Антон Медведев - 2012. Хроника апокалипсиса
— Убили, — согласился Бурят и коснулся тонкого светлого шрама на горле, — Но мне без вас было скучно, и я решил вернуться, — Его губы тронула легкая улыбка.
— Ты призрак? — догадался Чилим.
— В некотором роде. Если ты не возражаешь, я сяду рядом…
Открыв дверцу, он вышел из машины, затем занял место пассажира рядом с Чилимом.
— Так удобнее, — произнес он, — Вижу, у тебя есть вопросы?
— Есть… Что тебе от меня надо?
— Твоя душа, — ответил Бурят и усмехнулся.
Чилим даже вздрогнул, услышав это.
— То есть ты… То есть это все правда и ты… от дьявола? Или ты сам и есть дьявол?
— Почему ты решил, что твоя душа нужна только дьяволу? — поинтересовался Бурят, — Может быть, я с другой стороны?
— Бурят, я не понимаю… — пробормотал Чилим, — Мне кажется, я схожу с ума…
— Именно поэтому я здесь. Исключительно по старой дружбе.
— Но ты умер! — закричал Чилим. — Я сам видел, как Паша перерезал тебе горло!
Бурят ответил не сразу.
— Хочешь знать, как все было? — спросил он после долгой паузы, — Я проснулся от боли в спине. Затем боль исчезла, я вдруг понял, что смотрю на себя со стороны. Слышал ваш разговор с Пашей, видел, как он с Потапом оттащил меня к краю крыши и перерезал горло. Я пытался ему помешать, кричал, но ничего не мог сделать — меня не слышали, я был бесплотным духом.
— А потом ты увидел свет… — нервно усмехнулся Чилим.
— Нет, — покачал головой Бурят, — Потом я оказался совсем в другом месте. Увидел горы, деревья. Пламя костра. У костра сидел человек в шаманском наряде, он пригласил меня сесть рядом. Это был мой прадед.
Чилим молчал, поэтому Бурят продолжил свой рассказ:
— Он сказал мне, что я сделал слишком много ошибок. В этом нет ничего ненормального, жизнь для того нам и дана, чтобы учиться. Но мои ошибки тянут меня на дно, меня ждет перерождение на более низком уровне. Зная это, он решил мне помочь. Большинство людей, уйдя из жизни, уже не имеют возможности что-то изменить. Мне он такую возможность дал.
— И ты ожил?
— Скорее, мне дали отсрочку, — мягко улыбнулся Бурят. — Снова оказавшись здесь, я решил навестить старых друзей.
— Недавно на меня напали какие-то монстры, — произнес Чилим, отрешенно глядя перед собой. — Затем мы застряли на дороге, которая не хотела нас отпускать. Теперь я вижу человека, которого в прошлом году убили на моих глазах. — Чилим пристально посмотрел на собеседника. — Что происходит, Бурят? Я действительно схожу с ума?
— Ты не сходишь с ума. Просто на смену прежнему миру идет новый. То, о чем тысячи лет говорили пророки, наконец-то свершилось.
— Это ты о конце света? О втором пришествии Христа, о Царствии Божием?
— Христос никуда не уходил. И Царство Божие всегда рядом с нами.
— Ты ведь не христианин?
— Не имеет значения, в каких терминах говорить об истине.
— А проще можно? — поморщился Чилим. — Уж слишком заумно ты загибаешь.
— Все и так очень просто. Прежнего мира уже не будет, его не восстановить. Да и не нужно восстанавливать. На смену ему идет новый мир, он будет совсем другим. Мой прадед сказал, что боги дали нам еще один шанс, что нас теперь ждет совсем другая жизнь. В ней будет больше света, больше любви. Больше счастья. Это все равно что горшок с цветком из темноты вынести на свет. Цветок оживает, расцветает. Именно это сейчас и происходит с людьми — они начинают меняться.
— И что будет дальше?
— Одни люди примут новый мир с радостью, — ответил Бурят, — Других он будет пугать. Первые станут богами. Вторые вымрут, как динозавры. Каждый человек должен будет решить, с кем он. А с кем ты, Чилим?
Чилим молчал. Просто не знал, что ответить.
— Каждый человек имеет шанс прийти к свету, — продолжил Бурят. — Каждый, запомни это. Каковы бы ни были грехи человека, ему оставляют тропинку, по которой он может подняться ввысь. Есть такая тропинка и у тебя. Но никто не будет тебя по ней толкать. Это только твой выбор, и ничей больше.
— Зачем ты пришел, Бурят? — сквозь зубы процедил Чилим, — Что тебе от меня надо?
— Дурак ты, Чилим… — вздохнул Бурят. — Я тебе помочь хочу. Даю тебе возможность понять, осознать. Выбраться из того дерьма, в котором ты оказался. Ты убил очень многих людей — это большой грех. Но сейчас ты встретил хорошую девушку. Ей плохо и одиноко, она давно уже никому не верит. И тебе не верит — знает, что тебе нужно только ее тело, и ничего больше. Ее цинизм — выражение живущей в душе боли. Сейчас у тебя есть шанс спасти и ее, и себя. Подари ей любовь, останься с ней. И любовь вытянет вас обоих. Понимаешь, о чем я говорю?
