Александр Шакилов - Атака зомби
– Сам дотащишь? – спросил Самара у Ашота, тот кивнул и, перехватив Петрова поудобней, остался без помощи полковника. – Дан, мы вместе!
«Варяг» на миг прищурился, будто прикидывая, не шутит ли полковник, потом кивнул.
Гурбан даже не остановился. Рядовой Петров попытался притормозить, но Ашот рявкнул, чтобы двигал дальше, не то ноги ему оторвет по самую задницу. Мариша схватила профессора, который порывался вернуться, и потащила за собой. Тот все же справился с девчонкой и рванул обратно, к сыну.
– Уходи, батя! Я догоню! – пообещал Данила.
Неужели сам верит в это? Или ложь во спасение?
Как же, догонит. Два раза. Самара хмыкнул, проверил автомат.
– Уходи! Прошу!
Профессор медленно кивнул, показывая, что уважает выбор сына. Не принимает душой, отвергает разумом, но уважает.
«Варяги» двинули дальше. Причем рядовой Петров уже сам потопал. Вскоре между Самарой с Данилой и товарищами по оружию образовался существенный промежуток темного пространства, где погасли лампы. И промежуток этот все увеличивался и увеличивался…
Яростный рык заставил Самару вздрогнуть. У мальца тоже личико побледнело. Полковник осторожно выглянул за угол и, увидев самое мерзкое существо в своей жизни, едва не уронил автомат. На него, опередив остальных кадавров, несся здоровенный зубр, чью голову дополняла человечья башка, приспособленная между рогами. Сами же рога были удлинены стальными насадками – метровыми, если не длиннее, ножами. Совладав с дрожью пальцев, Самара и Данила открыли огонь по кадавру. Первые же пули разворотили человеческий череп и пробили лобную кость зубра – тот на всем скаку рухнул, перевернулся дважды и затих, частично перегородив собой коридор. Следующей под прицельный огонь попала лошадь, вроде той, которую оседлал Петров. Эта тварь оказалась более живучей, чем зубр, но все же не вечной. Далее – медведь с головой человека. Целая волчья стая. А потом пошли люди, у которых вместо верхних и нижних конечностей были звериные. И людей этих было много. Они падали под огнем двух автоматов, но сзади напирали следующие…
Самара и Дан стреляли, пока не закончились патроны.
А потом они побежали так быстро, как никогда в жизни не бегали.
Самара слышал топот за собой, совсем рядом, но не оборачивался. Автомат не выбросил – вдруг пригодится. Надеялся, что до рукопашной не дойдет, но все-таки. Впереди ждала непроглядная мгла, но вот вспыхнул свет в конце коридора – там «варяги», там! Самара мчался так, что, если б были крылья, взлетел бы… Данила не отставал. Должно быть, шестое чувство заставило Самару толкнуть пацана в спину, а самому пригнуться. Когти летающей твари лишь оцарапали затылок Самары, когда та атаковала его с воздуха. Развернувшись над чуть не упавшим Данилой, орел, на голове которого устроились два слизня сразу, выставил перед собой растопыренные когти и вновь попытался впиться в полковника. Вот тут-то и пригодился автомат. Размахнувшись им, как дубиной, Самара сшиб орла на пол, пары ударов прикладом хватило, чтобы навечно успокоить птаху. Крохотная победа приободрила не только его, но и Дана. А потом они дружно обернулись – и тут же задали стрекоча. Заминка на пару секунд едва не стала для них роковой. Монстры Стерха подобрались слишком близко.
Сердце выскакивало из груди вместе с хриплым дыханием. Кислорода не хватало. От усилий вот-вот сведет мышцы на ногах, а то и вовсе порвутся сухожилия и Самара рухнет, как тот подстреленный зубр. Он увидел: профессор и «варяги» зашли в большой грузовой лифт, освещенный изнутри, и сразу же погасли все лампы в коридоре у лифта. Вот, значит, каким образом Стерх спускается сюда, в подземелье. Они таки нашли путь к безумному ученому!..
Створки лифта начали медленно съезжаться.
Между лопаток, зацепив ткань, мазнула чья-то когтистая лапа. Самара дернулся, куртка на спине порвалась.
– Сынок, быстрей! – услышал он крик Сташева-старшего.
– Даня, любимый!
– Брат, давай!
Сынок, любимый, брат… Самара знал, что они не успеют, что монстры настигнут их раньше, чем они добегут до лифта. Что ж, пусть мальчишка живет.
Самара остановился. И развернулся навстречу врагу.
Секунду-другую для пацана Сташева он отвоюет. Секунда – это целая жизнь.
Глава 15
Революция
Данила буквально протиснулся в щель, а в следующий миг створки сомкнулись.
– А полковник… – начал было он и осекся.
