Денис Бурмистров - Религер. Последний довод
Иванов чуть наклонился к Егору и сказал, извиняясь:
– Я не смог. Не могу лишить жизни Старшего, это сильнее меня.
– А у меня вот не осталось никаких моральных принципов в отношении этих, – губы Волкова разошлись в плотоядной улыбке. – Ну ка…
Религер резко качнулся вперед, топнув ногой. Глава охраны лишь прищурился, словно ловя Волкова в прицел. Он не стал отступать или стараться договориться – и так ясно, что все долги покроет смерть.
– Ааа! – противно завыл Ламий.
Егор атаковал стремительно, беспощадно. Быть может, Хирург был отличным телохранителем, однако одноглазый превзошел его в искусстве убивать.
Защитник Старшего выкинул вперед руку с клинком, делая ставку на длину лезвия, но Егор в последний момент сместился в сторону, волчком прошелся вдоль клинка и двумя хлесткими ударами погрузил ножи в горло Хирурга. Повернулся к Ламию, отталкивая тело телохранителя ногой. Пророкотал:
– Ты веришь в бога, слизняк?
Ламий выпучил глаза и обмочился. Неожиданно резво для своего веса вскочил и попытался на карачках уползти прочь.
Волков настиг Старшего и с каким-то пугающим удовлетворением сломал тому шею.
– Вот и все, – раздался сзади голос Иванова.
И тут же какой-то сдавленный звук, сдерживаемый стон.
Егор стремительно обернулся, успел поймать оседающего Иванова. Ладони окунулись в горячее и липкое, стремительно заливающее спину Исполняющего из глубокой раны между лопаток.
Из безвольно упавшей руки выпала финка.
Егор поднял сумасшедший взгляд на Илияса, отступившего с ножом в руке.
– Он хотел тебя зарезать, – пробормотал Илияс побледневшими губами.
– Прости, – выдохнул с кровью умирающий на руках Волкова Иванов.
– Зачем? – Егор тряхнул Николая. – Теперь-то зачем!
– Я не могу иначе… Ты слишком много знаешь о предательстве Старших… Ты стал опасен для веры…, – Иванов умоляюще посмотрел на Волкова. Впервые в жизни. – … Ты меня должен понять. Я не знал, что позор настолько велик…
– Старый цепной пес, – с горечью произнес Егор. – Никто не должен сомневаться в праведности Старших? Никто не должен знать, что на мне – их кровь?
Иванов еле заметно кивнул. Силы стремительно покидали его.
Но Волков не мог обещать ему того, что не мог выполнить. Поэтому он просто положил ладонь на холодный лоб Исполняющего и произнес:
– Будь зрячим, брат.
Опустил мертвое тело рядом с телом Хирурга. Поднялся, посмотрел на Илияса. Тот не знал готовиться к драке или принимать благодарности.
Ни того, ни другого Егор ему не дал. Он шагнул к отстраненно сидящей на корточках Таисии, заглянул в лицо.
– Живая?
Та всхлипнула.
– Все хорошо, девочка, все будет хорошо, – кроме этой банальщины в голову ничего не лезло. – Горевать будем потом, сейчас спасаться надо.
Егор почти силой заставил девушку встать на ноги, кинул Илиясу:
– Прикрывай!
И потащил Таисию с собой, продвигаясь вдоль стены.
– Она нам мешает! – закричал Илияс. – Калина может уйти!
– Не уйдет, – рявкнул Егор в ответ, повернул к Илиясу перекошенное гневом лицо. – А будешь возникать – я тебя убью!
Бланцы предпочел заткнуться.
Через несколько метров они уткнулись в тупик – коридор оказался перегорожен высокой деревянной переборкой. Ворота, через которые ушла Калина, были за ней.
– А, черт! – Егор оставил Таисию оседать у стены, загнанным зверем заходил взад-вперед перед преградой.
– Нужно назад, к выходу! – воскликнул Илияс.
– Да иди ты! – огрызнулся Волков и всем тело бросился на деревянный щит.
Перегородка гулко отозвалась эхом.
За спиной, со стороны выхода, раздались приглушенные автоматные очереди. Стреляли на улице.
– Помогай, чего встал! – заорал он на бланцы.
Они вместе разбежались и бросились на деревянный щит. И еще раз. И еще.
В какой-то момент Егору показалось, что перегородка поддалась. Но следующий таран результатов не дал. И следующий тоже.
– Бессмысленно, – сокрушенно сказал Илияс, потирая отбитое плечо. – Он не сдвинется.
– Да что б тебя! – Волков со злобы пнул кажущуюся монолитной перегородку.
И нога провалилась внутрь, пробив круглую дыру в неприметном листе фанеры.
– Обожаю отечественных строителей, – расхохотался одноглазый, выдирая ногу.
