Энтони Рейнольдс - Отметка Калта
В башню вошла еще одна фигура. Она от горла до пят покрыта золотой броней. За спиной колышется ало-оранжевый плащ. На новоприбывшем нет шлема, но темные волосы над худощавым лицом опоясаны венцом из серебряных листьев и золотых перьев. Обнаженный меч в его руке — из тронутого огнем серебра.
Гог смотрит в глаза коронованного, и какой-то миг те зеленые, как море. Ему знакомы эти глаза, хотя Гог никогда их раньше не видел. Где-то неподалеку бьет молния, и в мгновенной вспышке глаза золотой фигуры заполняет текучая чернота.
Только теперь Гог снова слышит голос ветра. Тот слаб, словно далекий крик. Ветер яростно вопит, требуя крови. Гог содрогается. Он чувствует, как внутри черепа нарастает давление. Он крепче сжимает тебя отведенной рукой и шепчет звук, от которого у него трескаются зубы. Кровь на твоем клинке начинает шипеть и испаряться. Тень Гога ползет по полу. Ливень начинает бить, словно град. Коронованная фигура совершенно неподвижна, ее неумолимое лицо как будто вырезано из мрамора.
Гог рубит сплеча, но фигура встречает удар одновременно с ударом грома, и клинок Гога разлетается. В воздухе вертятся острые стальные обломки. Гог тут же разворачивается. Ты мчишься к коронованной фигуре, и твое лезвие царапает золото. Острие находит стык между двумя пластинами и пробивается вглубь. Гог издает торжествующий рев.
В этот миг твой кончик наталкивается на безупречную серебряную кольчугу. Коронованная фигура произносит одно-единственное слово, которое гремит вместе с эхом грома.
Гог падает на колени с треском ломающихся костей. Его руки шарят по скользким от дождя плитам, и ты едва не выпадаешь из пальцев. Фигура смотрит на него сверху вниз, капли дождя падают на кубки, перья и розы, выгравированные на золотом доспехе. Она поворачивает свой меч, направив его в шею Гога.
Ты чувствуешь, как пальцы Гога крепче сжимаются на твоей рукояти. Он все еще слышит далекие крики ветра — голоса требуют крови, подношения, окончательной платы за его противоестественно долгую жизнь. Гог знает, что у него остался лишь один удар, и он должен поднести смерть голосам по ту сторону теней.
Занесенный над Гогом меч вздрагивает. Ты приходишь в движение первым, пронзая горло Гога и погружаясь в мозг. Гог смотрит на коронованную фигуру холодными мертвыми глазами, а затем заваливается вбок.
Фигура опускает незапятнанный кровью клинок, а по мертвой плоти распространяется разложение — отложенный конец растянутой жизни берет свое. Череп Гога вокруг тебя начинает распадаться. Мышцы, кровь и мозг превращаются в грязное желе. Коронованный наблюдает, как тело растворяется. Выражение его лица не поддается прочтению. Он знает, что его победу чего-то лишили, но не знает, чего именно.
Спустя долгий миг он разворачивается и выходит из разрушенной башни. Его ожидают стоящие кругом рыцари, которые держат факелы, колышущиеся от ветра. Один из рыцарей склоняет голову.
— Сеньор, нам придется дождаться окончания бури, прежде чем разжигать огонь, — говорит рыцарь. Коронованная фигура качает головой и идет дальше.
С облаков над головой нисходит столп молнии, который бьет в разрушенную кладку. Грохот грома смешивается с визгом взрывающегося дерева и трескающегося камня. Рыцари прикрывают лица, но остаточный образ молнии останется у них перед глазами еще много часов.
Ты чувствуешь прикосновение молнии, однако она не сокрушает тебя. Ты безмятежно лежишь в развалинах башни, пока тебя погребают под собой расколотые камни и тлеющие угли, а в небе бушует буря.
Третье
Ты спишь под землей. Дремлешь в постели из пепла. В земле над тобой растут только отравленные растения, а люди сторонятся груды битого камня, которая некогда была башней. Кость на твоей рукояти гниет, корни обвиваются вокруг клинка, словно скрюченные пальцы. Реки разливаются и высыхают. Вырастают деревянные и каменные города, заканчивающие свое существование в огне. Войны перемалывают землю в грязь, и кровь просачивается вниз, тревожа твой прерывистый сон. Небо темнеет от дыма топок и заводов, железо и крутящееся колесо меняют мир. Люди открывают новые истины, забывая старые пути.
Королевства с империями растут и заключают договоры. Моря и океаны пересыхают, превращаясь в пыльные котловины. Небо покорено, и оказалось, что на его тверди нет богов.