Какое-то мгновение лифт будто размышлял, стоит ли ему вообще подниматься. Этого мгновения хватило, чтобы авангард монстров достиг подъемника, снаружи яростно забарабанили, требуя впустить. Дана передернуло – он представил себе зубра, который пробивает стальными насадками рогов створки, пронзив заодно Маришу – та стояла слишком близко к выходу. Дан притянул девушку к себе.
И тут в кабине погас свет. Завибрировав, лифт медленно пополз вверх. Все затаили дыхание, слушая натужный стон тросов, уставших таскать тяжести. Казалось, поднимались они целую вечность. Или даже две вечности.
Но все же настал миг, когда лифт остановился. Что-то грюкнуло, заскрипело, и всяческое движение прекратилось. Секунду, две, три ничего не происходило.
– Ну и?! – не выдержал Ашот.
Створки начали медленно разъезжаться. Черепашья их скорость нервировала неимоверно. Враг мог в любой момент открыть огонь по беззащитным сейчас «варягам», которые по собственной воле забрались в ловушку, как если бы кильки сами запрыгнули в консервную банку и полили себя томатным соусом.
Едва створки достаточно приоткрылись, Данила первым выбрался наружу, за ним протиснулись остальные. Никому не хотелось задерживаться в темном лифте. Как только Петров, последний из них, покинул кабину, в ней, словно издеваясь над бывшими пассажирами, загорелся свет.
Но, главное, никто не наставлял на них оружие, никто не стрелял.
И это было… неправильно, что ли. После всего пережитого тишина огромного зала, в который они попали, казалась противоестественной. А где же свист пуль? Где клацанье клыков? Где лужи крови, в конце концов?
Впрочем, с наличием последнего все было в порядке. Уперев руки в стол, стоял молодой человек с разбитым в кровь лицом. Из-под ладоней его тоже набежало, замарав скатерку алым. Молодой человек никак не отреагировал на появление нежданных гостей. То есть вообще. Как и тот сухонький мужчина, что развалился в кресле рядом с ним и задумчиво пялился в потолок. Похоже, мужчина был настолько пьян, что до сих пор не заметил прибавку народа в огромном зале. Пустая винная бутылка, валявшаяся у кресла, подтверждала догадку Дана.
Сам же Дан вертел головой, высматривая затаившегося врага. Молча сунув однокашнику пару магазинов, Ашот занялся тем же самым. Гурбан и рядовой Петров двинули в обход по залу – в разные стороны. Дан зарядил свой автомат. Молодой человек у стола ему определенно не нравился. А вот пьяница не вызывал опасений.
– Здравствуй, Афоня. – Сташев-старший в сопровождении Мариши подошел к мужчине в кресле и протянул ладонь. – Как жизнь, дорогой?
Афоня? Вот это невзрачное нечто и есть тот самый ужасный Стерх, обрекший на гибель тысячи невинных людей?! Данила ни за что бы не подумал.
– И тебе не хворать… – Стерх сфокусировал взгляд на профессоре и попытался было пожать его руку, но Павел Сташев убрал ладонь и без замаха, но довольно сильно двинул коллеге кулаком по лицу.
– Это тебе за пожар в Арзамасе, – пояснил он.
– Было дело, помню, – слизнув алую каплю с разбитой губы, осклабился Стерх. – Но ты, Пашенька, вижу, уцелел. Моя недоработка, признаю́.
Гурбан и Петров выбросили его из кресла на пол, уложили животом вниз. Гурбан приставил к затылку Стерха ствол, рядовой Петров связал ученому руки и ноги веревкой из рюкзака командира. После чего пленника водрузили обратно в кресло по просьбе профессора.
Не дожидаясь приказа, рядовой Петров занял пост у входной двери, не запертой, кстати. Охраны за ней не наблюдалось, но это ничего не значило. Нужно держать ухо востро. И прочие части тела тоже. Петров обследовал дверь на наличие замков и хоть каких-то запоров и вынужден был признать, что ничего подобного на ней нет. То ли Стерх не боялся, что к нему могут ворваться недоброжелатели, то ли наоборот – опасался быть запертым.
Дан взглянул на безумного ученого, о чем-то оживленно беседовавшего со Сташевым-старшим. Батя при этом выглядел довольным и даже заметно помолодевшим: сутулые в последнее время плечи его расправились, глаза блестели. Со стороны посмотришь – прямо-таки умилительная встреча старых друзей, давно не видевшихся, и болтают они вовсе не о слизнях и армии зомбаков, разоряющей Москву, а об однокашниках – кто кого видел, с кем встречался.
Гурбан подошел к Дану:
– Голова от них распухла. Ни слова не понял, о чем говорят.
Дан кивнул, ему было знакомо ощущение полной своей никчемности, возникающее неизменно, когда батю заносило в научные дебри.
