Сергей Куприянов - Темные ветры империи
Следующая очередь прошла впритирку со мной. Я оглянулся на бегу и увидел парня возле лаборатории. Он стоял, расставив ноги, и целился в меня. До штабного дома оставались считанные метры. Я резко остановился, присел и выстрелил в его направлении. Никакого желания убивать его у меня не было и в помине, требовалось лишь заставить его понервничать. Он отреагировал с похвальной быстротой, рухнув на землю. Молодчик!
Если идти через дверь, то придется обегать дом, теряя драгоценное время и подставляясь под очередного желающего пострелять. Я поступил проще, на бегу всадив несколько пуль в окно, за которым уже никто не маячил, а потом прикладом вынес раму. За последние полчаса я побил окон больше, чем, наверное, за всю предыдущую жизнь. Будет о чем внукам рассказывать на пенсии, если я доживу до того и другого. В процессе этого стремительного акта вандализма я увидел, как кто-то выскочил за дверь.
Мухой проскочив чей-то кабинет, я выбежал в коридор и выпустил очередь поверх голов двоих вояк.
- Лежать!
Они на удивление быстро со мной согласились и плюхнулись на пол. Автомат был только у одного, и я отшвырнул его ногой в сторону от греха подальше. Ну и где мне искать Лося?
- Где Кононов? - спросил я, сунув горячий ствол за ухо одного из лежачих.
- На складе, - не стал запираться тот.
- Как на складе? - опешил я. Вот это называется, приехали. - Зачем?
Нет, до склада, пожалуй, мне не добраться. Я и сюда-то, можно сказать, с трудом пробился. Стреляй тот парнишка чуть получше - все, заказывай венки и оркестр. Или все же рискнуть? Да нет, глупо. Ну и что теперь делать? Уж лучше бы при покойнике остался. Тепло, сухо и мухи не кусают. Черт! Это же надо так влипнуть! Но что он делает на складе? Сейчас, когда по идее решается судьба его личная и всех этих людей. В такой ситуации командир должен находиться либо на командном пункте, то есть здесь, либо на переднем крае обороны, сиречь у стены. А он в тылу, на складе, как какой-нибудь обозник задрипанный.
- Почему на складе? - снова прижал я ствол к волосатому уху. - Что он там делает?
- Минирует.
Он чего, псих? Что минирует? Зачем? Мысли у меня встали враскоряку и никак не хотели собираться в кучу.
- Что он взрывать собрался?
- Все, - буркнул горе-вояка в собственный согнутый локоть, куда упирался носом.
Все? Это что, из той пьески, в которой прозвучало классическое «Так не доставайся ж ты никому!»? Ничего себе! Нет, я, конечно, люблю сильные финалы, но при этом предпочитаю оставаться в качестве зрителя. А эти? Тоже хороши! Их взрывать собираются, а они думают отстреливаться от неприятеля. Да и какого неприятеля, господи! По сути, если даже считать, что там кто-то есть, это же свои. Такое поведение свойственно либо законченным преступникам, либо законченным же психам. Ну или то и другое вместе.
- А ну марш отсюда! Марш! Бегите, пока вас всех тут не положили.
- Куда? - спросил вояка.
- Туда! Берите людей, садитесь на паром и чешите отсюда. И не возвращайтесь, пока все тут не успокоится.
Он приподнялся и неуверенно на меня посмотрел.
- Это как же так-то?
- Быстро, вот как.
Нет, это невозможно. Ну что за люди! Ладно, в конце концов у них свои головы имеются. Мне-то что делать?
- Пошли, пошли! - поднимал я их пинками и дождался, пока они, то и дело оглядываясь на меня, выйдут на улицу.
Бездумно подняв автомат - не привык, что оружие бесхозно валяется, - повесил его на плечо и открыл ближайшую дверь. По странному совпадению это был знакомый мне кабинет с пишущей машинкой. Только на этот раз он был пуст, а окно распахнуто. Гарнизон бежал. Отстегнув рожок магазина, заглянул в него. Матово блеснули желтые бока патронов. Сунул его за поясной ремень. Может еще и пригодится. Автомат оставил на столе. Я не Рембо, чтобы с двумя автоматами бегать. Тяжело да и неудобно.
Ну что ж, расклад такой, что, хочешь или нет, а на склад идти придется. Я посмотрел в раскрытое окно. Вот и выход тебе готов. Очень любезно с их стороны. И нечего тянуть время. Не то что с минуты на минуту, а уже через несколько секунд здесь появятся люди с автоматами в руках и тогда нам придется друг друга убивать. Мне далеко не двадцать лет и я уже давно не испытываю удовольствия от игр в войну, по окончании которых, это я наверняка знаю, убитые не встают и не расходятся по домам пить чай и делать домашнее задание под мамкиным присмотром. Надо решаться. Я прикинул мой боезапас. В сторону паренька я выпустил пять или шесть пуль, в потолок не меньше трех. Почти треть рожка. Хватит пока. Хотя для чего хватит? Я же никого не собираюсь убивать. А вот меня, полагаю, да. И тогда мне придется стрелять в ответ. Мне жуть как не хотелось туда отправляться. Просто ноги не шли, как будто обладали собственной, отличной и независимой от моей волей. Я знаю, что это такое. Это называется страх. Если дать ему овладеть собой, пиши пропало. Большими такими буквами.
