Сурен Цормудян - Наследие предков

И Клаусмюллер извлек из-под сиденья довольно большую бутылку текилы.

Привал постепенно погружал его в дремоту. Сказывалась усталость и нервное напряжение, вызванное лицезрением родного жилища. Тихий разговор примирившихся Риты и Тиграна постепенно убаюкивал его.

Александру казалось, что он прикрыл глаза всего на секунду. Но, открыв их, он обнаружил, что его попутчики сами уже давно спят. Рита свернулась калачиком в объятиях храпящего Баграмяна и тихо посапывала. А этот чертов ловелас зарылся лицом в ее волосы и, казалось, храпел ей в самое ухо.

Загорский поморщился и презрительно фыркнул, глядя на эту отвратительную, на его взгляд, картину. Потом выключил фонарь и зажег масляную лампу. Поднявшись на ноги, он сделал пару нехитрых упражнений, разгоняя кровь по затекшим конечностям, и уставился во мрак коридора, в который им предстояло идти дальше. Там, на самой дальней отметке, которую достигал тусклый свет лампы, висело уже знакомое серое лицо с огромными впадинами пустых глазниц. Это бездонный мрак глядел прямо на него. Внутрь него. В самую душу.

Александр осторожно попятился и медленно присел, потянув руку назад, к лежащему рядом с Тиграном автомату. Для этого ему пришлось сделать назад несколько шагов. Но это проклятое и ужасное лицо дальше не стало! Оно переместилось ровно на столько же.

Загорский схватил оружие и, вскинув его, нажал на спусковой крючок. Однако ничего не произошло. Предохранитель! Переведя рычаг переключателя большим пальцем правой ладони в режим автоматического огня, он вновь надавил на спусковой крючок. Автомат задергался в руках, отправляя в цель пули и… Проклятое серое лицо стало надвигаться на него, увеличиваясь в размерах. Теперь уже были видны не только глазные провалы, но и огромная ухмыляющаяся пасть с десятками сверкающими сталью и острыми, как шило, зубами.

— Твою мать, да сдохни ты!!!..

Он открыл глаза и чувствовал, как судорожно дышит и как холодный пот стекает по вискам.

— Черт… сон внутри сна… — тихо выдохнул Загорский, растирая лицо и боязливо оглядываясь.

Справа от него стояли Рита и Тигран, внимательно и тревожно вглядываясь именно туда, откуда во сне пришел этот ужас.

— Может, не стоит туда идти? — прошептала женщина.

— А больше некуда, — тихо отозвался Баграмян, шаря впереди лучом фонаря.

— Но там что-то есть!

Загорский вскочил на ноги и его снова прошиб озноб, как во сне.

— О чем вы?!

— Рита говорит, что слышала какой-то скрип, — нервно дернул головой Баграмян.

— Ну да. Такой далекий, протяжный, с эхом. Ну неужели ты не слышал?

— Совсем ничего, — Тигран пожал плечами. — Прикорнул я немного. Ничего не слышал. А ты, Саня?

— Я тоже задремал.

— Рита, может, тебе показалось?

— Ничего мне не показалось! Я отчетливо слышала!

— Ну, значит, скоро узнаем. Саня, бери вещи да двинем дальше. Засиделись мы тут.

— Ребята, я не хочу туда идти! — с паническими нотками заговорила Гжель.

— Рита, я думаю, оставаться одна ты хочешь еще меньше. А мы с Саней идем именно туда. Верно, Саня?

Загорский поежился:

— В-верно…

— Вот эта часть нашего убежища еще немцами построена. — Стечкин обвел участок на разложенной по столу схеме пальцем. — Найдите этому Гомесу там помещение. И так, чтобы нужно было минимум охраны для возможности наблюдать за его перемещениями. Дайте ему книжек. Завалите его ими. Достоевского там, Пушкина… Нет, Пушкин африканец… Стругацких… Нет, Стругацкие евреи… А пофиг! Все подряд давайте. Пусть сидит в этой норе и читает. Да пусть держится подальше от этих участков. Это жизнеобеспечение. И от женщин пусть подальше держится. А то уж больно внешность у него экзотическая, а бабы — они того. Финики да бананы любят…

Все присутствующие тихо засмеялись.

— Никита, ты понял?

— Да, командир, — младший сержант кивнул. — Все сделаем быстро и в лучшем виде.

— Ну давай. Приступайте.

Часть людей покинула помещение и отправилась устраивать жилище для пленника, превратившегося в гостя, а точнее, в наблюдателя от противной стороны, с которой теперь заключен мирный пакт.

— Колесников, Боря. Усиленные посты остаются усиленными. Я этим крестоносцам не доверяю. Но первый выстрел по незваным гостям теперь не на поражение, а предупредительный, в воздух. У нас уговор: ни мы у них внезапно не появляемся, ни они у нас. Только после предварительной договоренности. Вот этот секрет на берегу моря от греха подальше переместить сюда, ближе к нам… Отсюда все равно можно наблюдать за их телодвижениями на берегу. Не так подробно, но все же.

— Все ясно, — кивнул Колесников.

Стечкин тяжело вздохнул и уселся на койку. Прикрыл глаза.

— Чертово мексиканское пойло…

— Что, командир, текила в мозг ударила? — усмехнулся Шестаков.

— Да ну ее! Только башка гудит, а удовольствия — никакого. Да еще изжога, мать ее.

— Папиросный пепел проглоти. Поможет от изжоги, — предложил старший прапорщик.

— Да знаю я… Так. Боря.

— Тут я, Васильич.

— Слушай, тебя тоже не отпускает этот эпизод про Трумэна и Гитлера?

— Это когда Рохес, типа, неправильно перевел? Да, есть что-то сомнительное. Тоже из головы не выходит.

— Вот и я о том. Ну ведь полный бред, что они приперлись тупо за патронами к своим «Штурмгеверам». Нелепица. Что-то здесь есть такое… особенное.

— А что было у немцев в то время? Ракеты «Фау»? — Прапорщик задумчиво потер подбородок. — Ну «Фау-1», еще куда ни шло. Но небольшая дальность полета и низкая точность сводят их эффективность почти к нулю. «Фау-2» слишком сложно в наше время. Топливо брать неоткуда, да и запускать их как? И зачем? И по кому?

— Оружие возмездия, — тихо проговорил Колесников.

— Эх, капитан! Эти ракеты — и есть то самое оружие возмездия, — усмехнулся Шестаков.

— Ни фига, — Борис по-ребячески мотнул головой. — Тут что-то другое.

— Боря, — Стечкин наконец открыл глаза. — Ты, кажется, на физмате учился, до того как по военной линии решил пойти?

— Да половину курса только. Не осилил. А что?

— Что ты знаешь об атомном оружии?

— Оно, мать его, разрушительное.

— Вот теперь, Боря, ты официально нарекаешься «Капитан Очевидность»! — захохотал, кашляя, Шестаков.

— Старый, а чего ты ржешь? На улице давно был? Там все в деталях про атомное оружие…

— Да не серчай, кэп, — улыбнулся Стечкин. — Что ты знаешь о немецком атомном проекте?

— Командир, ты думаешь, что где-то тут у нас закопана атомная бомба Гитлера, и они за ней пришли? Чепуха!