Олег Верещагин - Там, где мы служили...
— Краешком застал… Ну а как там, в Африке? Как война-то?
— Кончаем понемногу…
— Хорошо бы, — вздохнул старик. — Сколько можно воевать-то… Только боюсь я, парень, быстро всё равно не кончится. Вот полгода назад, ты подумай — даже в наши места банда пробралась… — он повернулся к парню, внимательно его оглядел и кивнул: — Ты, главное, не трусь там. Чести русской не посрами. А умеючи — оно и чёрта бьют!
Олег искренне рассмеялся и кивнул:
— Это точно!
* * *Джек и Витька сошли с парома в Саратовском заливе, на морском вокзале. С моря дул сырой холодный ветер, серые волны катились с юга, вздыбливались около новенькой гранитной отмостки и дробились у прикрывающих вокзал молов. Мальчишек долго мотало — с самого Бакинского — а ни тому, ни другому море не нравилось. Витька кроме того ещё боялся, что у Джека испортится настроение и он начнёт жалеть, что поехал с ним, Витькой. А ещё — добавочно — боялся и того, как покажется дома. Конфедеративный штурмовик в этот момент как бы исчезал, оставался Витька Ревок из Тамбова, который боялся, что ему достанется от родителей за провиности.
Угу. За то, что без спросу сбежал на войну.
Смешно.
Но Джек выглядел вполне довольным. С явным удовольствием задрал голову, разглядывая высокие Г-образные с длинными овальными прорезями мачты струнника. Сказал уважительно:
— А у нас такого ещё нет…
— А тут тоже не было, — удивился Витька. — Отсюда в Тамбов ходили автобусы… раз в день, что ли, не помню… Ух! — лицо его сделало радостно-удивлённым. — Неужели на струннике можно доехать?
— Так вон, куда-то по крайней мере поехали, — Джек проводил взглядом скользящую по тросу капсулу, поблёскивающую широкими окнами — она отошла от мачты, чуть «кивнула» и, стремительно набирая скорость, помчалась прочь, рождая гулкий негромкий посвист. — Чего стоять-то просто так, пошли узнаем.
Сошедшие с парома сразу за охраняемыми воротами вокзала, возле памятника в виде накренённого большого якоря, прислонёного к старой орудийной башне с двуствольной скорострелкой, делились на несколько потоков. Основной утекал прямиком в улицу — метрах в ста от памятника, за чёрным молодым парком. Кого-то ждали экипажи или даже машины. Но к основанию мачты струнника тоже шли люди — там оказался небольшой домик с эмблемой в виде серебряного крылатого колеса[51] и надписью
Ниже бегущая строка настойчиво оповещала —
ОТПРАВЛЕНИЕ ВАГОНА В НОВГОРОД ВЕЛИКИЙ КАЖДЫЕ 30 МИН.
— и прыгали яркие зелёные точки на двойном циферблате электрического таймера, отсчитывая секунды и минуты между рейсами.
— Поедем! — уже откровенно обрадовался Витька, почти подпрыгивая. — Не может быть, чтобы в Тамбов линию не потянули, у нас уже строили, и как раз на юг… Здорово! Джек, а ты на струннике ездил?
— Да нет же, говорю, у нас ещё не строят таких, — Джек удобней устроил на плече мешок. — Будет, что дома рассказать. Чёрт, она здоровая!
Оба задрали головы. Мачта возносилась вверх на высоту не менее чем двадцатиэтажного дома, несущая струна отсюда, снизу, казалась прерывистым серым отблеском. Они какое-то время с восторгом рассматривали казавшуюся на расстоянии тонкой, а вблизи — могучую несущую ферму, потом, опомнившись, заспешили за билетами к зданию.
Расписание было вывешено в витрине рядом с дверью. Витька обрадованно угукнул, ткнул пальцем, найдя среди прочих промежуточных пунктов слово «Тамбов».
— Смотри, уже через час там будем. Стоянка там три минуты.
— Через полтора часа, — поправил Джек. — Полчаса ждать, только что вагон же ушёл.
— Да всё равно, — Витька махнул рукой. — На автобусе пять часов ехать, на поезде — ещё больше, да и ходят они не каждый день… — он снова смерил мачту взглядом и довольно, гордо усмехнулся, как будто сам строил эту штуку.
Касса и небольшой зал ожидания оказались внутри помещения. Тут же находился и выход на посадочную площадку. Вагоны были шестидесятиместные, и половину мест уже раскупили, отпускники вовремя отвлеклись от разглядыванья.
— Я есть хочу, — сообщил Джек, на ходу пряча в карман узкую розовую полоску картона. Витька сделал стойку: он тоже был голодный, на пароме они ничего не ели. — Тут где-нибудь можно?