Коммуникатор на моей руке завибрировал, принимая послание. Интересное дело! Это кто же мне дозвонился? Я посмотрел на экран. Сигнал шел от мустанга. Кто-то пытался его вскрыть. Я переключился на динамики.
- Пошел на хрен! - гаркнул я. И вдруг нашел решение. Не панацея, но отчего бы не попробовать. - Внимание! На острове! К нам поступила информация, что вас собираются взорвать. Мы не хотим ненужных жертв. Сейчас у вас находится наш представитель, прокурор Попов. Он постарается спасти вас и ваши семьи. Предлагаем вам оказать ему в этом всю возможную помощь. После этого все желающие могут покинуть остров или остаться на нем, как сами захотите.
Ну вот. Пожалуй, большего я сделать не мог. Если у них хватит ума, то прямо сейчас сядут на паром и свалят отсюда подобру-поздорову ко всем чертям. А еще лучше - дадут этому Лосю по башке и вся недолга. Мечты, конечно, я это сам понимал, в жизни так не бывает, но отчего бы не помечтать. Ведь может статься и так, что никуда они отсюда уходить не хотят. С чего я взял, что им тут плохо? Это мне тут, возможно, было бы не по себе. Они же ничего, привыкли и другой жизни не знают и знать не желают.
Я шагнул в окно и едва не остался под ним навсегда, потому что сверху на меня летел здоровенный дрын размером с тележную оглоблю. Как я из-под него вывернулся, даже не могу сказать, просто в последний момент оттолкнулся всем, чем только можно, от подоконника, стены, воздуха и не знаю еще от чего, и рванулся вперед. За моей спиной со страшным свистом пролетело орудие моего убийства, которое, гулко столкнувшись с почвой, отскочило и ударилось о стену. Я обернулся, изготовившись стрелять на поражение, и не стал. Передо мной стояла давешняя женщина, которую не так давно я застал в этой самой комнате за писаниной, и смотрела на меня ненавидящим взглядом.
- Ну? Чего смотришь? Стреляй, фашист!
Меня много как обзывали, порой весьма неожиданно и вычурно, но чтобы вот так, фашистом. Это со мной впервые. Я даже как-то растерялся.
- Фашист-то почему? - спросил я.
- Потому что вы хотите всех нас уничтожить! - выпалила она.
- С какой это стати?
Беседовать с ней у меня не было ни времени, ни желания, но просто так повернуться и уйти казалось как-то не по-человечески. Да и опасно, в конце концов. Звезданет еще по затылку, с нее станется.
- Я знаю!
- Ну и дура. Дубину положи.
Она выпустила дрын, и тот упал к ее ногам.
- Стреляй!
- Да пошла ты. Развернулся и тоже пошел.
Ну и порядки у них тут. Бьют и фамилии не спрашивают. Кто ж ей так мозги-то загадил? Впрочем, я знаю ответ на этот вопрос. Фашист! Это ж надо так приложить. Нет, в самом деле обидно. Ну какой я фашист? Каким боком?
Выйдя из-за угла дома, я увидел тех самых мужиков, которые хотели прищучить меня около лаборатории. Они старательно делали вид, что спешат. Теперь я знал про них одну очень важную для меня вещь - как вояки они никакие. Обычные мужики, которых выучили делать несколько простейших вещей, но не более того. Я вскинул автомат и засадил очередь поверх их голов.
- Ложись!
Похоже, исполнение этой команды им преподавали прежде всего, потому что они плюхнулись с редким проворством.
- Не двигаться!
Они привыкли чувствовать свое превосходство с рождения. Ну еще бы - кроме них, автоматического оружия на территории практически ни у кого не было, да еще в таком количестве. Поэтому ни о каком активном сопротивлении им и речи быть не могло, разве что мелкие стычки партизанского характера, больше похожие на акты отчаяния. Да и те, полагаю, давно закончились, поскольку никакие партизанские действия не способны продлиться сколь-нибудь долго без внешней подпитки - продовольствием, фуражом, одеждой, оружием, медикаментами. Здесь о подобном даже мечтать не приходилось, слишком велик уровень бедности, люди и так еле сводят концы с концами. Возможно, встреченные мной Медведи представляют собой потомков таких партизан, приспособившихся к почти автономной жизни в лесу. Правда, утверждать это я бы сейчас не взялся. Словом, островитяне без особого труда заняли и удерживают доминирующую позицию, каким-то образом подкрепив ее почти религиозным поклонением своему предводителю. А уж дальше в действие пошли слухи, многократно искажаемые и приукрашиваемые при передаче из уст в уста. Как раз в этом ничего удивительного нет. Поэтому подданные Лося-Кононова только выглядят грозно, а на самом-то деле у них нет никакого опыта ведения боевых действий, разве что карательных экспедиций, что далеко не одно и то же. Воевать и наказывать вещи хоть где-то и схожие, но в чем-то принципиальном очень разные. Если солдаты и офицеры в бою знают, что рискуют собственными жизнями, то каратель, в общем-то, на активное сопротивление не рассчитывает. А если его получает, то теряется и отступает.