В несколько ударов они выбили хлипкую панель, нырнули в образовавшуюся дыру.
По сравнению с увиденным, эта часть коридора показалась настоящим островком тишины и спокойствия. Абсолютно пустое помещение, освещенное все теми же лампами-башнями. Колышущееся от сквозняка покрывало на створе ворот на арену. Несколько стульев вдоль стен.
Сюда почти не долетали звуки побоища, зато явственно слышался рокот автомобильных моторов.
– За мной! – Егор подхватил под локоть Таисию, которая покорно привалилась к его плечу, направился к дверному проему, самому светлому из всех.
Чутье его не обмануло. Миновав пару комнат, они выбежали к распахнутым настежь металлическим дверям черного хода.
В лицо ударил холодный ветер, пахнущий порохом. Ночь то и дело озаряли всполохи выстрелов, отбрасывая на далекий бетонный забор кривые тени. Ливень сменился косым дождем, холодным и злым.
А в стороне, возле оплывшей горы песка, буксовала легковая машина, тщетно перемешивая жидкую грязь.
– Калина там! – Илияс возбужденно ткнул ножом в сторону автомобиля. – Она сейчас уедет!
– Тася, – Волков спрыгнул с невысокого крыльца, помог спуститься девушке. Подтолкнул ее к черному провалу технической ниши, маленькой и узкой, словно вертикально стоящий гроб. Впихнул туда несчастную, не терпящим возращений голосом сказал:
– Сиди тут. Сиди тихо. Когда все кончится, я за тобой вернусь. Сиди и ничего не бойся, слышишь?
Девушка безвольно уронила голову на грудь, обняла исцарапанные коленки руками и зашептала слова молитвы-оберега. Волков еще раз бросил взгляд на рану Таисии – царапина. Погладил девушку по голове.
Девчонке, которая трупы то наверняка лишь на похоронах видела, разом окунуться в такое… Ничего, выкарабкается. Должна выкарабкаться.
– Извини, – прошептал он.
Выпрямился, расправил плечи, буравя взглядом ревущую машину. И с места бросился вперед, скользя непрактичными подошвами дорогих ботинок. За ним рванул бланцы, вопящий что-то на языке своего бога.
Их заметили. И среагировали молниеносно – машина перестала дергаться, двери одновременно распахнулись и наружу выскочили крепкие ребята. А также Калина, которую двое парней незамедлительно подхватили и почти на руках понесли к узкой калитке в заборе.
Оставшиеся трое пошли навстречу религерам.
Черт, как темно! Не видно чем они вооружены!
Когда расстояние между противниками сократилось, один из охранников Калины резко припал на колено и вскинул что-то к плечу.
– Берегись! – успел крикнуть Егор и бросился в сторону. Тут же раздался сухой стрекот пистолета-пулемета, пламя выстрелов вырвалось из прорезей компенсатора ослепительными лепестками.
Егор с брызгами влетел в грязь, проехался как по льду и тут же вскочил, не обращая внимание на сбитое дыхание и на острую боль в локте. Пригибаясь почти к самой земле, бросился к стрелку, сокращая дистанций. На его счастье, тот увлекся Илиясом, упавшим за перевернутый строительный чан.
Волков давно не был так близок к смерти, как сегодня. Дар «феникса» расслабляет, он дает ощущение «второго шанса» на случай фатальной оплошности.
Но сейчас Дары не действовали, приходилось держать в голове, что он не может позволить себе умереть. Потому что это будет насовсем.
Егору показалось, что он никогда еще не был таким быстрым и ловким. Желание выжить и победить мобилизовало в нем все силы, все рефлексы. Религер длинным прыжком ушел от летящей в голову монтировки, с хрустом вогнал стилет в грудь одному из врагов. Все еще находясь в движении, зачерпнул ладонью мокрый песок и метнул его в автоматчика. Сам прыгнул следом, занося над головой последний нож. Коленом опрокинул стрелка, который успел-таки сделать пару выстрелов в его сторону, отбил направляемый в живот ствол короткого оружия. Придавил брыкающегося противника к земле, ударил ножом – раз, другой…
И не успел увернуться от летящей в лицо бейсбольной биты, которая буквально опрокинула его на спину, сметая с поверженного врага. Над религером выросла черная фигура с занесенным над головой оружием, закрывающая собой небо. Егор успел лишь закрыть голову руками, когда на него обрушился град ударов.
Кажется, он кричал от боли. Пытался вывернуться, но тщетно.
Тогда он сделал единственное, что показалось ему верным в тот момент – он убрал одну руку и зашарил в поисках выроненного стилета.
Удары пробивали защиту из одной оставшейся руки, кажущаяся каменной дубина со стуком опускалась на голову и лицо. Вместе с хриплым воплем изо рта Егора вылетели осколки треснувших зубов.
