Александр Сухов - Пламенный Путь
В общем и целом чувствовал я себя вполне уверенно. Однако действительность оказалась намного мрачнее любых прогнозов магов-предсказателей и хваленого «Умника» – супер-пупернавороченного компа, оценивавших успех операции с вероятностью в девяносто процентов. Едва я, прибыв на место, попытался высунуть голову из воды, меня обработали то ли «Дубиной великана», то ли «Горной лавиной», а может быть, еще чем-нибудь из серии убойных заклинаний. Если бы не магический метаболизм, меня бы, наверное, и в живых-то уже не было, а так парюсь на шконке в темнице, кости целы, и даже мясо в сохранности. Легкое недомогание не в счет. Вот только, к великому своему сожалению, не имею возможности воспользоваться своим магическим даром. Меня как будто отрезали от Силы непроницаемым коконом, превратив в обычного человека, неспособного силой своей мысли хотя бы свечу зажечь или создать самую элементарную иллюзию.
И все-таки во всем случившемся был один положительный момент. Меня не убили сразу, а поместили в камеру. Значит, пока что я для чего-то нужен Архонту или еще кому-то из его окружения. А это, в перспективе, какой-никакой шанс. Постараюсь не упустить, когда он реально появится. А пока тюремщики решают, что со мной делать, попробую заснуть. Все равно никаких иных развлечений здесь не предусмотрено.
Несмотря на возбужденное состояние, отключиться мне удалось довольно легко. По всей видимости, это была реакция моего организма на перенесенный стресс. Сон приснился вполне соответствующий ситуации, как бы склеенный из абсолютно не связанных друг с другом эпизодов. Сначала я вновь оказался во дворце императора разумных жуков с огнеметом в руках, и со всех сторон на меня перли, клацая челюстями и мощными клешнями, отборные гвардейцы. Я попытался было применить свое оружие, но огненные струи стекали с хитиновой брони, не принося жукам никакого вреда. Шедды были от меня в нескольких метрах, и я начал задыхаться от их невыносимого запаха, но тут, откуда ни возьмись, возник Андрей Шатун с небольшим баллончиком аэрозоля в руках и начал усердно опрыскивать ряды наступающих его содержимым. Удивительно, но там, где оказался бессильным мощный огнемет, помог чудодейственный спрей. Жуки начали дружно падать на спинки и сучить лапами. Более того, они на глазах уменьшились в размерах и в конечном итоге превратились в кучку дохлых тараканов. Одновременно поменялась окружающая обстановка. Теперь мы с Андреем были ни в каком не дворце, а на кухне его холостяцкой квартиры. На полу толстый слой мертвых тараканов. Шатун поставил на кухонный стол баллончик с аэрозолем и наставительным тоном, отчего-то голосом Аполлинария Митрофановича произнес: «Запомни, Аристарх, лучше дихлофоса, иначе говоря диметил-дихлорвинилфосфата, супротив пруссаков средства нет. Хватай-ка веник в руки, и чтоб через минуту этого безобразия тут не было».
Я пригляделся повнимательнее к Шатуну и тут же понял, что это и не Андрей вовсе, а загадочный Маг – «Летучий Голландец».
Чародей азартно подергал себя за седую бороду и восторженным голосом произнес:
– Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе[9]. Великолепно сказано! Не правда ли, Аристарх? Прям готовое заклинание… – Но, осекшись, призадумался ненадолго, затем беспечно махнул рукой. – Ладно, после разберемся, куда его применить.
Неожиданно фигура старого мага растеклась белесоватым туманом, я вдруг оказался в кабинете Великого Князя. Иван Николаевич сидел за столом и интенсивно массировал виски. Затем поднял на меня красные от хронического недосыпа глаза и, криво улыбнувшись, сказал:
– Ты только не переживай, Аристарх, мы тебя непременно вытащим. Вполне вероятно…
Договорить он не успел, декорации вновь скачкообразно поменялись. Я понял, что стою на Арбате, полностью обнаженный, с гитарой в руках. Мне мучительно стыдно и очень хочется чем-нибудь прикрыться, но, кроме музыкального инструмента, у меня ничего нет. Мимо проходят толпы людей, но никто даже не смотрит в мою сторону, как будто не видят меня. Я понимаю, что по приказу Учителя должен петь проклятые гусарские песни, но, как только я начну это делать, на меня непременно обратят внимание. Дилемма: молча стоять в ожидании какого-то чуда или начать горланить: «Когда я пьян, а пьян всегда я». Но тут я вдруг понял, что не смогу петь, поскольку шапка, в которую мне должны бросать денежку прохожие, отсутствует.