— Ты говоришь как проповедник, — ответил Чилим, — Я не люблю попов.
— Ты вообще никого не любишь. Даже себя. И знаешь почему? — Брови Бурята приподнялись. — Ты не знаешь, что такое любовь. Твое сердце холодно, как кусок льда. Душа черства, как подошва ботинка. То, что сейчас происходит в мире, именно для таких, как ты. Тебе дается шанс, понимаешь? Не упусти его.
— Уходи, — произнес Чилим и сжал кулаки.
— Уйду, — согласился Бурят и открыл дверцу. Перед тем как выйти из машины, оглянулся. — Если мои слова жгут тебя, значит, еще не все потеряно. Но только ты можешь решить, с кем ты…
Бурят вышел, захлопнул дверцу. Чилим, как во сне, повернул ключ, двигатель тут же завелся.
— Проклятье! — пробормотал Чилим, осознав, что двигатель снова работает. Повернув голову, взглянул на Бурята.
— Подумай о том, что я тебе сказал… — произнес Бурят.
Потом повернулся — и исчез.
* * *— Такие вот дела… — сказал Чилим, закончив свой рассказ. Глубоко затянувшись, бросил окурок, растер его ногой, — Если бы мне это кто-то другой рассказал, я бы решил, что он шизанулся.
— Ты сказал, что он исчез? — спросил Павел.
— Да. Начал растворяться, стал прозрачным. Потом исчез совсем.
— Может, тебе это действительно привиделось? — предположил Павел.
— Да был он там, Паша. Я же видел его, слышал. Он дверцы машины открывал, хлопал ими. Я видел его так же ясно, как тебя. И шрам у него на шее есть — белый такой…
Павел поморщился — все это уже начало ему надоедать. Того и гляди, сам сойдешь с ума.
— Пошли выпьем, — предложил он, — Что-то меня от всего этого уже мутить начинает.
— А где Потап? — поинтересовался Чилим.
— Уехал с ребятами. Пусть проветрится, нечего ему рядом со мной околачиваться…
Они просидели в кабинете у Павла больше часа. Выпили на двоих бутылку коньяка, закусывая колбасой из конины, потом зашел Серьга, ему налили из новой бутылки. Он и его люди привезли двадцать мешков муки — забрали ее, по словам боевика, у какого-то встреченного на дороге типа.
— Вез на грузовой «газели», — пояснил Серьга и опрокинул в рот стопку коньяка. Поморщился, — Еще и отдавать не хотел, падла…
— И куда он ее вез? — поинтересовался Чилим.
— Да вот и я его о том же спросил… — усмехнулся Серьга, жуя кусок колбасы. — Он начал юлить, извиваться. В итоге шлепнул я его, а машину мы пригнали. Мука хорошая, белая. Надо будет сказать бабам, пусть хлеба напекут.
— Молодец! — похвалил Павел, — Хоть кто-то что-то хорошее сообщает. А то до того погано на душе…
— Так, может, оттянемся вечерком? — предложил Серьга, — Для поднятия настроения? Съездим к Боре — он нам шашлычок организует, баньку. Мы у него были недавно, классно провели время.
— В баньке попариться не мешало бы, — поддержал его Чилим, — Я уже две недели не мылся.
— Едем! — решил Павел.
С собой взяли ящик водки и пару ящиков продуктов. За рулем сидел Чилим: несмотря на выпитое, он довез их в целости и сохранности. Остановившись у дома комиссара, посигналил, выбежавший Борис торопливо открыл им ворота.
Час спустя из трубы бани уже шел дымок, затем Борис приволок на веревке свинью. Чилим без долгих раздумий разнес ей автоматной очередью голову: когда свинья перестала биться в агонии, Борис начал ее разделывать.
Хватало и еды, и водки. Не хватало только женского общества. Уже порядком набравшись, поехали искать женщин. Борис с готовностью подсказывал, где кто живет. Одна девица пошла сама, другую, девушку лет двадцати, пришлось увести силой. Мать девчонки пыталась протестовать, но Серьга быстро успокоил ее ударом приклада.
В итоге вечер удался на славу, Павел остался доволен. Но утро, как обычно, напомнило о себе жутким похмельем. Продрав глаза, Павел обнаружил себя лежащим на диване. Тут же понял, что не совсем одет, пришлось искать одежду. Разыскивая рубашку, зашел в соседнюю комнату.
На одной из кроватей храпел Чилим. На другой спала вчерашняя девчонка. Или не спала? Подойдя ближе, Павел пригляделся — и выругался.
Девчонка была мертва. Голая, с посиневшим лицом, она неподвижно лежала на постели. Под левым глазом у нее темнел кровоподтек, тело покрывали синяки и царапины: Ну да, она же брыкалась — Павел вспомнил, как тащил ее в баню. Но оттуда она вышла живой, это он помнил совершенно точно — ее потом привел Чилим. Что же было потом?..
