лезут через нее, пытаясь добраться до сокрытого ею места.
— У каждого из них была своя причина, но все пришедшие сюда искали, как правило, одного.
И, на молчаливый вопрос, увиденный им в глазах собеседника, ответил:
— Прощения и следующего за ним Спасения — возвращения к Реке душ и шанса на новую жизнь в Радуге миров. Они почему-то решили, что я могу им это дать. Демоны раньше часто приходили сюда, молили, угрожали, пугали, соблазняли, пытались подкупить, суля все блага мира в попытке вымолить хоть тень надежды, пока еще после перерождения не утрачены воспоминания о прошлом. Многие очень болезненно воспринимали свое нынешние бытие, а особенно понимание того, что смерть здесь окончательна, и ты, по сути, лишь корм для других, кто выше тебя и сильнее.
— И вы им отказали? Всем? — мрачно спросил Рэн, снова отвернувшись к фонтану.
— Моя паства лишь люди, — развел руками отец Игнациус. — Смертные, обладающие душой и телом. Прощение и спасение демонам могут даровать лишь боги, это их прерогатива, не в моих силах дать то, о чем они меня молили.
— Тогда дайте им хотя бы утешение и шанс на искупление! — не выдержав, крикнул Рэн. — Отче, — он сделал шаг вперед, повернувшись к священнику, — я в свое время был наемником, грабил, убивал, сжигал целые города во время рейдов, от моей руки погибли тысячи, и ад я заслужил не меньше, чем твари, живущие сейчас в нем. Но мне просто повезло, я сумел выжить, не сдохнуть раньше времени, а потом встретил ту, что помогла мне найти иной путь. А сейчас, — сдернув перчатку, Рэн показал старому священнику сверкающее на ней кольцо, проявившееся по его воле, — каждая из звезд, горящих на нем, это символ спасенного мной мира. Пять звезд, пять миров, еще недавно их было шесть. Мы с Мистрой сразили Бесформенного, тварь, помогавшую демонам обрушивать в Бездну новые миры. А до этого было множество демонов и чудовищ, с которыми обычные люди не справились бы никогда. Иногда, отче, чтобы убивать монстров, нужно и самому им быть. Я знаю, что мне никогда не искупить той боли, тех смертей, что я принес в мир, но я делаю все, чтобы не допускать новых, стараюсь сделать вселенную чуточку лучше. Боги не спустятся сюда, отче, и потерянные души могут рассчитывать только на вас, так что не отвергайте их, а просто укажите путь и дайте хотя бы надежду. Иначе выходит, что демоны верят в милосердие Света больше, чем вы.
Закончив говорить, Рэн молча развернулся и зашел в дом, оставив в одиночестве оглушенного неожиданной отповедью отца Игнациуса. Складка прорезала обычно безмятежное чело, старец глубоко задумался над будто все еще звучавшими в пустоте двора словами.
* * *
Тишина гостевого дома…
— Почему мы не сможем взять его с собой? — тихо спросила Мистра, словно опасаясь, что ее вопрос сможет услышать священник, что давно отправился отдыхать после небольшого застолья. — Пусть у нас только две монеты для Лодочника, но на Костяных Полях этого ограничения нет. И там он смог бы здорово нам помочь своими молитвами.
— У нас бы не вышло забрать его из храма, — так же тихо ответил Рэн, так и не сумевший заснуть после разговора со священником. — Отец Игнациус уже давно мог покинуть это место, если бы захотел. Но он сам себя приговорил к Бездне, и сам же исполняет свой приговор.
— Я не понимаю, — удивленно уточнила фата.
— Я и сам с таким столкнулся впервые, — ответил Рэн. — Читал про нечто похожее в паре книг, но ни разу не видел вживую. Есть такие существа, духи-хранители мест, привязанные к чему-то настолько сильно, что становятся его частью: леса, дома, очень редко — какого-либо предмета. Они настолько сливаются с тем, что оберегают, что неотделимы от него. Это место, этот храм, все вокруг нас — по сути, и есть отец Игнациус. Его воля, его вера, сила свечи спаяли всё вместе, не дав исчезнуть в небытии. В результате здесь, в Аду, образовался стабильный островок Света. Разумеется, он чужд этой вселенной, и, как я понимаю, тут произошло то же, что в Радуге миров приводит к образованию изнанки. Бездна отвергает это место, отказываясь от него, выталкивая в отдельное подпространство. И пока Игнациус не пожелает — никто извне туда, вернее, сюда, на территорию храма, не попадет. Потому-то ему никто вреда причинить и не может, но и покинуть обитель, пока слит с нею воедино, ему не дано. Эту связь может разрушить лишь он сам, и никто иной. Ему достаточно захотеть шагнуть за порог, и Бездна сама с радостью вытолкает его в Реку душ. Уверен, что темные боги откроют для него проход, лишь бы он убрался отсюда.
— Ты не ошибаешься? — с сомнением