— А вон! — Витька указал на стоявший недалеко от входа в парк небольшой павильон с откидным прилавком — под золотистой вывеской с коричневой надписью
ГОРОДСКОЙ ХЛЕБОКОМБИНАТ N 2
РОЗНИЧНАЯ ТОРГОВЛЯ
Туда часто подходили люди — и отходили, жуя что-то. Немолодая женщина в аккуратном белом халате и высокой шапочке по временам покрикивала неожиданно мелодичным и при этом громким голосом:
— Три копейки штука, на пять копеек — две штуки!
Юноши подошли ближе. Джек с удивлением и сомнением осмотрел витрину. В понимании англосакса «быстро поесть» на улице значило купить кулёк с жареными во фритюре треской и картофельной соломкой или сэндвич из серого хлеба со свининой, пореем, салатом и огурцами и запить чем-нибудь. Всё это стоило в Англии дёшево и продавалось на каждом шагу прямо с лотков государственной фирмы «Fish & Chips» или частных семейных предприятий (там могли быть какие-то варианты) — но ассортимент оставался одним и тем же. А тут было какое-то невероятное разнообразие, скорей походившее на ассортимент кафе и невероятно вкусно пахнущее…
Между тем продавщица, увидев, что двое молодых ребят торчат совсем рядом, и один вроде бы уговаривает другого, а тот сомневается, переключилась персонально на них:
— Подходите! Ватрушки-пряженцы-расстегаи-шаньги-накрепки-чапиги — что хотите, то берите, схватите — не прогадаете!
— Я по-русски что-то разучился понимать, — шёпотом признался Джек. — Это вот что всё за слова?
Витька хихикнул и быстро пояснил:
— Ватрушки — это такие лепёшки, а в них творог положен, просто сверху… пряженцы — жареные пирожки, вон те, маленькие, они с рубленым мясом… расстегаи — это вон те, длинненькие с дырочками, они тут с рыбой, по-моему, а вообще бывают всякие-разные… шаньги — вон те круглые, как ватрушки, только они из другого теста и с картошкой… накрепки — с кашей и с рыбой… а чапиги — такие… защипанные с картошкой… вон те. Что будешь?
Вид у Джека по-прежнему был оторопелый. Он помялся и сказал:
— Ты сам выбери. Только чтобы не маленькие и два. И попить что-нибудь горячее…
— Чай или сбитень?
— Чай, — быстро сказал Джек. Витька пожал плечами:
— Ну и зря.
— Ну возьми этот сбитень, — нахмурился Джек, — чего спрашиваешь, ты же лучше знаешь, какое тут всё.
Витька, посмеиваясь, взял два серых картонных стаканчика с дымящимся сбитнем (по копейке штука), Джеку — два расстегая, себе — тоже два накрепка.
— Кушайте на здоровье, ребятишки, — улыбнулась женщина. Джек и Витька переглянулись и оба заулыбались. Потом Джек неожиданно весело махнул рукой:
— Спасибо, миссис! — и на ходу занялся пирогом.
Витька посматривал на него. Вгрызавшийся в расстегай Джек сейчас был похож на обычного мальчишку, который ест что-то вкусное и у которого хорошее настроение… и Витька неожиданно вспомнил, что сержанту всего семнадцать лет. А тот брызнул соком из дырочки на верху расстегая, чудом не обжёгся и, засмеявшись, снова откусил кусок и запил сбитнем. Заметил:
— А вкусно! Травяной чай какой-то… да?
— Ну вроде того.
— У нас тоже делают напитки из трав. Настоящий чай только недавно снова появился… И пироги эти вкусные.
— С рыбой?
— Угу…
Они встали около большой афиши — кинотеатр «Россия» показывал в субботу и воскресенье комедию «По грибы», сеансы в 12.00, 14.00, 16.00, 18.00 и 20.00, цена билета — 20 копеек. В воскресенье в 10.00 — сеанс для детей, цена билета — 5 копеек, кино «Собака Пёс».
Тут же были афиши. По буквам «По грибы» прыгал с перекошенной физиономией какой-то расхристанный мужик, упрямо толкавший перед собой кривобокую самодельную тачку, из которой торчали стабилизаторы старых миномётных мин. Под наклонной надписью «Собака Пёс» на фоне заснеженных развалин сидела на корточках оборванная девчонка, обнимавшая за шею большого худого пса-овчарку. Они смотрели в небо, откуда шёл снег.
— Я сто лет в кино не был. — вздохнул Джек, поглядев на плакаты. Витька грустно сказал:
— Я тоже… А фильмы новые, я про такие не слышал… Смотри! Солнце!
Солнце наверху и правда проглянуло пару раз, потом его затянули плотные тучи. В порту громко объявили штормовое предупреждение. Витька, бросив пустой стаканчик в большую урну около входа в зал ожидания, указал на серое с белыми барашками море:
— Там раньше город был большой. Саратов. А дальше — Астрахань. Это уже потом море прорвалось по разлому…
