Закон Мёрфи в СССР - Евгений Адгурович Капба
Потому корабль мог бороздить всё, что угодно — это было совершенно не важно. И даже вельветовый пиджак, который жал мне в трех местах сразу не мог испортить момента.
Девочки вели себя вполне прилично: держали в руках букетики и вертели головами, разглядывая советское великолепие церемониального зала. Мы так и приехали вчетвером: я, Тася, Вася и Ася. Хотели пожениться тихо, мирно, без суеты, а потом поехать праздновать в ресторан — столик был заказан.
Конечно, всё пошло к черту! И случилось это ровно в тот момент, когда я намеревался вынести Таисию на руках за порог.
— УРА-А-А-А!!! — заорал мне в самое ухо Старовойтов, так что я едва не выронил жену прямо на пороге ЗАГСа.
— Ура-а-а-а! — вторили ему коллеги из корпункта.
— ГОРЬКО! — дуэтом завопили браться Приваловы — одетые в гражданское, веселые и хмельные.
— ПОЗ-ДРА-ВЛЯ-ЕМ!!! — кричали пацаны из Федерации дворового бокса во главе с невесть откуда взявшимся тут Тимохой Сапуном и "волкодавы" под предводительством Тохи Шевченко.
Грохнули хлопушки, заплескали крыльями белые голуби, улетая в ясные, солнечные небеса. Вездесущий Стариков носился вокруг с фотоаппаратом и щелкал вспышкой. Я опустил Тасю на ступени крыльца и подавился вдохом: из черной "чайки", которая притормозила прямо на тротуаре, один за другим вылезали Исаков… Волков… И — Машеров!
— Аха-ха-ха, Гера, ну что же ты? Не по-нашему это, не по-партизански! Горько, товарищи? — батька Петр улыбался широко, радостно.
— Горько! Как есть — горько! — подхватили Исаков и Волков.
Они что — думают что меня надо уговаривать, чтобы поцеловать Тасю? Мы целовались долго, очень долго, а потом, когда оторвались друг от друга — оглохли от аплодисментов. У ЗАГСа собралась целая толпа — еще бы, Машеров приехал!
— В "Потсдам", товарищи! — зычный голос Петра Мироновича услышали, кажется, все присутствующие. — У моего друга свадьба!
Вот вам и "тихо расписались"!
Глава 25 или эпилог, как вам будет угодно
В охотничьем домике Машерова в Выгонощанском было многолюдно.
Доведенная до ума загородная резиденция на эту неделю стала домом для целой команды единомышленников: самого Петра Мироновича, его верного цербера — Сазонкина, а еще — Волкова, Исакова и других, из высшего звена, до этого мне неизвестных, но занимающих самые серьезные руководящие должности.
Официально — я записывал серию интервью с… С ними со всеми и записывал. Рубрика называлась "Без галстуков", и делал я ее в своем стиле: трепался с сильными мира сего о яичнице, шашлыках, рыбалке, музыке, фильмах, литературе — о чем угодно кроме политики и модернизации. То есть, конечно, термин "Модернизация" теперь употреблялся исключительно с большой буквы. Хорошо хоть не "Perestroika"…
Все гости охотничьего домика были людьми Машерова и представляли собой тот самый "машеровский призыв". В основном это были провинциалы из самых разных уголков Союза — не только из Белорусской ССР, крепкие хозяйственники и матёрые служаки из МВД и КГБ, чаще всего сравнительно молодые — лет тридцати пяти-пятидесяти. У Романова был свой, "романовский" призыв — например, в партийном аппарате и в Министерстве иностранных дел обосновалась, целая толпа уверенных в себе, образованных и интеллигентных ленинградцев самого разного возраста. Да и в вооруженных силах на смену семидесятилетним генералам начали приходить те, кто нюхнул пороху в Афгане и на других "дальних подступах к рубежам социалистического Отечества". Григорий Первый и батька Петр как будто разделили ответственность — Машеров занимался в основном делами внутренними: экономикой и социальной сферой. Романов — внешней политикой и оборонкой. Не без оговорок, конечно, но в целом — дело обстояло именно так.
Сколько может продлиться шаткий паритет и очевидное распределение сфер влияния — это был самый главный вопрос, который обсуждала зарубежная пресса на разные голоса. Они даже обозвали такую практику "тандемом", от чего я мысленно морщился: термин "тандем" применительно к началу двадцать первого века имел вполне себе четкие имена и фамилии. Советские же акулки пера с линеечкой вымеряли размеры фото Григория Романова и Петра Машерова, потому как не дай жеж Бог в газете чей-то портрет окажется размером больше хоть на пару миллиметров! А еще — мучились от жуткой дилеммы: кого из двух руководителей поставить выше, а кого — ниже, кого — правее, а кого — левее?
А советский народ дышал полной грудью, надеясь, что наконец-то что-то начнет происходить, и опасливо оглядывался по сторонам, боясь, как бы чего-нибудь не случилось…
Так или иначе — неделя в Выгонощанском, в ходе которой высокие гости предавались любимой забаве советской элиты — охоте, прошла для весьма продуктивно. Серия неформальных интервью должна была получиться довольно интересной. И не только благодаря моим сомнительным талантам в публицистике! Немалую роль сыграл и верный диктофон: всё-таки разговор у костра или за кружкой пива — это совсем другие тона и другие истории, чем выверенная и зажатая беседа под гнетом кабинетных стен. Черта с два я подобрался бы к молодому и перспективному министру легкой промышленности у казана с шурпой, имея в руках огроменную звукозаписывающую хреновину типа МИЗ-8 или Днепр-8 весом в шесть килограмм…
Писал я уже затемно, разбавляя томные вечера долбежкой и грохотом печатной машинки. А утром отдавал материал своим респондентам на вычитку. Те смеялись, что-то поправляли, показывали Машерову, снова смеялись — и давали добро. Видимо, мне удалось нащупать настроение и стиль, который устраивал и их, и меня. Была надежда, что и читатели найдут такой подход к беседам с руководителями Страны Советов занятным.
Погода стояла отличная — легкий морозец, покрытые белым, сверкающим снегом поля, пушистые заснеженные деревья, голубое небо с редкими облаками и яркое солнце… Такая зима для Беларуси — настощий подарок!
Машеров — как будто помолодевший лет на десять, веселый и обаятельный, всегда с иголочки одетый, просто наслаждался природой и любимым хобби в компании людей, которым мог доверять. Подстрелив метким выстрелом огромного вепря он радовался как мальчишка и принимал поздравления, и улыбался широко и искренне. Таким я его никогда еще не видел — разве что на нашей с Тасей свадьбе?
Волков не расслаблялся — его специалисты широкого профиля вместе с людьми Сазонкина занимали флигель и — бдили. Скорее всего, вокруг самого заказника рассредоточились части какой-нибудь отдельной танковой армии, или там — не так давно сформированной Брестской 38-й десантно-штурмовая бригады. С целью обеспечения безопасности первых-вторых-десятых лиц государства, или вроде того. Но наверняка сие мне было неизвестно.
