Вычислитель (тетралогия) - Александр Николаевич Громов
Первое же животное, ринувшееся, потеряв голову, прямо на людей, Эрвин принял на пику. Стряхнул агонизирующую добычу, с радостью узнав в ней то самое животное, которое он сумел когда-то убить, чтобы поддержать себя и Кристи. Тогда он еще надеялся, что Кристи дойдет…
Ужасно заорал Иванов и замахал руками, пытаясь напугать ополоумевших перепончатолапых… Глупец. Страшны не эти хрупкие создания, страшны те, кто охотится на них…
Переложив пику в левую руку, Эрвин размотал бич. Шагнул вперед.
– Спину мне прикрой!
Не услышал ничего в ответ и мысленно выругался. Где служил этот тип, в каком таком спецназе? Библиотекарем в учебном центре?
Ополоумевшая «лань» метнулась в сторону из-под самого острия пики, и в ту же секунду на спину жертвы обрушился хищник. Одним движением челюстей перервав ей нетолстую шею, он вмял бьющуюся добычу в зыбун и внимательно посмотрел на Эрвина. Оскалился, присел перед прыжком…
Бич встретил хищника в воздухе, рассек ему морду, но не остановил. Едва успев уклониться от удара когтистых лап, Эрвин вновь обрушил бич на круп зверя. Тот взревел и вскинулся на задние лапы. Навис над людьми. Зря: обсидиановое острие глубоко вошло ему в брюхо.
Эрвин вырвал пику, и хищник отпрянул. Он не понимал, что умрет, и вовсе не хотел умирать, но странные двуногие внезапно перестали интересовать его как добыча. Зверь покрутился на месте, разбрызгивая кровь, метнулся было в сторону пробежавшей мимо «лани», как велел ему инстинкт, и вдруг просто исчез. Казалось, само болото разверзло пасть и в одно мгновение поглотило зверя. Раздался звук «ап!» – и громадная пасть закрылась, и разгладился бугор, очень похожий на вспученный болотный ковер, но не являющийся им… Эрвин подхватил убитое перепончатолапое.
– Не стоим! – крикнул он. – Уходим, быстро! Вон туда!
Преследуемое стадо уже давно скрылось в дымке над болотом, а они все еще спешили поскорее уйти подальше от страшного места. На ходу – почти на бегу – Эрвин порой тыкал перед собой пикой. Только когда дыхание обоих стало учащенным, а Иванов сильнее захромал, Эрвин рискнул остановиться.
– Уф-ф! – сказал он с веселым удивлением. – Спаслись, надо же… Знаешь, кто это был?
– Ты о ком? – кашляя и отплевываясь, выпершил Иванов.
– О проглоте. Те звери, что преследовали стадо, просто мускулозубые, форфикуладонты, я тебе о них говорил. Видел, как у них челюсти работают? Форфикула – это ножницы по-латыни. Вжик – и голова прочь. Но эти-то хоть известны, а проглот – это нечто! Сказать по правде, я думал, что все упоминания об этом звере – просто фольклор. Ошибался. Великолепный подстерегающий хищник, замечательная мимикрия. А пасть? Ты видел пасть?
– Еще бы, – буркнул Иванов. – Не слепой.
Оба помолчали, восстанавливая дыхание.
– Теперь я понимаю, почему это животное не описано зоологами, – сказал после паузы Эрвин. – Кто мог описать, тот просто не выжил. Вот и некому описывать. Что ж, на то оно и Саргассово болото…
Иванов не слушал – глаза его постепенно округлялись, а заросшее грязное лицо приняло обиженное выражение.
– Это что же? – плаксиво выкрикнул он. – Еще и это? Мало нам змей, язычников, грибов и прочей нечисти, зубастиков этих твоих, – так теперь еще иди и жди, что тебя просто сглотнут, как червяка?! Так, что ли?..
Эрвин только вздохнул.
Глава 13
Бунт
Никому не нравится, когда его глотают, словно червяка.
Особенно человеку.
С какой стати допотопная тварь, у которой мозг-то с ноготок, дерзает покушаться на человеческую плоть? Почему проглот и прочие примитивные гады Хляби не желают знать свое подчиненное место? Или человек не высшая форма жизни на этой планете?
И трудно порой понять: допотопная тварь действует по велению голода и праву силы, больше ничего. Отбрось вредные заблуждения, человек: здесь ты не более чем звено пищевой цепи. Ну а то, что твой ужас неминуемой смерти сильнее, чем у примитивных существ, благодаря крупному и развитому мозгу, никого не волнует. Сам виноват: зачем тебе такой мозг?
Дано: легенда оказалась правдой, в болоте существует подстерегающий хищник, именуемый проглотом, блестящий мастер маскировки. Он малоподвижен, но, возможно, способен на короткий бросок. Как избежать знакомства с его пищеварительной системой?
Вглядываться. Тыкать шестом в подозрительные места. Ежесекундно быть готовым к действию. Только это.
Поможет ли?
Очень далеко не факт. Впереди не увеселительная прогулка. Усталость доведет до безразличия, монотонность притупит чувства, и это при том, что даже свежий человек, судя по всему, может в трех шагах не заметить затаившегося проглота. Значит – судьба. Или – или. Опять везение или невезение и никакой полезной математики.
Иванов наотрез отказался торить путь. Эрвин ничего не сказал и до темноты шел первым, держась протоптанной стадом дороги. Ужина не было, завтрака тоже. Переночевали лежа на шестах, причем Иванов опять заснул в свое дежурство. На рассвете Эрвин выдернул из-под него свой шест, справил в стороне малую нужду и, не слушая ругательств напарника, не оглядываясь на него, взвалил на плечо тушку «лани» и побрел на северо-запад. Оставленная стадом широкая полоса была еще вполне различима. Если в ее пределах и прятались другие проглоты, то теоретически они сейчас должны были быть сыты и неактивны.
Теория – хорошая вещь. Если она правильна.
Иванов догнал Эрвина не скоро – ныл позади, ругался, кричал, что не по-товарищески бросать компаньона, умолял подождать, – но все-таки догнал. Тогда Эрвин остановился, обернувшись к нему.
– Ступай вперед.
Иванов тут же сделал шаг назад.
– Опять я, да? Наживка я тебе? Наживка?
Начал слезливо, а кончил с угрозой в голосе. Эрвин со вздохом бросил под ноги лишнее, снял с плеча смотанный бич.
– Ты пойдешь первым в любом случае. Со мной или без меня – решай сейчас и окончательно. Не хочешь подчиняться – расходимся прямо сейчас, и не советую тащиться за мною: это действует мне на нервы и будет пресечено. Что скажешь?
Иванов молчал, набычившись.
– Долго ждать не стану, – поторопил Эрвин. – Ты решил?
– Ладно, – пробубнил Иванов. – Я пойду…
– Тогда вперед. Путь стада видишь?
– Ага.
– По нему и двигай.
Шли молча, да и о чем разговаривать? Поначалу Иванов хромал сильнее обычного, но потом то ли втянулся, то ли просто понял, что будить в Эрвине жалость – напрасный труд. Встретили останки двух «ланей», доедаемые шевелящимися клубками змей. Держась низко над болотом, стороной прошло гонимое ветром розовое облачко то ли мелких насекомых, то ли каких-то семян, с виду безвредное, и не испытали