«Боже правый! – подумал я. – А говорят, безвыходных ситуаций не бывает». И в следующий момент выпал в реальность.
Проснувшись, открыл глаза и увидел перед собой двух парней, обряженных (черт побери, глазам своим не верю) в эсэсовскую форму времен Третьего рейха. Оба были как братья-близнецы или клоны: белобрысы, широкоплечи, росту за два метра.
– Очухался, диверсант, – выдал по-немецки один из «клонов», равнодушно взирая на меня своими водянисто-голубыми зенками. – Собственными ногами потопаешь или предоставишь нам возможность применить к тебе третью степень физического воздействия? Сразу предупреждаю, мы будем тебе за это премного благодарны.
Не имею представления, что такое «третья степень физического воздействия», и не хочу знать. Поэтому, бегло оценив ширину плеч и размеры кулаков эсэсовцев, тут же поспешил заверить ребят на их, как я понимаю, родном языке, мол, здоровье для меня самое дорогое на свете и за просто так терять его не имею желания.
– Молодец, здраво мыслишь, – сказал второй топтавшийся у настежь распахнутой двери камеры «клон». – В таком случае подъем и на выход.
Я поступил как мне было велено. Поднявшись на ноги, былой слабости не почувствовал. Здоровье вроде бы вернулось ко мне. Но, к великому моему сожалению, я все еще был полностью отрезан от Силы.
Лишь поднявшись на ноги, я смог реально оценить габариты своих конвоиров. Сам я хоть субтильностью и не страдаю, но при своих ста девяноста едва доставал этим «шкафам» макушкой до подбородков. Судя по гипертрофированной мускулатуре (как только мундиры не лопаются?), все свободное время они предпочитают проводить в тренажерном зале. В обычной схватке с этими квазикомодами мне вряд ли что-нибудь светило, вот если бы… впрочем, не стоит мечтать о пустом, вот когда Сила вернется, если, конечно, вернется, тогда и поговорим на равных.
Один громила велел следовать за ним и, не оборачиваясь, двинул вперед. Второй относительно мягко подтолкнул меня в спину своим громадным кулачищем, приказал поторапливаться и потопал вслед за мной.
Выйдя из камеры, мы прошли сначала довольно узким, хорошо освещенным люминесцентными лампами коридором, прорубленным в скальной породе. По пути нам часто попадались наглухо закрытые двери, точно такие же, как в моей камере.
Однако очень скоро мы оказались в огромном ледяном тоннеле, буквально залитом электрическим светом. Несмотря на свое незавидное положение, я все-таки не мог не оценить по достоинству развернувшуюся передо мной впечатляющую картину. Красотища неописуемая. Хотя здесь было достаточно тепло, лед не таял. Наверняка тут без магии не обошлось, жаль, проверить нет возможности.
Чтобы хоть немножко подбодрить себя, мысленно представил, как со стороны смотрится наша группа, и едва не расхохотался в голос. От бурного проявления эмоций благоразумно воздержался, поскольку несложно было догадаться, как отреагируют на нее сопровождающие меня дуболомы. Очень скоро я прекратил заниматься подобной ерундой, поскольку нам навстречу начали попадаться люди. Кое-кто был облачен в эсэсовскую форму с непонятными знаками различия на витых погонах и со свастикой на рукаве. Однако основная масса щеголяла мешковатыми коричневыми хламидами, у многих лица были скрыты под низко опущенными капюшонами. При встрече военные приветствовали друг друга традиционным поднятием руки. На гражданских мои конвоиры вовсе не обращали никакого внимания, будто их не существовало, коричневые балахоны отвечали тем же – даже голов не поворачивали в нашу сторону.
Преодолев около полукилометра, мы свернули в одно из боковых ответвлений и вскоре оказались в другом тоннеле, на небольшой платформе, напоминавшей железнодорожную. Вот только рельсов и традиционного электровоза не наблюдалось. Вместо них были гладкая, будто отполированная ледяная труба, уходящая куда-то вдаль, и висящий на высоте полуметра над платформой аппарат, похожий на бескрылый реактивный самолет, украшенный фашистской свастикой. Стоит отметить, что символики Третьего рейха здесь было в избытке: свастики самого разного вида и размера попадались едва ли не на каждом шагу. А еще на стенах были развешаны портреты Гитлера, Геббельса, Геринга и прочих бывших лидеров фашистской Германии.
При нашем появлении дверь в корпусе означенной машины мягко скользнула вниз и превратилась в удобный трап, по которому мы поднялись на борт транспортного средства. Внутри было светло, тепло и вполне уютно. Несколько рядов кресел, откидные столики, на одной из стен плоский телевизор.
