Андрей Лавистов - Нелюди Великой Реки. Полуэльф-2
И Лимлин в очередной раз схватился за свою секиру. Вот чудак! Да, гном прав, конечно, всему свое место и время, но кто бы знал, какие открытия приходят в мою голову именно тогда, когда им там не время и не место находиться! Однажды на любовном свидании я сорвал с подушки наволочку и написал на ней вариант перевода одного мистического стихотворения — с древневилларского — все время крутившегося в голове, вызвав ужас и всяческие подозрения со стороны одной очень милой, но совершенно необразованной барышни… Ну, если уж совсем честно, тогда я слегка переборщил: заставил испуганную красотку напялить наволочку на себя — для работы нужно было иметь весь текст перед глазами… Надо ли говорить, что "продолжения банкета" не было, и с тех пор девица перестала меня узнавать в упор… Такая неромантичная… Ладно уж, Лимлин, не отвлекаемся…
— А если тот состав, с помощью которого Вы сами ауру изменили, и здесь опробовать? — снова задал я вопрос Кревиолу, но тот только досадливо отмахнулся.
— Состав слишком долго пронизывает собой организм, — объяснил мне свое поведение алхимик, — Самим организмом постоянно отвергается, так что приходится повторять обряд, а времени у нас столько нет…
Вот, и чем снадобье Кревиола лучше "Крема"? Разве что привыкания не вызывает и наркотой не может считаться…
— Время, время… — досадливо произнес я, дернув ухом. — Очень спорный фактор! Дырка, конечно, может в любое время образоваться, но сначала будут же всякие изменения! Сначала, если я правильно все понимаю, портал образуется! Портал, куда все неумехи попадать будут, сам же говорил! Попадать, чтобы немедленно сойти с ума! Так что ждем возникновения портала и сидим тихо, как тараканы под раковиной! И кстати, Кревиол, ребятки твои стрелять не будут ведь, если портал откроется?
Магистр хлопнул себя по лбу и побежал отдавать приказания своим наемникам. Судя по бормотанию алхимика, он решил отправить свой отряд домой, отставив при сее только вестового. Внутренне я был согласен с его выбором — опасностей пока не предвидится, смысла в присутствии вооруженных людей в роще нет. Если все же портал образуется, и паче чаяния кто-нибудь из него вывалится, то у этих "попаданцев" будут проблемы похлеще, чем отряд озерников, подготовленных, по меркам Тверской академии, на троечу. Гном долго смотрел вслед долговязой фигуре алхимика, с трудом выдирающего ноги из жидкого теста, в которое превратилась приличная на вид тропинка, и сказал задумчиво:
— Я в тебя верю, Петя… Не зря же я тебя спасаю всю дорогу! У этой задачи не может быть решения, которое устроило бы всех, но если кто и способен разгрызть этот орешек, то только ты…
Я вскинулся ответить на эту немудреную лесть, ответить грубо и с наездом, но вспомнил свое поведение в саду камней у гномов, и сник.
— Ладно… Чего уж там… — вздохнул я горько. — Доставай свой топор и иди за мной… Будем, что называется, выходить за рамки…
***Дождь… Холодный, не летний, а такой, как бы сказать, зимний, что ли, если зима теплая и без снега. Но все равно зима. Когда идет дождь, время чувствуется всеми фибрами души: одна капля упала — секунда прошла, вторая, третья, и вот уже нескончаемый поток капель и секунд, то убыстряющийся и хлещущий по лицу, то падающий монотонно и отвесно на макушку, вместо пытки, значит, то разбивающий вдребезги и без того неприглядное отражение в быстро увеличивающихся лужах. Короче, когда идет дождь, обыкновенного эльфа бессмысленно и опасно ставить в караул — непременно отвлечется. Для меня лично все окрашивается в какой-то серый цвет, под стать небу, нападает непонятное уныние, вплоть до безразличия к собственной судьбе, и многие события, в том числе с моим участием, я воспринимаю отрешенно, будто вижу их со стороны, с экрана, будто смотрю черно-белое кино, запущенное в замедленном режиме…
— И-эх! — гном протяжно хэкнул в последний раз, секира его опустилась на комель остролиста, искривленного, как позвоночник каторжника, склонившегося над своей чашкой с баландой. Остролист дрогнул шипами на всех своих листьях и начал медленно клониться к земле. Движение, сперва неспешное, постепенно набрало скорость, так что удар ствола о землю был ощутимо силен. Хороший все-таки глазомер у гнома: верхушка дерева вплотную прилегла к комлю другого, только что срубленного, завершив формирование пентаграммы.