Опускается ночь. Из темноты вновь выползают страхи прошлого. Люди сбиваются вместе возле остывающих углей цивилизации. Желанный рассвет становится шуткой, над которой смеется ветер, дующий среди костей на мертвых континентах.
А затем, когда это уже кажется несбыточным, появляется свет.
Свет падает на тебя, когда пальцы соскребают грязь. Это не солнечный свет, а резкое белое свечение точечных фонарей. Обнажив твое твердое тело, грязные пальцы останавливаются. Все следы крови давно разложились и исчезли с твоей поверхности, кольчуга и сломанный меч проржавели и почти сгинули, а тело Гога растворилось в земле. Остался только ты — осколок холодной черноты в грязи.
Ничем не прикрытый теплый указательный палец проводит по твоему клинку, ощупывая волны и узоры. Палец замирает. Он принадлежит человеку по имени Жаккил Хакоан. Тот молод и считает себя умным.
Пещера холодна как лед, тепло вытягивают механические башни, которые обогревают верхние уровни улья, однако Жаккил все равно потеет. Его круглое лицо и руки обнажены и растрескались, но это не имеет для него значения — ему нужны руки, чтобы чувствовать землю, а в шлеме он будет все равно что слепым. Его изолирующий костюм взят снизу общей кучи, и система температурного контроля неисправна. Да, в нем тепло, однако слишком тепло. Жаккилу кажется, будто он в тропических джунглях, а не в четырех километрах ниже поверхности улья.
Ему никогда не доводилось видеть джунгли, по крайней мере настоящие. Разумеется, он видел пикты. Просматривал информацию и читал все свидетельства об огромных джунглях прошлого. Джунгли есть на других мирах, лежащих за пределами сферы Солнца. Жаккил надеется, что однажды увидит их. Именно это желание удерживало его на работе в низовом составе трех экспедиций Консерватории. Раскопки подземных пещер Альбии — просто последний шаг в его амбициозном пути. Жаккилу Хакоану хочется побывать в разных местах, увидеть их прошлое и овладеть какими-нибудь их тайнами. Его волнует не высшая цель Консерватории, а только то, куда она может его привести.
Он облизывает большой палец и стирает землю с части твоего клинка. Его взгляд фокусируется на твоем пятнистом черно-сером теле. Пронизывающие тебя светлые слои напоминают облака в ночном небе. Жаккил смотрит на свой палец, на размазанную по коже грязь, а затем снова на тебя. Не смотря на обволакивающий жар костюма, он дрожит. Жаккилу кажется, что он стал един с прошлым, потянулся через Долгую Ночь, чтобы прикоснуться к душе кого-то, кто умер до того, как люди достигли звезд. Он облизывает тонкие губы и вытаскивает тебя из грязи.
Твое лезвие пускает из его ладони бусинку крови. Он издает удивленное шипение.
— Что-то нашел, Хакоан? — по пещере разносится голос.
Жаккил тихо ругается под нос и убирает тебя в подсумок на бедре. Он бросает взгляд направо — в десяти метрах от него в траншее работает Магритт. Похоже, что она поглощена небольшим участком земли перед собой. Он оборачивается налево и видит две фигуры, стоящие на краю рва. На них тускло-серые изолирующие костюмы с глянцево-черными обогревательными трубками и забралами из прозрачного хрусталя. Это начальники, надзирающие за раскопками. У обоих на лице ненавистное Жаккилу выражение серьезной проницательности. Позади них бродит группа подчиненных, словно птицы, которые ждут, когда фермер выронит кукурузное зернышко.
— Ну? — произносит тот, кто называет себя Навидом Мурзой.
— Ничего, — отвечает Жаккил. — Показалось что-то в слое гари, но это был просто камень, — он поднимает неровный серый обломок, который только что вынул из стены траншеи.
Он ждет, на сей раз радуясь, что потеет из-за костюма.
Мурза переводит глаза на камень. Жаккилу не нравится этот умный взгляд.
— Ты вскрикнул, — замечает второй. Его зовут Хавсер. Каспер Хавсер. Некоторые из младших говорят, будто в имени есть что-то смешное, словно это шутка. Жаккил не понимает шутки и не любит Хавсера.
— Мы решили, что ты нашел что-нибудь, заслуживающее внимания, — продолжает он.
Жаккил ухмыляется и поднимает ладонь, демонстрируя порез и узкую кровавую полоску.
— Порезал руку об осколок камня.
Хавсер смотрит на руку, хмурится и отворачивается. Мурза задерживается еще на мгновение, продолжая глядеть на камень в руке Жаккила. Затем пожимает плечами и молча уходит за Хавсером. Жаккил выдыхает и оглядывается на Магритт. Прежде чем они успели встретиться глазами, та отводит взгляд.