— Никогда не думал, что эльф может посоветовать рубить деревья! — утирая пот рукавом, прокомментировал Лимлин свой трудовой подвиг. Кревиол энергично закивал головой, а я лишь высокомерно дернул плечом, отвернув лицо, что должно было означать "Есть эльфы и… эльфы, точно так же есть деревья и… деревья". Но гном был далек от толкования паралингвистических знаков, так что прогудел сочувственно:
— Да не реви ты, Петька, чего как маленький! это ж порченые деревья, даже я теперь вижу! А потом я общине карты раскрою, и мы на каждое срубленное дерево два новых посадим! Камнем клянусь!
Что ж, это дело: гном не будет клясться камнем просто так. Да и прав Лимлин: деревья порченные, их жизнь подчинена вывернутой энергетике "поляны нестабильности", так что это больше псевдо-жизнь. Деревья жалко, но нельзя не отдавать себе отчета: именно для этого и была насажена "Священная роща" — чтобы гасить и рассеивать эманации алтарей. Гасить и рассеивать свойственным всему живому биофизическим полем, то есть пресловутой аурой. И надо сказать, нигде нет так много порченных деревьев, как в "священных рощах" рядом с алтарями. Точно так же можно заметить, что психов и неадекватных личностей среди жрецов любых культов на порядок больше, чем среди гражданского населения…
Здесь же все пошло еще по более странному пути: деревья не только аккумулировали энергию, под огрубевшей корой уже набирали силы некие процессы… К счастью, видеть это и понять динамику дальнейшего развития мог только эльф. Но вообще-то одно созерцание этой рощи могло лишить сна всех эльфов Закатной пущи, которые хоть и навострились "привязывать" хищников к заведомо скромному участку охотничьей территории, создавая тем самым изощренные ловушки для войск пришлых, о деревьях такого и подумать не могли. В страшном сне бы не приснилось…
А здесь это реальность. Уже реальность… Так что у меня не было ни тени сомнения, когда я попросил Лимлина вырубить изрядную просеку, а затем срубить в определенном порядке несколько деревьев, преимущественно осин, да еще проследить, чтобы при падении стволы образовали пентаграмму. Что будет, если мы высвободим скопившуюся энергию? Вот и проверим!
— Красиво выходит! — одобрительно заметил гном, лихо высморкавшись посредством двух пальцев, так его раззадорила и разогрела возможность поработать секирой. — Дальше что?
— Дальше? — с сомнением переспросил я, снимая с кончиков ушей дождевые капли без помощи рук, — Дальше… Надо бы активировать эту пентаграмму, и тогда энергия "поляны" будет через вот эту просеку, как через трубу, проходить к знаку, претворяясь здесь в что-то вроде портала. Это будет такой "заменой" Дурного болота, если рассматривать "болото" как портал. И это исключит построение портала в нижние планы. Предупреждаю заранее, куда будет вести вновь созданный портал — не знаю! Но не все равно ли? Главное, чтобы через него нечисть не полезла! А уж это можно будет гарантировать!
— Как не знаешь? — вытаращил глаза гном. — Это ж самый важный вопрос! Хорошо, а если прямиком в расположение врагов, к друэгарам в угольные копи?
— Дот поставите прямо напротив портала… — усмехнулся я совершенно издевательски. — Минные поля организуете, да мало ли вариантов?
— А если все же портал откроется в логово нечисти? — продолжал упорствовать Лимлин.
— Чтобы с помощью деревьев, даже порченных, портал открыть к нечисти? — вновь усмехнулся я. — В нижние планы? Не льсти себе: деревья на это не способны. Они в отличие от гномов изначально добрые…
Не успел я сказать еще какую-нибудь подходящую случаю колкость, как увидел, что в созданной нами пентаграмме произошли неожиданные изменения: сверкнула близкая молния, ударил тяжелый раскат грома, и стволы срубленных осин загорелись мертвенным синеватым пламенем без дыма, загорелись все одновременно, и это если учесть, что весь день моросил дождь!
— Назад! Отходим! — страшным голосом закричал не вовремя вернувшийся Кревиол, и мне захотелось не только последовать его совету, то есть отойти назад, но и отбежать, отлететь, так, чтобы ветер в ушах засвистел!
Впрочем, мы беспокоились напрасно: вмиг прогоревшие стволы деревьев просто осыпались грудой успевшего посереть пепла. Такое вот огненное погребение…
— Многоногого в три колена, в гриву, хвост и в три погибели! — выдал Кревиол замысловатое ругательство, отчасти напоминавшее изысканные выражения пришлых, когда те оказываются в затруднительных положениях. Культурное доминирование все-таки страшная сила. Уж ругательства должны были бы остаться своими, "аборигенскими", а то стыд один…
